Вниз по наклонной. Как Бурятия из возможно будущей Союзной республики превратилась "сегодня"

Союз Советских Социалистических Республик был образован 30 декабря 1922 года. В этот день в Москве проходил Первый Всесоюзный съезд Советов, на котором были подписаны Декларация об образовании СССР и Союзный Договор. Основателями Союза выступили РСФСР, Украинская и Белорусская ССР, а также Закавказская СФСР.

Интересным обстоятельством является тот факт, что Закавказье, Украина и Белоруссия фактически давно были включены в советскую орбиту. Военные части национальных правительств и интервенты были оттуда изгнаны. Почему же формальное образование единого государства затянулось до самого конца 1922 года? Территориальные и политические проблемы на протяжении всего 1922 года испытывала сама РСФСР, и Бурятия играла в этом не последнюю роль.

Дальневосточная республика

История вопроса уходит корнями в военно-политическую ситуацию 1920 года, когда в ходе гражданской войны красные смогли переправиться на восточное побережье Байкала, а партизаны — захватить контроль над частью центральных районов современной Бурятии. К этому времени чехи и американцы были на грани прямого военного конфликта с «семеновцами». Японские интервенты в западной части Забайкалья прекратили поддерживать операции против партизан. В сложившихся условиях белые войска начали отступление за Яблоновый хребет. В начале марта они оставили Верхнеудинск (Улан-Удэ). Таким образом у красных появился огромный плацдарм от Кяхты до Баунта. Здесь «съездом трудящихся Западного Забайкалья» в апреле 1920 провозглашается независимая Дальневосточная республика, а в ее составе — Бурят-Монгольская автономная область. Столица ДВР размещается в Верхнеудинске.

В октябре красные занимают Читу и выходят к границам Монголии и Китая. Столица ДВР переносится в Читу. 28 октября – 11 ноября 1920 г. там проведится конференция представителей Забайкальского, Амурского и Приморского областных правительств, договорившихся объединиться в ДВР. Республика в момент наибольшего территориального расширения включала в свой состав четыре аймака бывшей автономной Бурят-Монголии, и весь восток, включая Чукотку, Камчатку и — номинально — Приморье и Северный Сахалин. Образованием ДВР Советская Россия рассчитывала создать буфер между собой и Японией, не зная о том, что среди самих японцев зрело мнение о нецелесообразности содержания своего экспедиционного корпуса в Сибири.

Идея «буферного государства», неоднократно высказывалась на протяжении гражданской войны разными сторонами. Ее пытался осуществить Григорий Семенов в виде объединенного государства монгольских народов с частью территории восточной Бурятии. Нечто подобное предлагалось и некоторыми антиколчаковски настроенными сибирскими областниками и эсерами.

Ярым противником каких бы то ни было государственных образований кроме «единой и неделимой» России всегда был Александр Колчак. Не особенно по душе эта идея была и большинству лидеров красных партизанских отрядов в Забайкалье и Приамурье. Однако Ленину идея понравилась. Наиболее дальновидные из большевиков смогли оценить величину проблемы, которую в свое время получили Колчак и Деникин, нажив себе врагов среди автономистских сил в Сибири и Украине. Большевики в Москве предпочитали использовать автономистов в своих интересах.

Ликвидация «буфера»

Воспринимаемая как простой «буфер», псевдонезависимая ДВР, контролировалась из Москвы, а ее вооруженные силы рассматривались как часть армии Советской России. Однако не все было так просто.

В ДВР, пусть и под контролем большевиков, но была осуществлена идея Учредительного собрания, действовала многопартийная система (в т.ч. партии эсеров, меньшевиков, кадетов), не было политики военного коммунизма, в экономике разрешалось частное предпринимательство. В руководстве республики встречались сторонники реального, или более расширенного, суверенитета. Первый глава правительства ДВР Абрам Краснощеков, будучи большевиком и ленинцем, пытался, тем не менее, проводить сравнительно самостоятельную политику. К нему был близок главком Народно-революционной армии ДВР Генрих Эйхе. Оба этих деятеля постепенно под нажимом Москвы были оттеснены от руководства республикой.

