Новости Бурятии, Монголии и Калмыкии — Asia Russia Daily
Новости Статьи Персоны Буддизм Блоги Медиа
17 марта 2020 4730

Инвестбитвы на Дальнем Востоке. Что происходит с китайскими и другими инвестициями в регионе

Инвестбитвы на Дальнем Востоке. Что происходит с китайскими и другими инвестициями в регионе

Китайских инвестиций на Дальнем Востоке ровно столько, сколько и должно быть при текущем уровне его развития – при нынешнем состоянии местного рынка, трудовых ресурсов, инфраструктуры.

Реклама

Дальний Восток с его растянувшейся на четыре тысячи километров границей с Китаем в теории должен быть главным бенефициаром стратегического партнерства Москвы и Пекина. У региона вроде бы есть все, что нужно, чтобы привлечь китайские инвестиции: географическая близость, накопленный опыт сотрудничества, различия в экономическом развитии. Однако пока практика опровергает теорию. Увеличить китайские инвестиции не помогают ни специально созданные для этого бюрократические структуры, ни благоприятный внешнеполитический фон.

Статистика бессильна

Официальную статистику по иностранным инвестициям в России публикует Центральный банк. По его данным, масштабы проникновения китайского капитала в экономику Дальнего Востока на удивление ничтожны. На июль 2019 года доля Китая в общем объеме накопленных иностранных инвестиций в регионе составляла 0,8% ($530 млн). Для сравнения: инвестиции Кипра в Дальний Восток – $4,1 млрд.

Такой результат объясняется методологией расчетов ЦБ, которая не учитывает инвестиции малого бизнеса и неформальную деловую активность. Кроме того, по данным ЦБ не видно конечных инвесторов в офшорных схемах, на долю которых приходится до 95% зарубежных капиталовложений в Дальний Восток. В результате многие предприятия, которые всей отрасли известны как китайские, в официальных данных фигурируют как российские или, например, багамские.

Данные Минвостокразвития сильно отличаются. По ним, на конец 2019 года доля КНР в общем объеме прямых иностранных инвестиций в регион составила 63% (45 проектов на сумму $2,6 млрд). В 2017 году министерство называло и более крупные суммы – $4 млрд.

Откуда такая разница? Судя по всему, министерство просто суммирует заявленные сметы проектов, не разбираясь, сколько средств реально попало в регион.

Иначе говоря, сколько на Дальнем Востоке китайских инвестиций, равно как и китайцев, никто точно не знает. Любая статистика лишь доказывает, что опираться на нее нет особого смысла. Очевидно лишь то, что реальные цифры больше официальных, но меньше тех, о которых публично заявляют китайские и российские чиновники.

Например, по словам бывшего посла Китая в России (а ныне спецпредставителя Госсовета КНР по евразийским делам) Ли Хуэя (李辉), компании из КНР инвестируют в Дальний Восток более $30 млрд.

По статистике одного только города Муданьцзяна (牡丹江市) провинции Хэйлунцзян (黑龙江省), к концу 2018 года на территории Еврейской автономной области, в Хабаровском и Приморском краях китайские компании создали 13 неких «зон торгово-экономического сотрудничества», куда было вложено 6,07 млрд юаней (около $918 млн). На практике эти зоны никому не известны, но это не мешает китайским посредникам регулярно отчитываться о своих успехах перед чиновниками и получать финансирование в льготном режиме.

Подыгрывают чиновникам и потенциальные инвесторы. Так, в конце 2018 года в районе имени Лазо (Хабаровский край) российская компания заявила о намерении привлечь китайский капитал, чтобы взять в аренду аж 100 тысяч га болотистых земель и выращивать там сою (притом что в районе всего обрабатывается 85 тысяч га). В прессе привычно заговорили о том, что на территории Хабаровского края возник настоящий чайна-таун. Но проект так и не преодолел нулевую стадию, а китайская госкорпорация КОФКО (中粮集团), которую называли инвестором, вообще не знала о его существовании.

Другой пример: китайская компания «Чжундин» (中鼎牧业), которая пять последних лет заключает с различными российскими структурами меморандумы о намерении построить в Приморье крупный животноводческий комплекс. Впервые о планах вложить в экономику края 1,5 млрд юаней руководство компании заявило в 2015 году.

На Восточном экономическом форуме 2019 года «Чжундин» заключила соглашение с АФК «Система». Они планировали перевозить сырое молоко из российского приграничья на завод компании «Мэнню» (蒙牛) под Муданьцзяном для последующей переработки. На вопрос автора, какова экономическая целесообразность такой схемы, представители компании не ответили. В муниципальном районе, где должна создаваться животноводческая ферма, о компании «Чжундин» и ее планах попросту не знали.

