Ойратские города Джунгарии
Арлтан Басхаев, историк и писатель из Калмыкии, в своей статье пытается разрушить стереотипы о кочевниках – в частности, ойратах Джунгарии – как о варварах, только и знающих взимать дань с оседлых земледельцев. Что это: историческая сенсация, или попытка отрицать неравное противостояние «двух миров» (кочевого и оседлого), поддавшись европоцентрической модели мышления – судить читателям АРД. Считаете ли вы, что Джунгария – это держава, которая едва не стала империей?
Вообщето мои предки были кочевниками
так что гарода это не про нас
волжские калмыки-джунгары-ойраты
стали вести оседлый образ жизни лет 100 назад
Guest_djungar
(с Интернет-форума, с сохранением орфографии оригинала)
К сожалению, именно такое представление об ойратах – как о номадах-дикарях, кочующих со своими огромными стадами по бескрайним степным просторам и взимающих дань с оседлых земледельцев – прочно закрепилось в нашем сознании. Эдакие неиспорченные «дети природы» со своими луками, лошадьми, юртами и кумысом – да, страшные в битве, но все-таки простоватые, недалекие, глуповатые и наивные варвары.
Поколение за поколением эта мысль прививалась, и вот уже некоторые потомки гордых воинов считают, «что гарода это не про нас» и «волжские калмыки-джунгары-ойраты стали вести оседлый образ жизни лет 100 назад». Но предки наши были более разумными и прекрасно осознавали значение оседлых поселений как центров сосредоточения администрации ремесла, торговли, земледелия, военно-оборонительных укреплений и опорных пунктов.
Ойраты понимали, что осваивать новые территории нужно не только политически и экономически, но и духовно, поэтому строили храмы и монастыри, которые превращались в укрепленные городки.
Джунгарское ханство (1635 – 1755 г.г.).
Еще в 1616 г. в грамоте направленной русским царем Михаилом Федоровичем воеводе в город Тюмень упоминался ойратский городок Дархан-Дорджи-кит. В наше время этот город стал известен как Семипалатинск. Основанный в 1718 г. город получил название от семи уцелевших зданий (палат) ойратского городка-монастыря.
Осенью 1621 г. томские воеводы И. Шеховский и М. Радилов сообщали тобольскому воеводе М. Годунову, что «…черные колмаки пришли все на Обь-реку... на устье реки Чюмыша, сделали городок...».
Но настоящий «бум» по возведению городков в Джунгарии начался в период правления Батур-хунтайджи (1636 – 1654).
Уже в 30-х г. XVII в. Батур-хунтайджи стал осознавать, что кочевой образ ведения хозяйствования, проигрывает оседло-земледельческому. Для того чтобы полноценно конкурировать с соседними государствами назрела острая необходимость реформирования общественного уклада.
Он прекрасно понимал, что насильственное проведение реформ вызовет негативную реакцию со стороны всех слоев населения. И он пошел путем медленного внедрения политики оседания на землю, развития землепашества и садоводства. Говоря реалиями современности, он не пошел путем Горбачева с «перестройкой» и «ускорением», а путем Дэн Сяопина с «путем постепенной модернизации».
Батур-хунтайджи был мудрым правителем. Не зря некоторые ученые сравнивают его деятельность с реформаторской деятельностью Петра Великого в России. Н. Бичурин (Иакинф) писал: «Батор-хонь-тайцзы был же для элютов (ойратов-А.Б.) что Петр I для России, но не имел ни образования, ни примеров, ни руководителей».
Л.А. Бобров и Ю.С. Худяков отмечали: «На протяжении XVII в. территория суверенных степных государств сжималась как шагреневая кожа. Но, как это ни парадоксально, именно в это время Великая Степь породила последнюю кочевую империю, которая была способна практически на равных сражаться с крупнейшими земледельческими государствами региона, находившимися на пике политического и военного могущества. В мировую историю это государство вошло под именем Джунгарского ханства». Они же отмечали, что «созданная стараниями хунтайджи степная держава оказалась исключительно… жизнеспособной».
Д.Н. Верхотуров констатировал, что Батур-хунтайджи в довольно невыгодных с точки зрения развития мощной экономики условиях удалось «создать из… ойратских родов… могущественное Джунгарское ханство, которое было разрушено только в результате более чем полувековой войны с Цинской империей Китай».
Побывавшие в 1639 - 1640 гг. в Джунгарии русские служилые люди Кузьма Абрамов и Хожамамет Итеев в предгорьях Саурского хребта «наехали на речке Ясыти ... в трёх днях пути от урочища Кубаксары», на ставку ойратского хунтайджи: «поставил-де он контайша на мунгальской границе, в урочище Кубаксарах городок каменный и заводит пашню и хочет в том городке жить».
