Евразийская мечта Путина
Может ли русская философия помочь понять суть стратегии Владимира Путина? В этом вопросе нет ничего абсурдного, учитывая, с каким радушием Кремль принимает различных пророков консерватизма, «русского пути» и «евразийской империи»
За последние несколько лет значительно возросло число эссе и романов об имперском будущем России. Один из примеров такого рода прозы — роман «Третья Империя. Россия, которая должна быть» Михаила Юрьева, написанный в 2006 году, предсказал вторжение России в Грузию и даже разделение Украины. Слово «империя» уже у всех на устах. Но какую форму примет эта империя? Ответ, возможно, стоит искать в философском чтиве Путина.
Согласно достоверным источникам, Путин в конце 1990-х посещал общество, которое занималось изучением произведений мыслителя Льва Гумилева (1912–1992), сына знаменитых петербургских поэтов Николая Гумилева и Анны Ахматовой.
И получил достаточно глубокие знания. Впрочем, в своей речи 12 декабря 2013 года Путин ссылается на Гумилева и использует его центральное понятие «пассионарность», или «внутренняя энергия», русского народа. Этнолог и историк Лев Гумилев разработал концепцию жизненной энергии, которой наделены народы, живущие на территории евразийского пространства — России и Центральной Азии.
В интервью 1992 года он говорит, что будущее России связано с нарастанием «евразийского могущества» и зависит от правильного выбора союзников: «турки и монголы могут быть искренними друзьями, но англичане, французы и немцы, и я в этом уверен, — только макиавеллевскими эксплуататорами». В этом же году в Петербурге Путин начинает свое восхождение к вершине власти. Читал ли он тогда Гумилева? Возможно, потому что запрещенные советской властью философы в то время пользовались большой популярностью.
Евразийское течение, одним из последних представителей которого был Лев Гумилев, представляет собой второй философский источник вдохновения Владимира Путина. Это течение, возникшее в 20-х годах XX века в среде философов, покинувших советскую Родину, тем не менее, стало достаточно популярно в России. Один из его представителей Петр Савицкий (1895–1968) называл искусственным разделение Европы и Азии и постулировал существование «третьего континента», «особого географического пространства», объединенного, а не разделенного уральскими горами. В свою очередь, лингвист Николай Трубецкой (1890–1938) пытался доказать, что языки, существующие на этом пространстве, несмотря на их различия, представляют собой единую общность.
Эта школа отличается от тех, о которых мы до сих пор говорили. В отличие от западников, евразийцы критикуют высокомерный западный «европоцентризм». В отличие от славянофилов, с которыми у них значительно больше общего, евразийцы считают, что татаро-монгольское иго, которое длилось с XIII по XV век, должно рассматриваться не как национальная катастрофа, а как фактор, способствовавший прогрессу.
Татарские орды внесли огромный вклад в экономическое, финансовое и политическое развитие России. Наконец, в отличие от Ильина, некоторые евразийцы не видели ничего плохого в революции 1917 года. Они считали, что революция столкнула Россию, евразийскую державу, с гибельной западной орбиты, уводящей Россию в сторону от ее восточного, туранского предназначения. В прошлогодней декабрьской речи Путин называет развитие Сибири и Дальнего Востока «национальным приоритетом на весь XXI век».
Кроме того, его недавние обращения к Китаю могут быть истолкованы как переориентация внешней политики на Восток. Наконец, и что самое главное, к 2015 году Путин планирует создать «Евразийский союз». «Мы входим в решающую стадию подготовки создания Евразийского экономического союза», — утверждает он. Согласно проекту, в союз войдут Белоруссия и Казахстан, а также, добавляет Путин, «мы надеемся на присоединение Киргизстана и Армении». Украине также будет предложено войти в этот союз.
Путинская стратегия состоит в том, чтобы использовать консерватизм для сплочения вокруг вождя и «традиционных ценностей», а идею «русского пути» — для мобилизации масс перед лицом грядущего конфликта с Западом, который будет предшествовать созданию империи на основе евразийской идеологии, прославляющей мультиэтническую евразийскую «суперкультуру».
Чтобы подробнее изучить этот вопрос, мы долго беседовали с одним из самых известных представителей так называемого нео-евразийского движения Александром Дугиным, бывшим соратником Эдуарда Лимонова, вместе с которым он создал Национал-большевистскую партию, соединившим евразийских историков с классиками идеологии фашизма, такими как Карл Шмитт, Рене Генон и Юлиус Эвола.
Тем не менее, Дугин известен в ультраправых кругах всего мира. В своей книге «Четвертая политическая теория», опубликованной в 2009 году, он пишет: «Сейчас пошел отсчет времени для того, чтобы сорвать аннексию Украины атлантистской империей» и еще: «Это обостряет ситуацию вокруг Украины, которая является ключом к самой возможности России снова стать империей. Нельзя исключить, что нам предстоит битва за Крым и Восточную Украину».
