"Триггер без памяти". Почему в Бурятии исчезнет годами накопленный конструктивный оппозиционный капитал
Назначение Алексея Цыденова спутало карты всех без исключения политических игроков в республике.
Триггер – функциональное устройство для запоминания информации. При включении питания из-за непредсказуемости сигнала на выходе требуется первоначальная установка на вход.
В Бурятию получил назначение очередной технократ. Как и его предшественник, до этого момента он никогда не жил и не бывал в этом регионе. Возьмется ли он изучать нашу историю, которая нужна, чтобы избежать ошибок в настоящем и будущем, или с каждым назначенцем для жителей Бурятии будет наступать очередной День сурка? Учтет ли вновь прибывший руководитель, что все плохое и хорошее, что было до него, важно для живущих здесь людей и для развития нашей республики, или все обнулит с непредсказуемыми для нас последствиями?
Гегемон - бюджетники
Предвыборная ситуация в Бурятии стала обретать какие-то рельефы. До этого все, кто обычно участвует в выборах в качестве движущих сил или обслуживающего персонала, изнывали в неведении, позволит ли Кремль пойти Вячеславу Наговицыну на третий срок. Случилось: не позволил. При множестве ликующих по случаю этого события, их может оказаться гораздо больше, чем тех, кто действительно что-то приобретает от теперешнего отсутствия В.Наговицына в республике. Стабильность, за которую в Бурятии очень держатся (что делать, если все изменения давно ведут лишь к минусу), пошатнулась.
Чего собственно ожидать жителям республики, где при смене власти на муниципальном уровне чистка людей доходит чуть ли не до нянечек в детском саду. Уж очень в Бурятии чувствуется, что «политика – это перепачканная в дерьме экономика». И речь не только о корпорациях и финансовых группах, которые бьются за право присвоить ресурсы территории так, чтобы ее жители еще долго оставались в счастливом неведении. Но и о событиях более прозаических, когда соседи по селу становятся заклятыми врагами в, якобы, политической борьбе, высокая цель которой всего лишь занять должность в местной школе.
В Бурятии, где туго с производством и предпринимательством, даже самые низкооплачиваемые бюджетные места - предмет для ожесточенной борьбы, нередко с матами и синяками, не говоря уж о том, на что идут те, кто давно держит круговую оборону возле бюджетной кормушки.
Всеобщее обнуление
Самые большие издержки сегодня, как ни странно, у тех, кто строил свой бизнес на оппозиции к В.Наговицыну. Сегодня им надо подумать о смене репертуара. Песни о стульях и домике за 60 млн. руб. стали в одночасье не актуальны. Стулья списаны, домик опустел, и телепортировать его, как с самого начала было понятно, с территории Бурятии никому не удастся. Зато новый руководитель так предостережен, что у АХЧ правительства очередная головная боль, куда пристроить вновь пребывшего. Как бы после выборного сентября не пришлось опять рискованную стройку затевать. Но с учетом «сучковского» опыта АХЧ будет уже на чеку, а за оппозицию переживать вообще не приходится, был бы человек, а дело найдется, тем более, что ее руководитель в прошлом немалый милицейский чин, а бывших среди них, как говорится, не бывает.
Партия нынешней номенклатуры - «Единая Россия» и партия бывшей номенклатуры – КПРФ с юнцами-карьеристами по ту и эту сторону, останутся при своем и при Алексее Цыденове. Дело не в фамилиях Наговицын или Цыденов – дело в команде, которую они здесь представляют, а она давно неизменна. Важность ее назначения трудно переоценить. Глава республики – связующее звено между федеральным центром и регионом. Мало отвечать представлениям о лидере жителей Бурятии, нужно устраивать еще и требованиям Кремля. Можно, конечно, электорату и не придавать значения этому обстоятельству, как, например, поступили жители Иркутской области, выбрав коммуниста Сергея Левченко. Но для глубоко дотационного региона – это очень рискованное и неразумное поведение.
Появилась у людей усталость от Наговицына, Кремль сделал апгрейд – назначили человека помоложе, с чертами и именем попривычнее местным жителям, но все с той же пометкой «технократ».
Чем они отличаются от «не технократов»? Тем, что относятся к населению, как к ресурсу. Да и как они к нам могут относиться, если никакими сведениями, кроме численности, половозрастного состава и других технических критериев о нас, жителях Бурятии, не обладают. К чему им наши мысли и чаяния? У Наговицына появились проблемы с местными элитами? Обнулить и плохое, и хорошее – и вся недолга.