Подобная имитация бурной деятельности приводит не только к завышенным ожиданиям российской стороны, но и к алармистским настроениям в обществе. Люди не доверяют ни официальным цифрам, ни экспертным заявлениям. Многие считают, что чиновники хотят продать Сибирь и Дальний Восток китайцам, а все программы по развитию дотационных периферийных регионов – это не что иное, как «предпродажная подготовка».

К сожалению, такие настроения часто блокируют выполнение реальных инвестпроектов китайской стороны. Можно вспомнить историю 2015 года с передачей 150 тысяч га сельхозземли в Забайкальском крае китайской компании «Чжунцзе» (中捷资源) или эпопею 2019 года с запретом строительства завода по бутилированию байкальской воды в поселке Култук Иркутской области.

Что реально есть

О том, что китайской экспансии на Дальнем Востоке нет, позволяют говорить другие данные – кропотливое сопоставление публичных заявлений с результатами, которые дают исследования действительности на земле, полевые поездки и общение с самими инвесторами.

Капитал из КНР сконцентрирован лишь в отдельных регионах юга Дальнего Востока (Приморский край, Амурская область, Еврейская автономная область) и определенных отраслях: сельское и лесное хозяйство, строительство, добыча полезных ископаемых, сфера услуг и производство морепродуктов. Как правило, это малые и средние компании. Инвестиции в перерабатывающие отрасли (производство обуви, одежды, деревообработка) относительно невелики. Проекты по созданию нефтеперерабатывающих или целлюлозных заводов пока проваливаются.

Среди всех регионов Дальнего Востока критическая ситуация с зависимостью от китайского капитала и рабочих ресурсов существует только в Еврейской автономной области. Здесь, с учетом распространения практики неформальной субаренды, китайский бизнес обрабатывает до 80% посевных земель. Сельскохозяйственное производство развивается почти исключительно на китайские деньги и под требования китайского рынка. Правила севооборота не соблюдаются, все мощности отданы под производство сои. Если цены на сою резко упадут или Китай изменит политику по ее закупке, то российские производители останутся без рынка сбыта, с истощенными землями и без средств на их рекультивацию.

Однако Еврейская автономная область самая маленькая в регионе, а ситуация в целом не выглядит такой тревожной. В Амурской области, где уже несколько лет почти до нуля сокращены квоты на привлечение иностранцев в сельское хозяйство, китайцы присутствуют лишь как скупщики российской сельхозпродукции. Такая же ситуация, очевидно, вскоре будет наблюдаться и в Приморье, где решение обнулить квоты на привлечение иностранных рабочих в сельское и лесное хозяйство было принято еще до введения запретов, связанных с эпидемией коронавируса.

Вероятно, в ближайшей перспективе это приведет к разорению небольших хозяйств в деревнях с нехваткой местной рабочей силы. Или хозяйств, производящих тепличные овощи, так как этой  трудоемкой работой традиционно занимались китайцы. В остальном же отказ от китайских сельхозрабочих вряд ли станет фатальным для региона. После падения рубля в 2014 году поток китайцев, желающих выехать в Россию на работу, и сам по себе упал до минимума.

Между тем, ставка на собственные трудовые ресурсы – конкурентное преимущество и одновременно уязвимое место китайского бизнеса на Дальнем Востоке.

И дело тут не в трудолюбии и дисциплинированности китайских работников, как может показаться. Китайские сезонные рабочие, приезжающие на поле или строительный объект на несколько месяцев, без семей и с целью заработать – это минимум издержек на социальные нужды. Такие рабочие обычно готовы жить в самых скромных условиях и работать без выходных.

Когда китайское приграничье исправно поставляло на Дальний Восток дешевую и мобильную рабочую силу, россияне были востребованы только на «менеджерских должностях» (юристы, бухгалтеры) и в качестве поденных работников. После того как в пересчете на юани зарплаты в России упали, а местные власти ввели ограничительные меры, нанимать китайских рабочих стало намного труднее. По этой причине, к примеру, компания КОФКО не планирует заниматься обработкой земли и, соответственно, приглашать на работу китайских фермеров; вместо этого она закупает сою и кукурузу российского производства и планирует строить складскую и перерабатывающую инфраструктуру (до последнего, впрочем, дело пока не дошло).

В сферу лесозаготовок капитал и рабочая сила из КНР и до коронавируса, как правило, не допускалась. Однако именно китайские предприниматели закупали древесину, занимались ее примитивным распилом, а также контролировали качество до отправки в КНР. По словам людей из отрасли, продать лес в Китай без китайских посредников нереально. В то же время именно продажа кругляка дает наибольшую прибыль, даже с учетом доли посредников, поэтому стимулов развивать глубокую переработку древесины фактически нет.