Москве приходилось мириться с существованием ДВР до тех пор, пока в Приморье находились японские войска. Но к осени 1922 года в Японии уже сформировалось сильное лобби, требовавшее прекратить отвлекать ресурсы страны на интервенцию в материковой части России. С отбытием последних японских пароходов из Владивостока судьба ДВР была предрешена. В конце октября Владивосток становится красным, а уже 14-15 ноября Дальневосточная республика прекратила свое существование и была объединена с РСФСР. Препятствий для формализации создания единого государства больше не было и РСФСР подписывает Союзный договор.

Миллион для союзной республики?

На протяжении всех лет Советской власти в народе был широко распространен миф о том, что союзную республику «дают» тем народам, у которых есть миллион численности и выход к границе (или к морю). Якобы в СССР действовали эти два негласных правила. Если второй пункт в целом действительно соблюдался, то в вопросе о численности есть нюансы.

При объединении ДВР и РСФСР появилась возможность вновь объединить в единой автономии все территории, населенные бурятами. Так и было сделано, две автономные области, существовавшие в обеих республиках, действительно были объединены. Но при этом, во вновь созданную Бурят-Монгольскую АССР не попал целый ряд бурятских районов по Хилку, Лене, Шилке и Чикою.

Пока нет специальных исследований о численности бурятского населения, не вошедшего на момент образования БМАССР в ее состав, но в любом случае, это был вполне заметный процент. Отдельным вопросом остается количество бурятских беженцев за пределами СССР. Уже к 1923 году их число было значительным.

Как бы то ни было, в 1923 году бурят в БМАССР насчитывалось свыше 243 тысяч, русских — 192 тысячи. Бурятское население составляло большинство, хотя и далеко не дотягивало до заветного миллиона. Однако такой народ как киргизы в СССР достиг численности в миллион только в середине 1960-х, а союзную республику он получил уже в конце 1936 года.

Интересно, что на момент провозглашения СССР, киргизы имели всего лишь автономную область в составе Туркестанской АССР, которая входила в РСФСР. Народы Туркестана общим числом превышали пять миллионов человек, из которых численность свыше миллиона имели узбеки. Москва, как видим, в тот период не соизволила дать статус союзной республики ни Туркестану в целом, ни узбекам. В дальнейшем при разделении Туркестана узбекский народ получил автономию уровня союзной республики. Аналогичным путем развивалась автономия казахов, сначала существовавшая в статусе АССР в составе РСФСР, затем — с декабря 1936 в статусе Казахской ССР. Одновременно союзный статус получила и Киргизия. Чуть позже, в 1940 году автономия в статусе союзной республики была дана эстонцам, хотя их численность заметно не дотягивала до миллиона. На примерах киргизов и эстонцев становится ясно, что «принцип миллиона» не был определяющим для СССР.

Бурят-Монголия и внешняя политика СССР

Если для статуса ССР не требовалось иметь численность в миллион, почему БМАССР хотя бы в 1930-х не смогла поднять свой уровень? Те же примеры киргизов и эстонцев показывают значимость внешнеполитического фактора во внутренней национальной политике СССР. Но внешняя политика имела значение лишь в случае, если соответствующая автономия играла в ней важную роль, причем не только как пустая вывеска.

Независимая Эстония была аннексирована Москвой и ей сразу был дан союзный статус. Но это не было правилом, потому что в 1944 году независимая Тувинская Народная республика тоже была включена в состав СССР, но получила статус всего лишь автономной области. До АССР Тува доросла лишь в 1961 году. Международная реакция на включение в состав СССР бывших независимых государств Эстонии и Тувы сильно различались. Вопрос о судьбах прибалтийских государств обсуждались лидерами мировых держав в 1940-х годах. Тува в таком качестве не фигурировала в международной политике.

Бурят-Монголия волновала мировое сообщество едва ли не в меньшей степени чем Тува. Другое дело, что сам Советский Союз на протяжении 1920-х годов считал, что БМАССР может и должна стать витриной социализма для всего буддийского Востока. На руководство МИД СССР большое впечатление производила роль бурятских деятелей в национально-освободительном движении и политике таких регионов, как Монголия, Внутренняя Монголия и даже Тибет. Достаточно вспомнить пример Цыден-Еши Цыдыпова, который в короткий срок по поручению Г. Семенова привел к идее панмонгольского государства аристократов, военных лидеров и религиозных иерархов Внутренней Монголии. Или Агвана Доржиева, который имел влияние на высшее руководство Тибета.

