Как разыграются парламентские выборы в Монголии
Foreign Affairs о предстоящих выборах в Великий Государственный Хурал Монголии
Morris Rossabi, FOREIGN AFFAIRS
Учитывая то, как несчастны монголы с их нынешним правительством, которое они считают неспособным и коррумпированным, казалось бы, что могло бы создать больше ажиотажа вокруг парламентских выборов, намеченных на 29 июня. В конце концов, существует 11 конкурирующих партий на выбор. Но, по данным опроса, проведенного Фондом Сант Марал (SMF), крупной организации исследования общественного мнения Монголии, респонденты выразили недостаток уверенности в любой из них. Менее 14 процентов заявили, что поддерживают Монгольскую Народную партию, ведущую оппозиционную силу, и только 11 процентов поддержали правящую Демократическую партию.
В то же время, более одной трети сообщили, что они не верят в то, что хоть одна из сторон способна должным образом руководить страной, а 77 процентов заявили, что ни одна из сторон не представляет в точности общественное мнение. Часть проблемы заключается в том, что Монголия находится в середине крутого спада, вызванного в значительной степени снижением спроса Китая на монгольские полезные ископаемые, и ни одна из политических партий не знает, что делать с этим.
Иностранные советники и высокопоставленные лица зачастую рекламируют Монголию как демократию (в смысле как результат действия западной поддержки, – ред.), но это скорее не пример успешной эволюции, а история провала западной экономической политики. История начинается с распада монгольского коммунизма в 1990-е годы, после чего страна по-прежнему ставила отношения с Россией выше, чем с Соединенными Штатами. Это было связано с некоторой ностальгией о лучших условиях в советское время. По данным SMF, примерно 61 процент монголов до сих пор считают, что страна должна сделать Россию своим основным экономическим и дипломатическим партнером, и только семь процентов считают, что Соединенные Штаты должны принять эту роль. Соединенные Штаты, в любом случае, слишком далеко, для того, чтобы играть более значимую роль, нежели двое ближайших соседей Монголии, Россия и Китай.
Большая часть разочарований проистекает из бурного перехода страны к демократии. В начале 1990-х годов, после распада Советского Союза, который был самым важным торговым партнером, инвестором и советником Монголии, в процессе перехода к демократической капиталистической системе Улан-Батор обратился за помощью к Азиатскому банку развития, Международному валютному фонду, а также к ряду отдельных стран, в том числе Германии, Японии, Южной Корее и Соединенным Штатам. Запад прописывает "шоковую терапию", популярный на то время курс, включающий в себя немедленную приватизацию, сведение к минимуму участие правительства в экономике, сбалансирование бюджета, либерализацию цен и торговли, наряду с сокращением социальных, образовательных и медицинских расходов. Многие защитники «шоковой терапии», в том числе Международный валютный фонд, с тех пор частично отказались от этой практики, которая позже стала рассматриваться как "шок без терапии». Несмотря на то, что эта жесткая политика сработала в некоторых пост-коммунистических странах, таких как Польша и Чешская Республика, в Монголии она была катастрофой.
Внезапная и непосредственная реализация программы изначально вызвала массовую инфляцию, безработицу и бедность. Система здравоохранения рухнула, и сегодня, по крайней мере 30 тысяч монголов каждый год ездит на лечение в Южную Корею и Таиланд. И это только те, кто мог позволить себе такую поездку. По индексу человеческого развития измеряемого благосостоянием населения, Монголия, занимает 110 место среди 185 стран.
Во время переходного периода большинство монголов находились в неведении о том, как работает рыночная экономика. Некоторые монголы, которые имели первичные знания о капитализме, нажились, заполучив в свои руки собственность (животных, пастбища и запасы воды), когда-то принадлежавшую коллективам, известным как negdels. В Улан-Баторе и других городах, некоторые монголы получили ваучеры, которые давали им право на долю в их предприятиях. Предприниматели, которые понимали ценность этих ваучеров, скупили их по заниженной стоимости или же приобретали фактически государственные активы по бросовым ценам. Элиты, и те, кто связан с официальными лицами, также получили прибыль, подготовив почву для крайнего неравенства доходов.
Коррупция усугубляет и без того трудное положение страны. Несмотря на создание Агентства по борьбе с коррупцией в 2006 году, взяточничество и коррупция были распространены. В 2015 году по мнению Transparency International (неправительственная международная организация по борьбе с коррупцией) Монголия занимает 72-е место среди 179 стран в своем индексе уровня коррупции. По индексу юстиции страны по состоянию на 2012 год Монголия занимает ужасное положение – 122-е место среди 142 стран. Эта же организация дала Монголии рейтинг лишь 28 процентов в ее эффективности в борьбе с коррупцией. В 2012 году бывший президент Монголии, Намбарын Энхбаяр, был признан виновным во взяточничестве и приговорен к четырем годам лишения свободы.
Утечка документов из панамской фирмы Mossack Fonseca, которая помогала богатым клиентам создавать офшорные счета, показала, что у членов семей монгольских крупных чиновников есть такие счета: сын мэра Улан-Батора, две дочери бывшего премьер-министра и главный советник нынешнего премьер-министра. Строго говоря, оффшорные счета не являются незаконными. Но они поднимают вопрос о том, как такое большое количество денег пришло молодому потомству государственных чиновников.