К тому же Китаю неинтересно закупать переработанную продукцию, поскольку в его приграничных провинциях в избытке предприятий по лесопереработке импортируемого из России кругляка. Введение заградительных пошлин на экспорт круглого леса в краткосрочной перспективе скорее приведет к разорению небольших предприятий, чем к развитию российской деревообрабатывающей индустрии.

Впрочем, в отрасли видны робкие признаки изменения ситуации. Так, некоторые бизнесмены начали вкладываться в обработку, пусть пока и в ущерб собственной прибыли. Кроме того, стремясь уйти от зависимости от китайского покупателя, бизнес ищет новые рынки сбыта и находит их в Японии и Южной Корее.

Китайские предприятия в сфере строительства, как правило, не используют китайские инвестиции и привлекают средства дольщиков из числа россиян. Сейчас они работают только в крупных городах Дальнего Востока, контролируя там 5–10% рынка. Но их активность будет снижаться. Во-первых, бизнесу придется тяжело без китайских строителей. Во-вторых, новые правила долевого строительства требуют держать деньги на депозите в российских банках и соблюдать более жесткие юридические и финансовые процедуры. К этому китайские строительные компании, как правило, не готовы.

Сельское хозяйство, лес и стройка – три кита, на которых стоит китайский капитал на Дальнем Востоке. Всем остальным в общем обзоре можно пренебречь. Китайских заводов и фабрик в регионе нет, а попытки их создать представляют больший интерес для правоохранительных органов, чем для исследователя.

Ситуация должна была измениться после того, как в 2015 году появились режимы территорий опережающего развития (ТОР) и свободного порта Владивосток. Однако, как показывают исследования, их резидентами, как правило, стали те компании, которые и так работали на Дальнем Востоке, но решили воспользоваться государственными льготами. Новых инвесторов из Китая мало, но прецеденты есть – например, в одну из компаний ТОР Михайловская инвестирует крупный сельскохозяйственный холдинг «Бэйдахуан» (北大荒集团) со штаб-квартирой в Харбине (哈尔滨).

На начало 2020 года на территориях опережающего развития и в свободном порту было зарегистрировано соответственно 42 и 11 китайских компаний (4% и 2% от общего числа резидентов). По бумагам китайские инвесторы ТОР вложат в экономику региона $3,5 млрд, но из заявленных проектов введено только три на общую сумму $19 млн. Резиденты свободного порта обещают вложить чуть больше $1 млрд, но на данный момент запущено лишь четыре проекта с объемом капиталовложений $30 млн.

Почти все резиденты свободного порта и ТОР с китайским капиталом – это микропредприятия, бизнес из приграничных уездов провинций Хэйлунцзян и Цзилинь (吉林省). Инвестиции восточных и южных регионов Китая формально отсутствуют, но возможно также и то, что они заходят через посредников из приграничья. Практика показывает, что китайские бизнесмены по вопросам о возможностях бизнеса на Дальнем Востоке предпочитают обращаться к соотечественникам, а не в официальную российскую структуру по привлечению инвестиций.

Не назло китайцам 

Разница между помпезными заявлениями и достаточно скромными результатами провоцирует вопрос «А в чем проблема?». Однако никакой проблемы тут нет. Нельзя сказать, что кто-то мешает привлекать инвестиции или недостаточно для этого старается. Хотя для российских чиновников действительно характерен парадоксальный симбиоз прагматичных и конспирологических представлений о Китае, отчего их действия зачастую непоследовательны и непредсказуемы.

Китайских инвестиций на Дальнем Востоке ровно столько, сколько и должно быть при текущем уровне развития региона – состоянии местного рынка, трудовых ресурсов, транспортно-производственной инфраструктуры, включая погранпереходы. Большая часть Дальнего Востока, за исключением немногочисленных центров предпринимательства типа Владивостока или Уссурийска, скорее ориентирована на привлечение дотаций из Москвы, чем иностранных инвестиций.

Отсутствие инвестиций из Китая здесь воспринимается не как отрицательный, а как положительный результат. Да и для крупных китайских инвесторов свет не сошелся клином на Дальнем Востоке – они могут вкладывать по всему миру и ориентируются на простые вещи: стоимость рабочей силы и транспортные издержки, доступ к рынкам сбыта и предсказуемость (контролируемость) местных бюрократий. Соотношение таких показателей чаще всего оказывается не в пользу Дальнего Востока.