Согласно Дугину, «евразийство — это не просто одна из идеологий. Оно наследует славянофильской традиции и затрагивает самый глубинный нерв русской истории. В этом смысле оно соединяет то, что есть общего между белой и красной, монархической и социалистической историей страны. Сегодня оно обретает актуальность в связи с растущей конфронтацией между атлантистским Западом (который рассматривается как “абсолютное зло”) и Евразией».
Кажется, Путин очень гармонично соединил множество идеологических компонентов: чисто советский взгляд на вещи; русский имперский национализм и консерватизм, основанный на идеях Ильина, подстроенных под интересы государственной машины, как говорит Дугин, на «банальных и примитивных идеях для банальных и примитивных людей»; геополитическая евразийская теория; взгляд на континентальную Европу как на «союз христианских государств под стратегическим контролем России», противостоящий американскому влиянию, — взгляд, согласно Дугину, вдохновленный утопическими идеями русского мыслителя Владимира Соловьева; и, наконец, поместный реализм, отрицающий идею высшего права государств на суверенитет.
Руководствуясь этим политическим и стратегическим планом, «Путин хочет построить евразийскую империю», способную конкурировать с «атлантистской» империей. В более или менее короткий период времени, предсказывает Дугин, («от трех недель до трех лет») он осуществит эту программу. Он захватит часть Украины — ту, что находится на правом берегу Днепра. Территория другого берега, включая Киев, станет чем-то вроде парка аттракционов, «зоной фольклорной украинской идентичности, лишенной всякой самостоятельности».
Он также распространит свое влияние на европейские политические движения, ориентированные на консервативные ценности и христианскую Европу, например покровительствуя продвижению Марин Ле Пен во Франции. Путин хочет «напомнить Европе о ее собственных греко-романских ценностях». С этой точки зрения, говорит Дугин, Россия есть будущее Европы.
Какую империю создает Путин?
Каковы будут ближайшие шаги российского президента? Все наши собеседники сошлись на том, что он не остановится ни на Крыме, ни даже на Восточной Украине. Но далее сценарии расходятся. Будет ли он руководствоваться идеей панславизма, выраженной неославянофилом конца XIX века Николаем Данилевским (1822–1885), который в книге «Россия и Европа» призывает русского царя объединить «братские народы»?
Однозначно нет, потому что Путин не намерен брататься с болгарами, сербами и чехами. Будет ли Путин создавать христианское государство, объединенное вокруг православной конфессии? Тоже нет — даже если, сыграв на этой струне, удастся привлечь Армению, потому что Россия — это многоконфессиональная страна и не будет рисковать своими мусульманскими территориями.
Возможно, основным принципом будет объединение всех русских и/или русскоязычных? Этот аргумент использовался для оправдания претензий на Крым и Восточную Украину. Но он применим не ко всем ситуациям. Например, Южная Осетия и Абхазия, «захваченные» в 2008 году, не являются русскими землями. Также, подчеркивает Александр Морозов, Путин не пойдет на авантюру с Латвией, где численность русскоговорящих весьма велика и где конфликт общин глубже, чем где бы то ни было.
Дело в том, что страны Балтии являются членами НАТО и Европейского союза. Напротив, алиби защиты русскоязычного населения, находящегося под угрозой, может быть на полную катушку использовано в других регионах: конечно, в Белоруссии, где местный диктатор Александр Лукашенко проявляет беспокойство по поводу действий Путина на Украине; в Северном Казахстане (где 23% населения — русские); в Приднестровье и в гагаузском регионе Молдавии, который хотел бы присоединиться к России и захватить Южную Украину… Российский президент не хочет насильно завоевывать народы, но использует тактику запугивания, угроз и давления для ускорения процесса. «Это не означает, что Путину удастся осуществить свою программу, — подчеркивает Морозов, — но он ускоряет темп создания Евразийского союза, чтобы оставить его своим потомкам. И он выбрал более прямой и грубый путь, нежели долгие переговоры, которые он был вынужден до сих пор вести со своими соседями».
Философия Путина экономикоцентрична. Он хочет заполучить новые ресурсы, чтобы с новыми силами выйти на мировой капиталистический рынок. Но он не предлагает альтернативы мировому финансовому капитализму. Он не хочет ни уничтожить его, ни предложить что-то новое». Таким образом, его империя основана на экспансии рубля, а не христианства, неокоммунизма или русского народа. Но, разумеется, центром и источником этой экспансии будет Москва. И тогда идеология евразийства станет необходима для обеспечения мирного сосуществования народов.
Таким образом, Путин из всех философов своей страны отдал предпочтение наиболее имперским и антизападническим. Главам европейских государств тоже стоило бы их прочесть на предстоящих каникулах. Просто для того, чтобы научиться понимать своего нового врага.
Фото: http://etatar.ru/
В сюжете: ЕвразийствоПутинимперия