«Гэсэр»: битва за эпос продолжается. Часть I
В Бурятии с большим интересом восприняли сообщение о том, что Россия в лице министерства культуры РФ, возможно, подготовит и подаст в ООН международную заявку о придании бурятскому героическому эпосу «Гэсэр» международного статуса «нематериального культурного наследия человечества».
Напомним, что культурная организация ООН (ЮНЕСКО) с 2003 года закрепляет этот статус за разными культурными объектами в рамках своей программы «Шедевры устного и нематериального культурного наследия». Список таких статусных «нематериальных» объектов культуры составляется по аналогии с давно известным Списком объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, делающего упор на материальные объекты. На такие, например, как озеро Байкал.
В списке же «нематериального культурного наследия» ЮНЕСКО в настоящее время Россия представлена всего двумя объектами. Это «культурное пространство и устное творчество семейских – староверов Забайкалья» и якутский героический эпос «Олонхо». Если «Гэсэр» войдет в список, то два из трех российских объектов будут представлять Бурятию.
Однако это событие в культурной жизни республики и страны рождает ряд вопросов: найдет ли эта инициатива России отклик в ООН? что вообще представляет собой бурятский героический эпос «Гэсэр»? насколько этот эпос собственно российский (бурятский), а не монгольский или китайский (тибетский)? и что конкретно должно быть признано «нематериальным культурным наследием человечества» – какой-то один «главный» текст из более чем десяти записанных учеными довольно объемных (от 2 до 50 тыс. стихов каждый) бурятских улигеров об Абай Гэсэре или все культурное пространство Гэсэриады? То есть, это и исполнительское искусство улигершинов (пение, актерская игра, игра на музыкальных инструментах и т.д.), и обычаи, обряды, связанные с исполнением улигеров, и духовные и материальные знания о природе и Вселенной, передаваемые в эпосе из глубины веков? Или каждый из элементов этого комплекса в отдельности?
Ответить на эти вопросы довольно непросто. Во-первых, наследие Гэсэриады до конца не изучено и, по сути, неизвестно широкому читателю ни в Бурятии, ни в России, ни в мире. Во-вторых, оно само по себе настолько богато и разнообразно, что каждый из десяти наиболее известных западно-бурятских улигеров о Гэсэре может встать вровень с Илиадой, «Витязем в тигровой шкуре», «Давидом Сасунским», «Джангаром» или «Олонхо». И, в-третьих, существуют еще и политические споры вокруг эпоса о Гэсэре, которые затрагивают проблемы в отношениях между Россией и Китаем в геополитическом смысле и не менее острые проблемы, связанные с лояльностью или нелояльностью бурят к центральной власти внутри России, СССР.
Застрелили при попытке к бегству
Немного об истории споров вокруг эпоса «Гэсэр». Сейчас это сложно себе представить, но еще каких-то 60 лет назад кабинетные и музейные занятия изучением фольклора и литературы бурят по степени опасности было сродни деятельности шпионской или экстремистской организации. В этой сфере было много сломанных жизней, научных и политических карьер, а в некоторых случаях изучение эпоса заканчивалось тюрьмой, ссылкой, изгнанием и даже физической смертью исследователя.
В этом смысле показательна история журналиста Максима Шулукшина, ставшего главной жертвой политической борьбы вокруг эпоса о Гэсэре. В 1948 году Шулукшин был объявлен «буржуазным националистом» и посажен на 10 лет за «антисоветскую деятельность» в Джидалагерь в Закаменске.
Ведущий в Бурятии марксистский литературовед Михаил Хамаганов, выполнявший в 40-60-е годы роль главного политического жандарма от филологии, в первой книге альманаха «Байкал» (печатный орган Союза писателей Бурят-Монгольской АССР) дал такую «партийную характеристику» другим своим коллегам по литературному цеху.
«Одним из орудий в арсенале буржуазных националистов был феодально-ханский эпос «Гэсэр», отличающийся реакционным, космополитическим содержанием, - писал в 1949 году Михаил Хамаганов. – Буржуазные националисты, занимаясь «Гэсэром», строго распределяли между собой функции, так называемую «сферу деятельности». Националист Шулукшин писал блудливые статьи, популяризируя космополитическое содержание «Гэсэра». Последний приводил в умиление и Санжиева (Буянто Санжиев, отв. редактор газеты «Буряад-Монголой унэн», 1946 г.- секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП (б), профессор-историк - С.Б.), скандально известного своими идеологическими извращениями националистического характера в области истории. Бальбуров (Африкан Бальбуров, писатель, в 60-70-е годы гл. редактор журнала «Байкал» - С.Б.) открыто восторгался кровавыми, грабительскими походами Чингис-хана, Бельгаев (Гомбо Бельгаев, 1938 г. - председатель президиума Верховного Совета Б.-М. АССР, 1941 г. - зампредседателя Совета народных комиссаров Б.-М. АССР, 1946 г. – директор Бурят-Монгольского исследовательского института культуры и экономики – С.Б.) и Зугеев (Н.Д. Зугеев, ученый секретарь ГИЯЛИ - С.Б.) брали на себя, главным образом, организационные вопросы, связанные с популяризацией «Гэсэра».