Более того, в ближайшие годы масштаб деятельности китайских компаний на Дальнем Востоке не только не увеличится, но и сократится. Привлекать китайскую рабочую силу стало труднее, государство стало усиленно выводить бизнес из тени, компании жестче конкурируют за земельные ресурсы, которые только кажутся безграничными. К тому же в регион пришли крупные российские корпорации и начали повсеместно вытеснять местечковые китайские фирмы. Позиции китайского бизнеса столь хрупки, что эпидемия коронавируса и связанные с этим ограничения могут попросту добить его.

Это создает хорошие возможности для увеличения потока инвестиций из Японии и Южной Кореи. Эти страны – союзники США в последние годы занимали противоречивую позицию: с одной стороны, они хотят противодействовать усилению Китая и ищут способы закрепиться в экономике Восточной России; с другой стороны, после 2014 года инвестсделки с российскими партнерами блокируются санкциями Вашингтона. Торговая война США и КНР заново расставила акценты в списке американских недругов – теперь задача ослабить Китай наверняка воспринимается как более насущная, чем противодействие развитию российского Дальнего Востока.

Между тем пока у японцев и корейцев слова до дела доходят даже меньше, чем у китайцев, по двум причинам. Во-первых, высокие стандарты анализа рисков. Корейцы и особенно японцы готовы просчитывать риски десятилетиями, не решаясь протестировать намерения на практике.

Во-вторых, опыт неформальных связей с российскими контрагентами. Китайские инвесторы или посредники десятилетиями вели бизнес со своими русскими коллегами: в 1990-х везли через границу ширпотреб, сейчас создают совместные компании с резидентами свободного порта Владивосток. Многие дружат семьями, посылают детей учиться друг к другу. В результате сложился крепкий фундамент, на котором и построена большая часть приграничных инвестиционных сделок – бонус, отсутствующий у южнокорейского и японского бизнеса.

Зато у инвесторов из этих стран есть другое конкурентное преимущество: вложения в экономику Дальнего Востока не будут сталкиваться с протестами местных паникеров. Японское и южнокорейское производство имеет в России положительную репутацию; российское общество не настроено к бизнесу из этих стран конспирологически – в отличие от китайцев, в поведении которых мы всегда почему-то видим некий коварный, рассчитанный на тысячелетие план.

Начать можно было бы с малого: во Владивостоке и других крупных городах региона не хватает хороших гостиниц; в сельском хозяйстве возникла ниша, связанная с производством тепличных овощей и фруктов; есть перспективы в марикультуре.

Системных ограничений для инвестиций из Японии и Южной Кореи нет. Зато есть административная поддержка, визовые послабления, заинтересованность в капитале и технологиях. Но работать на Дальнем Востоке нужно не назло Китаю (иначе дальше слов дело не зайдет, поскольку и китайские инвестиции далеки от масштабных), а ради новых возможностей – пусть и не таких радужных, как живописует нам пропаганда, но вполне реальных и пока до конца не испробованных.

Источник: carnegie.ru

В сюжете: Дальний ВостокинвестицииэкономикаКитайкитайцыкитайская экспансия

Агрегатор новостей 24СМИ
Вконтакте
Facebook
Twitter

Комментирование временно отключено
Обсудить материал на Facebook

Похожие материалы

25 февраля 268

Ван И провел телефонный разговор с главой МИД Монголии Б. Батцэцэг

Сторонам следует ускорить сопряжение инициативы "Пояс и путь" с инициативой "Степной путь", считает министр иностранных дел КНР.

24 февраля 264

Министерство обороны КНР передало Монголии партию вакцины "Sinopharm"

К вакцинации в первую очередь будут привлечены военные врачи и специалисты, работающие в эпицентре пандемии коронавируса, заявил Г.Сайханбаяр.

18 февраля 703

Госорганизации Монголии будут работать в режиме экономии до конца 2021 года

Кабмин страны рекомендовал правительственным организациям воздержаться от крупных покупок, повышения зарплат и торжественных мероприятий.

18 февраля 756

Правительство Монголии утвердило комплексный план защиты здоровья населения и восстановления экономики

Согласно плану, правительство будет работать с небанковскими финансовыми организациями для поддержки рабочих мест и снижения процентных ставок для заемщиков в секторе сельского хозяйства.

Первая полоса

23 декабря 2020 9567

У шоу Трампа "The Apprentice" появилась монгольская версия

26 февраля 233

Два тувинца похитили платежный терминал в Улан-Удэ

Молодые люди промышляли воровством в Октябрьском и Железнодорожном районах столицы Бурятии.