Другой российский посланник Ф. Байков так описывал Кубаксарскую крепость: «А городок, сказывают, глиняной, а в нем две палаты каменные, бурханые, а живут в том городке… пашенные бухарцы». Сегодня это населённый пункт Хобоксар расположенный к югу от хребта Саур километрах в семи от левого берега р. Кобук (СУАР КНР).
Кроме Кубаксарского городка Батур-хунтайджи основал еще три городка, довольно хорошо укрепленных и имевших для обороны даже «пушечки железные». Российский посланник Г. Ильин в 1644 г. отмечал: «кон де тайша ныне кочует у своих городов… А у контайши три города кирпишных… А от города до города езды по днищу. А в тех городех живут ево, контайшиы… пахотные люди».
Галдан-Бошокту-хан взойдя на джунгарский престол, продолжил политику своего предшественника Батур-хунтайджи.
Галдан-Бошокту-хан взойдя на джунгарский престол, продолжил политику своего предшественника и возвел в 1676г. у озера Зайсан городок-монастырь Бошокту-хан-кит.
Властительные и могущественные тайши (тайша – титул ойратской знати – А.Б.), также возводили свои небольшие каменные городки-крепости, где буддийские монастыри сочетались с укреплениями и постройками для жилья.
В 1654-1656 гг. хошеутовский тайша Аблай возвел Аблаин-кит с его знаменитой богатейшей библиотекой и золотой статуей Будды в полный человеческий рост. По легенде во время осады Аблаин-кита в 1671 г Галдан-Бошокту-ханом, тайша Аблай утопил эту статую в озере.
Федор Байков, писал, что Аблай-тайша строит «город, а про то неведомо доподлинно, каменный ли, или деревянный... а стоит тот город промеж гор каменных». Развалины Аблаин-кит находятся в 60 км. от современного Усть-Каменогорска.
Кроме Аблаин-кит, тайша Аблай в месте впадения реки Белой в Иртыш возвел еще один городок - Гоа Балгасун, чаще именовавшийся Джалин-обо. Посередине городка возвышалась огромная башня из жженого кирпича, с которой далеко были видны все окрестности. Ф. Байков писал, что «оная башня… построена… тайшой Аблаем, который строил Аблакет». Это место известно сегодня как Калбасунская башня и часто упоминается в отчетах путешественников и в донесениях служилых людей того времени.
Ученый и путешественник Н.Г. Спафарий (1636-1708) называет эту башню Кабалгасун. Вероятно, названия Калбасун и Кабалгасун - это искажение ойрат-монгольского названия гоа (гуа) балгасун – красивый город.
Член Русского Географического общества Н.А. Абрамов дает следующее описание сооружения: «Оно было сооружено из обожженного кирпича, основание четвероугольное, верх, состоящий из двенадцати углов, стены простирались до четырех саженей, толщиной около полутора аршина, в верхней части свода одно отверстие, с одной стороны дверь». И.Г. Андреев в конце XVIII в. писал: «При урочище речки Калбасунке за рекой Иртышом древняя каменная башня Калбасунская, которая была складена из кирпича жженого, но ныне развалилась».
Павлодарские археологи обнаружили Калбасунскую башню в 2003 году. Раньше это было сооружение из обожженного кирпича высотой более восьми метров, теперь оно сровнено с землей. По версии российских археологов, это был древний буддийский храм Джалин-Обо, который позже использовался мусульманами как мечеть.
Старший брат Аблая – Учурта-тайша, в пяти днях пути от Аблай-кит в 1672 г., на горе Коктау, возвел свой городок-монастырь - Очирту-хан-кит, имевший пятиугольную форму, стены высотой до пяти метров и двое ворот. Внутри укрепления находилось в скалах небольшое озеро с пресной водой, которое не пересыхало. Сегодня его развалины известны как Кентский дворец, остатки которого находятся в горах Кент на территории Карагандинской области.
Этот памятник крепость-монастырь отражен в работах Г.А. Миллера, И.Г. Гмелина, П.С. Палласа, В. Шишкова, П.П. Семенова-Тяншанского, А.А. Андрианова, И.А. Чеканинского. Все исследователи сходятся, что он возведен в середине ХVII в., т.е. в период, когда край был заселен джунгарами, и памятник относится к периоду Джунгарского ханства.
Под влиянием государственной политики в Джунгарии появлялись все новые городки.