Резкий разрыв между богатыми и бедными является наиболее очевидным в столице. На центральной площади, на которой находится парламент (известный на монгольском, как Хурал), также арендуются места для Louis Vuitton, Burberry и Emporio Armani в современном небоскребе, контрастирующем с окружающей архитектурой советского стиля. В нескольких километрах оттуда находятся ger (или юрточный) район, населенный в основном сотнями тысяч сельских мигрантов, которые живут в столице со скудными доступом к проточной воде, электричеству или санитарии. Большинство из них покинули сельскую местность после того, как правительство завершило коммунистическую эпоху социалистических программ. Некоторые из них были также вытеснены горнодобывающими компаниями, путем захвата их пастбищ и источников воды.
В конце 1990-х годов, либерализация торговли также привела к приостановке многих пошлин, что привело к потоку дешевого китайского импорта (от продуктов питания до текстиля и оборудования). В результате спада местной промышленности Монголия стала более зависимой от продажи ее относительно многочисленных полезных ископаемых.
Несколько международных финансовых учреждений посоветовали правительству Монголии продвигать горнодобывающие соглашения с зарубежными странами, но в недостаточной степени подчеркнули влияние горнодобывающих процессов на скотоводство и окружающую среду, не говоря уже о том, что это приведет к увеличению зависимости Монголии от Китая, ее главного клиента, а теперь и крупнейшего торгового партнера и инвестора. Однако в последние годы стагнация экономики Китая привела к резкому снижению скупки монгольского золота, меди и угля, что, в свою очередь, внесло значительный вклад в рецессию Монголии. 89 процентов экспорта в 2012 году приходилось на минералы, в то время как экспорт угля сократился примерно на 40 процентов по состоянию с 2012 по 2015. ВВП скатился вниз по спирали с 11,6 процента в 2013 году до 2,3 процента в 2015 году.
Некоторые монголы критически отнеслись к решению правительства относительно ведения переговоров о сделке в 2009 году с Канадской Ivanhoe Mines и Канадско-Австралийской Rio Tinto, которые разрабатывают месторождения золота и меди в Ою Толгой на юге страны. В марте 2016 года несколько тысяч человек на площади Свободы митинговали против совместного кредита компании Rio Tinto и Монголии в $ 4,5 млрд для разработки большого подземного рудника на Ою Толгой. Противостояние продолжалось более двух лет. В ноябре 2014 года Чимэд Сайханбилэг стал премьер-министром, и пообещал пересмотреть соглашение. Он сдержал свое обещание, но в результате условия соглашения не являются прозрачными и выгоды для Монголии до сих пор не ясны. Критика сделки сохраняется, и обвинения во взятках звучат нередко.
Хотя правящая Демократическая партия не смогла улучшить экономику, никакая другая сторона не выдвинула лучший план в преддверии выборов. К примеру, Демократическая партия рекламирует недавнее соглашение с Rio Tinto как предвестник экономического роста, в то время как Монгольская народная партия и Монгольская народно-революционная партия говорят, что этого не достаточно, и настаивают на улучшении условий соглашения с компанией. Тем не менее, обе эти партии страдают от внутренних конфликтов и коррупции, и так и не смогли заручиться поддержкой народа. Ни Монгольская народная партия, ни Монгольская народно-революционной партии (старая коммунистическая партия), не овладели доверием народа.
Партия гражданской воли, во главе с харизматичной Санджаасурэнгийн Оюун, не в состоянии продвинуть более одного или двух членов в Хурал, несмотря на прогрессивную повестку по борьбе с коррупцией, прозрачности (имеется в виду – гос. и муниципальные бюджеты – ред.) и социальных программ. Дело в том, что партия сосредотачивается вокруг харизмы Оюн и не смогла набрать много политиков, которые присоединились бы к её делу. Национальная партия труда и другие мелкие партии не очень известны и имеют мало шансов на места хотя бы нескольких членов в Хурале.
Отсутствие энтузиазма к любой политической партии заставило нервничать многих патриотических монголов и иностранных наблюдателей. При этом недавние исследования показывают, что монголы до сих пор верят в демократию, примерно 63 процентов поддержали демократию, 17 процентов против демократии, а остальные же просто не имеют мнения. Согласно Сант Марал, нет никакой гарантии, что такое положение не будет сохраняться.
Повестка, которая побуждала бы страну к голосованию, в июне включают сокращение неравенства доходов и коррупции; улучшение социального обеспечения, образования, здравоохранения, жилищного строительства и инфраструктуры; а также план по минимизации влияния горных работ на скотоводство и окружающую среду. И тем не менее, ни одна из 11 партий до сих пор не выдвинула сплоченную или эффективную кампанию по борьбе с устойчивыми недугами Монголии. Это, несомненно, приведет к довольно скучным выборам.
Morris Rossabi, FOREIGN AFFAIRS
“Mongolia's Mangled Politics” How the Parliamentary Election Will Play Out
Перевод – АРД