26 февраля 220

В Бурятии возобновится фестиваль "Голос Байкала"

Он пройдет с 19 по 26 июля в Улан-Удэ и примет участников со всего мира, которые поборются за призовой фонд в один миллион рублей.

Реклама
26 февраля 155

Улан-удэнцы услышат старинную скрипку итальянского мастера

28 февраля на сцене Оперного театра выступят лауреаты международных конкурсов: скрипач Павел Милюков и пианист Эмин Мартиросян.

26 февраля 174

В Федеральном рейтинге ГТО по итогам 2020 года Бурятия занимает 20 место

Республика улучшила свои показатели и поднялась в рейтинге на 7 строчек.

Реклама

Популярное

  • 24 февраля 504

    Бадмацырен Доржиев выиграл AMC FIGHT NIGHTS в Сочи. ВИДЕО

  • 24 февраля 477

    COVID-19. В Бурятии на утро 24 февраля 33 324 случая заражения

  • 24 февраля 432

    Фильм об оппозиции Тувы заинтересовал московских политологов. ВИДЕО

  • 25 февраля 429

    Лама рассказал, каким будет 2021 год

  • 24 февраля 411

    В Монголии выявлено еще 32 случая COVID-19

  • 24 февраля 386

    Полицейские помогли дальнобойщику из Монголии отремонтировать фуру

  • 25 февраля 378

    Школы и детские сады Монголии возобновят работу с 1 марта

  • 24 февраля 357

    Новый завод по обогащению угля появится в Монголии до конца 2021 года

26 февраля 193

Грузовое направление таможенного поста МАПП Кяхта Бурятской таможни работает в регулярном режиме

С 23 февраля 2021 года грузовое направление пункта пропуска МАПП Кяхта – Алтан-Булаг (Монголия) переведено на регулярный режим.

26 февраля 170

Бесплатное предоставление участков с построенными до 2011 года домами в Бурятии продлено

Срок действия нормы, предусматривающей бесплатное предоставление земельных участков с жилыми домами, построенными до 31 декабря 2010 года, продлен до 2023 года.

26 февраля 238

COVID-19. В Бурятии на утро 26 февраля 33 528 случаев заражения

В Улан-Удэ – 17 695 случаев, что составляет 54 процента от общего числа инфицированных.

26 февраля 144

В Монголии выявлено еще 30 случаев COVID-19

Общее число официально зарегистрированных и подтвержденных случаев коронавирусной инфекции в Монголии составляет 2 831.

Видео дня: А вы так сможете? Скороговорки на бурятском языке

Скороговорки в исполнении учеников школы бурятского языка "Амар Мэндэ!"

26 февраля 161

Прожиточный минимум в Бурятии будут рассчитывать по-новому

Минимальная оплата труда в 2021 году должна составлять 12 792 рублей, а прожиточный минимум для трудоспособного населения 12803 рублей.

26 февраля 206

В Улан-Удэ пройдет предолимпийский чемпионат России по вольной борьбе

Мероприятие пройдёт с 11 по 14 марта в физкультурно-спортивном комплексе Улан-Удэ.

Самое важное

Блоги
26 ноября 2020 7871

“История не терпит суеты”: как в Бурятии меняются эпохи

Автор АРД Бато Очиров о выразительном переплетении эпох с человеческими судьбами.

Статьи
2 ноября 2020 16120

Кто такие хори-буряты: история, наследие и потенциал

Мы привыкли, что буряты являются маленьким сибирским народцем, который якобы теряет язык. Но это не так.

28 октября 2020 7836

Курорт на Байкале особо отмечен в повестке российско-корейских отношений

Руководители Российской Федерации и Республики Корея придали инвестиционному проекту корейской GEO Group в ОЭЗ “Байкальская Гавань” (Бурятия) межгосударственный статус.

19 октября 2020 6915

Партнёрский проект Даши Намдакова с компанией АПУ стал культурным явлением осени в Москве

В течение двух месяцев с 7 августа по 6 октября в Московском парке искусств Музеон экспонировались работы известного бурятского скульптора и Заслуженного художника Российской Федерации Даши Намдакова.

Наверх

2013 — 2021 © ARD: портал деловой информации
Свидетельство о регистрации СМИ ИА Эл. № ФС77-54407. Выдано Роскомнадзором 17.06.2013 г.
При цитировании и публикации материалов прямая активная ссылка на asiarussia.ru обязательна.
Мнение авторов может не совпадать с позицией редакции.

  • Контакты
  • О проекте
  • Рекламодателям
Яндекс.Метрика Рейтинг@Mail.ru
Разработка и поддержка сайта
Realist