Шара-Сумбэ на Алтае – современный город Алтай. Был построен на месте крепости Шара-Суме, которую, в свою очередь, маньчжуры построили на месте джунгарского монастыря-крепости Шара-Сумбэ.
Кызыл-Кент возле современного г. Каркаралинска. Боро-Тала.
Батогай на правом берегу реки Нуры в месте впадения ее в озеро Тенгиз. По поводу него писали, что «другим укрепленным пунктом джунгар было городище Батогай (Татогай) на правом берегу реки Нуры в 27 км от ее устья… известно, что это целый комплекс прочных построений. В строительстве использован жженый кирпич, сосновые брусья. Для штукатурки применялся алебастр. Крыши делались плоскими и купольной формы. Здесь были и капища для буддийских ритуалов».
Джунгарский городок на горе Лаба. О развалинах этого поселения-монастыря в районе Джунгарского Алатау (Талды-Курганская область) сообщает Н.А. Абрамов. Он в 1860 году видел на горе Лаба, недалеко от г. Талды-Кургана фундаменты шестнадцати зданий существовавшего там, по преданиям, ламаистского монастыря.
Эти городки выполняли не только административно-хозяйственные и культово-религиозные функции. Сосредотачивались в них и библиотеки. Так Г.Ф. Миллер в 1750 г. описывая остатки зданий, крепости-монастыря Аблаин-кит писал:
«В той же комнате, у северной стены, стоял значительной величины шкаф, со многими выдвижными ящиками, в которых хранилось священное собрание тангутских и монгольских рукописей. С тех пор как нечестивые руки опрокинули его, они (то есть рукописи) разбросанными по всей комнате, и хотя в течение стольких лет при всяком случае сильно растаскивались русскими солдатами и охотниками, в наше же время в иртышских острогах употреблялись для завертывания товаров и заклейки окон, а наконец, и нашими были увезены в значительном количестве, все-таки, как говорят, осталось там столь, что их едва ли можно бы было увезти на 10 лошадях». И это при том, что с момента разрушения Аблаин-кит прошло почти 80 лет!
Правители Джунгарии приказывали также разводить и выращивать многочисленные плодовые сады и тутовые рощи. Некоторые из фруктовых садов тянулись на целый день пути. Первое по времени (правда, ретроспективное – сочинение составлено в XIX веке) упоминание о яблоневых садах Цэвэн Равдана встречается у муллы Мухаммад Сангина в «Тарихи Бадахшан», где он упоминает о том, что умерший от болезни при дворе хунтайджи в 1718 г. знатный бадахшанский заложник был с почетом похоронен в одном из пышных яблоневых садов, принадлежавших хунтайджи.
Рядом с такими садами возникали и городки, где жили бухарцы и кашгарцы, занимавшиеся земледелием и садоводством – Альмта по-калмыцки «изобилующий яблоками» - позже г.Алма-Ата, современный г. Алматы в Казахстане. В 1865 г. А.К. Гейнс путешествовавший в тех местах писал: «немного более ста лет тому назад Алматы, или, вернее, место, на котором они стоят, были укрепленною зимовкою брата Галдан-Цырена!».
Недалеко от Альмты (Алматы) были построены городки на горе Сюмэ (восточная окраина Алма-Атинской области), и в местечке Чунжа. Великий казахский ученый XIX в. Ч.Ч. Валиханова, писал, что в 50-х годах XVIII в. у горы Сюмбе находился буддийский монастырь. Название горы Сюмбе – казахское произношение монгольского слова «сюмэ» - монастырь или кумирня. Очевидно, гора названа по монастырю, который находился у ее подножия.
Один из районных центров Алматинской области называется Чунжа, что означает кумирня, церковь. Вероятно, на этом месте в прошлом были какие-то буддийские культовые сооружения.
Городок Акта – что по-калмыцки значит «густой», ныне представляет собой городище, объект туризма и археологических исследований на территории Алматинской области Казахстана. Городище малоизученно, на картах практически не встречается.
Под Альмтой, в пойме реки Или, где по широкой долине, что раскинулась у северного подножия Заилийского Алатау, текла чистейшая холодная вода, один из джунгарских нойонов построил небольшой замок. Сегодня это город Каскелен в Казахстане в 23 км от Алматы. По казахским преданиям город назван в честь «калмацкого» (ойратского) богатыря, основавшего на этом месте поселение.
Также в этом районе ойратами был возведен городок Шамалган – сегодня село Шамалган в Карасайском районе Алматинской области.