Шансы использовать бурятский фактор в политике обширного буддийского региона у Советского МИД действительно были. Но сама Советская Россия все это пустила по ветру, разогнав авторитетных и образованных лидеров бурятского движения, и сделав ставку на никому в монгольском мире неизвестных большевиков. Агенты советской разведки отмечали низкий авторитет представителей верхушки БМАССР даже в полностью зависимой Монголии. В то же время действительно уважаемые в Монголии буряты, как, например, Цыбен Жамцарано, вели самостоятельную политику, местами идущую вразрез с линией Москвы.

Сама Москва, направляя в Монголию на один сектор двух работников из национальных кадров — бурята Э.-Д. Ринчино и казаха Т. Рыскулова — провоцировала конфликты на пустом месте. В итоге отзывать из страны пришлось обоих, а пришедшие им на смену деятели были не в состоянии проводить какую-либо политику без указки и силовой поддержки из центра.

Итогом всей этой кадровой чехарды и внутренней политики в самой БМАССР к 1929 году стало сворачивание планов по продвижению советского влияния на буддийский Восток через Бурят-Монголию. Витрина социализма стала никому не нужна. В октябре 1930 года БМАССР фактически была понижена в статусе, путем включения ее (оформленного как «добровольное вхождение») в состав Восточно-Сибирского края с центром в Иркутске. К концу 1936 года стало понятно, что этот край ничем себя не оправдал и только нагромоздил лишних госструктур, но было уже поздно. Удобный момент для получения статуса союзной республики (одновременно с Киргизией) был упущен.

К этому времени в СССР уже наблюдалось катастрофическое падение численности бурятского населения. С 1897 года оно не только не выросло, оно падало (с 289 тыс. до 225 тыс.), снижалась и доля бурят в общей численности населения республики. В 1937 году БМАССР вдобавок ко всему разделили на несколько частей, причем республика потеряла треть бурятского населения, а в ряде районов национально-государственная автономия была полностью ликвидирована.

Союзная республика как статус, символ и мечта

Идея союзной республики в Бурятии с той поры жила только в кухонных разговорах, но, надо признать, там она прописалась прочно. В советские годы об этом говорили все — от школьников до интеллигенции. Отсутствием статуса «союзной» объясняли многие нюансы советской информационной и культурной политики, например, тот факт, что Бурятия не имела своего кинематографа, практически не была видна в новостной ленте РСФСР и Союза, почти не участвовала в культурном обмене хотя бы со странами соцлагеря. В те годы это были очень важные для общественной жизни элементы. Их отсутствие раздражало, если не сказать унижало, интеллигенцию в автономиях, а самые разные слои населения воспринимали «союзную» статусным символом, доказательством полноценности и признания со стороны Москвы.

Кроме прочего надо иметь в виду, что восстановление территориальной целостности республики считалось запретной темой, тогда как помечтать о союзной республике в принципе было не наказуемо, хотя и не приветствовалось. При этом народ в основном понимал, что два этих вопроса имеют связь между собой, и затрагивая один, неизбежно мысль придет ко второму. Ее даже не обязательно озвучивать, знающий человек понимал и так.

В последний раз идея «союзной» вышла на арену в 1990-91 гг., когда Бурятия вслед за предложением Ельцина взяла себе суверенитета и провозгласила себя ССР, но в составе РСФСР. В этом странном состоянии республика, как и почти все остальные автономные республики, провела период конфликта между Горбачевым и Ельциным. То время было характерно требованиями национальных движений в таких республиках как Татарстан признать их членами Союза ССР. Председатель Верховного Совета, затем президент Татарстана, Минтимер Шаймиев требовал представительства своей республики в будущем союзном парламенте. В принципе аналогичные идеи в той или иной степени разделялись примерно в половине других республик РСФСР.

Интересность здесь заключалась в том, что в руководстве РСФСР подозревали, что в этом скрывается «рука» интриганов из союзного правительства. Союзу же повышение статуса российских автономий могло помочь сохранить сам Союз как единое государство с общим парламентом и налогообложением. Предоставление ключевым автономиям РСФСР статуса союзных подрывало власть Ельцина, который уже не смог бы одним росчерком пера вывести Россию из состава Союза. В этом случае он получал бы проблему республик, которые не хотели (а они все не хотели) распада СССР, а хотели быть в нем союзными. Это был шанс удержать Ельцина от того, что тот в итоге сделал в декабре 1991 года в Беловежской пуще. Но шанс не был использован. Не стало Союза, не стало и союзных республик.