Те, на ком клейма только что ставить было некуда, сегодня снова белые и пушистые. Тогда, когда в 2007 году в Бурятию приехал В. Наговицын, они тоже счастливо обнулились. Десять лет безмятежной жизни, кто во что горазд, а в ответ лишь лучезарная наговицынская улыбка в духе кота Леопольда, мол, «ребята, давайте жить дружно!». И как только сползла эта дежурная улыбка, объявили, что В. Наговицын не смог найти общего языка с элитами. Хотя, кто в Бурятии сегодня натянул на себя этот титул? Барыги, поднявшиеся на купле-продаже в мутное время, бюджетные присоски и политики – мыльные пузыри, которых народ давно серьезно недолюбливает за бесконечный пир во время чумы.
Новый назначенец объявил уже, что будет опираться на то, что есть. Для В.Наговицына – это был способ протянуть здесь как можно дольше, тем более, что через горнило прямых выборов он никогда не проходил. Главное в тех условиях было соблюсти интересы работодателя, да избежать появления картин в духе исторического сюжета «делегация бурят к Петру I».
Новому же претенденту на высокий республиканский пост надо пройти и праймериз, и собственно сами выборы. Значит, старые схемы могут оказаться непригодными. Первые признаки уже на лицо, социальные сети полны мнений, что приверженность старому может сослужить плохую службу новому.
Жители Бурятии могут и не внять рассказам, что Алексей Цыденов – железнодорожник в четвертом поколении. Действительно, к чему вся эта лирика, если всем, кто приезжает в Бурятию на правление, без разницы, кто мы и наши предки – приличные люди или разбойники с большой дороги. Даже если Алексею Цыденову захочется полюбопытствовать на эту тему, кто будут те акыны, что споют ему песни об этой земле и людях, ее населяющих. Не те ли, кто десять лет фальшивил Вячеславу Наговицыну, ведь ни об одном жителе Бурятии он до того слыхом не слыхивал в силу своего неместного происхождения. Да и устоит ли молодой да ранний перед елеем, который они так искусно приноровились лить в начальственные уши.
День сурка
Тем, кто десять лет пытался рассказать предыдущему технократу, что в развитии культурно-туристских кластеров мало бетонировать берега Байкала, придется начинать все с нуля. Надо объяснять следующему, что мало строить театры, важно отследить, чтобы у «Байкала», которому рукоплещут на Дрезденском балу, появилось на родине собственное здание, и что пресыщенному туристу, приехавшему к нам за тридевять земель, интересна местная экзотика в виде бурятского, семейского, казачьего, буддийского, шаманского и т.д.
Что бурятский язык хотят беречь вовсе не для того, чтобы портить жизнь тем, кто им не владеет. Сохранить его можно, если будут процветать места традиционного уклада жизни бурят. Как объяснить, что министр сельского хозяйства должен отвечать за бурятский язык не меньше своих коллег по культуре и образованию.
Продвинутым и успешным путешествующим людям не интересны потемкинские деревни с разукрашенными скоморохами в дешевых платьях с блестками, нужна реальная философия местной жизни, способная помочь им понять себя и окружающий мир, то, над чем всегда задумывались народы, живущие вокруг Байкала. Не так-то просто объяснить технократу, что Байкал – это не только самый большой естественный резервуар пресной воды в мире. Это древнее сакральное место, где люди, увидев природную махину, невольно отвлекаются от мирской суеты, настраиваясь на мысли о прекрасном и своем скромном месте в огромной Вселенной.
У тех, кто берется развивать территории, как правило, от зубов отскакивают современные рецепты различных экономических гуру и институтов. Развитие IT-технологий, культурно-туристических комплексов, здравоохранения и образования в 2-3 раза эффективнее предприятий военно-промышленного комплекса, говорят эксперты Высшей школы экономики. Но теория в Бурятии все также далека от практики.
Наши дети работают в силиконовых долинах и в технопарках других регионов. Бурятский государственный университет, который мог бы готовить востребованных востоковедов и врачей со знанием тибетской медицины, возглавляет инженер-механик с сомнительной научной репутацией. Множество дипломов по хозяйственно-управленческой части и кадровой работе, которые должны быть сегодня у ректора университета, перевешивают отсутствие у него самого главного – имени и авторитета в академической и образовательной среде. О каком престиже нашего образования может вообще идти речь?
Все, обо что ломали копья последние годы жители Бурятии, сегодня в одночасье обнулено. Нет человека, и, как будто, нет проблем. Три с половиной тысячи дней мы слушали о грядущем всеобщем счастье. Может быть, не будем их обнулять и уже перейдем, наконец, от слов к делу, с учетом того многого, что было сказано до этого момента.