Осенью 2009 г. СМИ Казахстана сообщали, что «на сессии районного маслихата (местный представительный орган в Казахстане – А.Б.) Карасайского района Алматинской области депутатам поступило предложение переименовать село Шамалган в Ушконыр, а город Каскелен в Карасай-батыр.
Сам Каскеленский район утратил историческое название несколько лет назад, называется теперь Карасайским районом. При этом город Каскелен сохраняет пока еще свое исконное название. Ирония судьбы в том, что Каскелен и Шамалган (есть еще совсем другой населенный пункт – «Станция Шамалган») названы в честь одноименных джунгарских полководцев. Как признают казахские историки, эти населенные пункты были названы в честь джунгарских батыров Каскелена и Шамалгана, которые оставили свой след на этой земле, вошедшей позднее в Казахское ханство» (см. сайт Радио Азаттык).
Наследники Батур-хунтайджи и Галдан-Бошокту-хана продолжали их политику. У них было вполне достаточно аналитических способностей, чтобы оценить обстановку и понять – держава, живущая в окружении расширявшихся империй – России и Китая, может выстоять, выжить и реализовать свои амбиции только если сравняется с соседями в развитии.
Именно поэтому все свое царствование Цэван-Рабдан усиленно внедряет то, что сейчас именуют «новыми технологиями». Кочевники традиционно зависят от оседлых жителей в вопросе продовольствия, и Цэван-Рабдан буквально силой насаждает среди подданных земледелие.
После посольства в Джунгарию И. Унковского (1722-1724) в российской Коллегии иностранных дел была составлена аналитическая справка о состоянии дел в кочевой империи. Там, в частности, писалось: «Перед тем временем, как Унковский был, лет за 30, хлеба мало имели, понеже пахать не умели. Ныне пашни у них от часу умножаются, и не только подданные бухарцы сеют, но и калмыки многие за пашню приемлются, ибо о том от контанши приказ есть. Хлеб у них родится: зело изрядная пшеница, просо, ячмень, пшено сорочинское («пшено сарацинское», т.е. рис – А.Б.). Земля у них много соли имеет и овощи изрядные родит... в недавних летах начали у него, контайши, оружие делать, а железа у них, сказывают, что довольно находится, из которого панцыри и куяки делают, а завели отчасти кожи делать и сукна, и бумагу писчую у них ныне делают».
Теперь джунгарские правители в первую очередь обращают внимание на развитие городков-мануфактур по производству предметов вооружения.
Цэван-Рабдан из оружейных мастеров формировали специальную хозяйственную единицу – оток под названием Улутэ. В этих мастерских сначала делали ремонт оружия, а затем наладили и собственное производство. Были организованы специальные заводы-городки по производству огнестрельного оружия и пушек. Российская разведка доносила, что «русских людей до заводов не допускают и контайшинцы в тайне содержат».
Первый завод по выплавке чугуна был открыт в 1726 году на побережье озера Тузколь (Иссык-Куль). Затем, уже при Галдан Церене, были открыты медный завод в Яркенде и сборочный цех возле Урги на берегу реки Темирлик. Конечно, по европейским меркам это были всего лишь небольшие мануфактуры, но для кочевого государства это был беспрецедентный опыт.
Ойраты прекрасно понимали роль оседлых опорных пунктов и возводили их по мере необходимости. Все эти укрепленные городки занимали стратегически важные места и говорили о могуществе расцветающего Джунгарского государства. И если бы не его гибель, возможно, ойратские городки стали бы большими городами с богатой историей.
Строительство этих городов наглядно подтверждает высокую культуру Джунгарского государства, которое постепенно реформировало свою экономику, переходя от номадического уклада, к полуоседлой жизни, с элементами земледелия.
Джунгарские правители осознавали преимущества оседло-земледельческой формы экономики над кочевнической, но понимали, что резкие реформы по переводу населения от одной формы хозяйствования к другой, негативно скажется на всей сфере экономики государства.
К тому же Джунгария практически постоянно воевала с соседями, или ее раздирали междоусобные войны. В таких условиях единственно разумным было постепенный переход от кочевого образа жизни к полуоседлому и оседлому. Джунгарские хунтайджи это прекрасно понимали, но джунгарам не хватило времени на проведении реформ.
В 1755-1758 гг., в результате междоусобной борьбы за власть и вторжения войск маньчжуро-китайской империи Цин, Джунгария прекратила свое существование. Первый в истории эксперимент по трансформации кочевой державы в оседлую империю так и не был завершен…
Фото: Alimbek Ulan
В сюжете: ойратыджунгарыДжунгариякалмыкикочевникиземледельцыгорода