В то время, когда подобные расстрельные статьи публиковались в только что образованном журнале бурятских партийных писателей, в Джидалаге звучали реальные выстрелы по «космополитам» и «националистам». В 1949 году Максим Шулукщин был застрелен конвоем «при попытке к бегству».
Почему же вдруг советская пропаганда резко поменяла плюс на минус и эпический герой Гэсэр, с которым бурятские советские поэты во время Второй мировой войны сравнивали бойцов и командиров Красной Армии, вдруг стал «орудием идеологии панамериканизма и американского империализма»?
Панмонголизм и «опора на собственные силы»
Итак, в конце тридцатых годов в Бурят-Монголии врагом номер один был объявлен панмонголизм, вдруг превратившийся из «прогрессивного антиимпериалистического (антибританского, антиантантовского) течения» в «буржуазно-националистическое движение на службе у японских империалистов». В эти же годы была планомерно вычищена тогдашняя бурятская политическая и культурная элита – и дореволюционная, и партийная. Но при всем этом эпос «Гэсэр» вполне себе встраивался в контекст социалистической идеологии.
К середине 30-х годов доктрина об образовании «всемирной республики Советов», основанной на теории «перманентной революции» Льва Троцкого, окончательно уступила место другой «марксистской» (на самом деле сталинской) теории «построения социализма в одной отдельно взятой стране» с опорой на собственные силы. Таким образом, более частная доктрина об образовании огромной по территории Бурят-Монгольской ССР в составе СССР (с присоединением МНР и Внутренней Монголии Китая) перестала быть доминирующей во внешней политике Советского Союза по отношению к Китаю и Монголии.
В это же время грандиозный ленинско-сталинский эксперимент по созданию новых национальных культур и идентичностей (в том числе, «буряты», «бурят-монголы» как нечто совершенно отдельное от монголов) в Бурятии сопровождался созданием современного бурятского литературного языка, новой письменности для бурят на основе латинского, а не вертикального монгольского алфавита. Лексической основой нового искусственно созданного языка стал не цонгольский диалект, почти идентичный халхасскому, а более далекий от него хоринский диалект.
В такую концепцию сначала отлично встраивался и бурятский героический эпос «Гэсэр», чей «бренд» нужно было создать и «раскрутить» на международном уровне как уникальное достояние новой бурятской социалистической нации. Благо, еще дореволюционные бурятские ученые Цыбен Жамцарано и Матвей Хангалов, а также советские ученые-фольклористы Сергей Балдаев и Илья Мадасон успели научно зафиксировать бесценный культурный материал: большое количество разных улигеров о Гэсэре. К счастью, они еще бытовали в конце 19-го – начале 20-го веков в устной традиции у иркутских бурят, свободных от буддистского влияния. Именно эти ученые успели записать и донести до нас последний вздох уходящей религиозной и культурной традиции устной передачи древних знаний о земном и небесном (сакральном) мире.
Напомним, что все известные письменные (на монгольской письменности) восточно-бурятские (хоринские) улигеры и изданный в Пекине в 1715 году монгольский вариант эпоса существовали в сильно сокращенном виде, в отрыве от подлинных записей произведений о Гэсэре и были явно подвержены идеологической буддистской обработке. Кроме того, они, в отличие от объемных поэтических западно-бурятских улигеров, имели небольшой объем и были написаны в прозе.
В конце 1930-х годов была разгромлена «связанная» с самим маршалом Тухачевским международная «панмонгольская и прояпонская шпионская организация», лидерами которой якобы являлись бывший монгольский премьер Гэндэн, первый секретарь Бурят-Монгольского обкома ВКП (б) Михей Ербанов и полномочный представитель СССР в МНР, уполномоченный ЦК ВКП (б) в Монголии Рубен Таиров. После чего в Бурят-Монголии было продолжено конструирование «национальной по форме и социалистической по содержанию» новой бурятской культуры. Максимально отличной от общемонгольской культуры.
Продолжение часть II