«Гэсэр»: битва за эпос продолжается. Часть II
Уже в 1940 году, через два года после расстрела Михея Ербанова, при новом секретаре обкома, «варяге» Семене Игнатьеве в Москве была проведена Декада «самобытного» бурят-монгольского искусства.
Продолжение. См. часть I
«Варяг» Игнатьев и герой Гэсэр
Уже в 1940 году, через два года после расстрела Михея Ербанова, при новом секретаре обкома, «варяге» Семене Игнатьеве в Москве была проведена Декада «самобытного» бурят-монгольского искусства. Тогда же вышло постановление СНК СССР о подготовке сводного поэтического варианта героического эпоса «Гэсэр» для создания литературной версии эпоса на вновь созданной (и даже уже переведенной в 1939 года с латиницы на кириллицу) бурятской письменности. Зачем советскому правительству понадобился этот сводный текст «Гэсэра»?
Во-первых, издать все существующие версии эпоса по отдельности в научно корректном виде тогда просто не представлялось возможным, да и не считалось нужным. Во-вторых, письменная версия бурят-монгольского «Гэсэра» должна была «застолбить» советский приоритет над этим культурным наследием в пику претензиям Китая. И, в третьих, советское правительство хотело продемонстрировать всему миру еще одну грань расцвета национальных культур малых народов в «великом и могучем» СССР.
В результате сейчас ни самим ученым, ни широкой читательской аудитории почти неизвестны подлинные тексты Гэсэриады, представляющей собой минимум десять самостоятельных, имеющих уникальную художественную и культурную ценность западно-бурятских улигеров об Абай Гэсэре.
Эти тексты были записаны у сказителей-улигершинов – Маншута Эмегенова, Пеохона Петрова, Николая Хангалова, Альфора Васильева, Петхоба и Папы Тушемиловых, Парамона Дмитриева, Бажея Жетухаева, Платона Степанова и Николая Иванова. Большая часть из этих улигеров (кроме улигеров М. Эмегенова и П. Петрова) даже не введены в научный оборот. То есть, так и не опубликованы на современном бурятском языке, не переведены ни на один из международных языков, включая русский язык.
До сих пор широкая общественность и сами носители «новой» бурятской культуры знают только искусственно созданный «сводный текст» эпоса «Гэсэр», составленный писателем Намжилом Балдано главным образом на основе улигеров Маншута Эмегенова (эхирит-булагатская версия «Гэсэра») и Пеохона Петрова (унгинская версия) «по госзаказу» к политически обусловленной юбилейной дате.
Кто установит приоритет над «Гэсэром»?
Итак, в 1940 году после выхода постановления СНК СССР о создании сводной версии «Гэсэра», в Бурят-Монголии ученые и писатели начали работу по сбору и изучению всех известных к тому времени улигеров об Абай Гэсэре. И уже к весне 1941 года был создан общий «свод материалов» объемом в 115 тысяч стихотворных строк.
Перед самой войной, 6 мая 1941 года, Иосиф Сталин возглавил Советское правительство, заняв пост председателя Совета народных комиссаров (СНК) СССР (сменил на этом посту Вячеслава Молотова). Первым документом, подписанным предсовнаркома Сталиным в тот же день, было постановление СНК СССР о проведении в ноябре 1942 года юбилея бурят-монгольского эпоса «Гэсэр».
К этому времени ученые должны были назвать точный возраст эпоса, который в соответствии с госзаказом должен был превышать возраст изданного в Пекине в 1715 году монгольского варианта «Гэсэра», установив, таким образом, отечественный приоритет в плане принадлежности этого культурного наследия.
Кроме того, до юбилея от бурятских ученых и литературоведов требовалось определиться с тем, что планировалось издать, то есть, с окончательным сводным текстом эпоса. Советские русские поэты должны были перевести сводный текст на современный русский язык, а издатели – выпустить в свет это историческое издание.
Напомним, что юбилей «Гэсэра» должен был продолжить начавшуюся в 30-е годы эпопею «эпических» юбилеев, демонстрировавших богатство «самобытных культур народов СССР». Началась эта эпопея с того, что в 1935 году в Советском Союзе отметили 100-летие первого издания карело-финской «Калевалы». Далее последовали: 750-летие грузинского эпоса «Витязь в тигровой шкуре» (1936 год); 750-летие русской летописи «Слово о полку Игореве» (1938 год); 1000-летие армянского эпоса «Давид Сасунский» (1939 год); 500-летие калмыцкого эпоса «Джангар» (1940 год).
На очереди были бурят-монгольский «Гэсэр», якутский «Олонхо», киргизский «Манас» и осетинские «Сказания о нартах».
Сколько лет эпосу?
По поводу возраста эпоса «Гэсэр» мнения ученых тогда разделились. Самый вызывающий вариант возраста эпоса в 1200 лет, что старше эпосов всех других народов СССР, предложил историк-монголовед Николай Поппе.
В своей специальной научной записке «О хронологии Гесера» Поппе сообщил политикам в Москву о том, что впервые сказания о Гэсэре были записаны монгольским алфавитом в 1630 году, и эти записи «были подвергнуты обработке со стороны лам». «Обработку» возглавил известный религиозный деятель Джанджа-хутухта, основатель этой линии перерождений буддистских иерархов в Монголии.
В своей биографии Джанджа-хутухта упоминает, что обрабатывая Гэсэра, он счел нужным «выбросить из него все, что противоречит учению Будды». Именно этот вариант Гэсэра был издан указом китайского императора Канси в Пекине в 1715 году.
Однако Николай Поппе сообщает, что сказания о Гэсэре были известны монголам задолго до издания этого эпоса китайцами. Он пишет, что эпос, несомненно, существовал в начале XIII века. Поскольку известно изречение одного из багатуров Чингисхана (около 1206 года) о качествах вина, в котором есть такое сравнение: «Когда оно попадет на язык, то кусает, как пчела, когда выпьешь лишнее, оно буйствует как Гэсэр».
Эту самую раннюю дату известного науке упоминания об эпосе «Гэсэр» среди монголов Николай Поппе, как известно, взял из монгольской летописи «Алтан Тобчи». По мнению Поппе, дата упоминания не может быть признана датой возникновения, так как «сказания могли быть известны и ранее».
«Сохранившиеся упоминания в тибетских исторических сочинениях говорят, что Гесером назывался один великий герой, предводитель дружин, живший в VIII столетии нашей эры. Это же упоминание встречается и в историческом сочинении монгольского летописца Саган Сэцэна, - писал монголовед Николай Поппе в записке, датированной 18 августа 1940 года. - Можно, не впадая в ошибку, считать, что в древнейших своих частях Гесериада, восходя к VIII столетию, имеет 1200-летнюю давность».
В противовес Николаю Поппе ведущий в то время историк бурятского фольклора Гарма Санжеев предлагал советскому правительству два варианта: либо отпраздновать чисто «бурятский юбилей» с датой не свыше 400-500 лет. Поскольку было бы трудно доказать, что буряты как нечто отдельное от монголов существуют более 400 лет. Либо отметить вместе с братской МНР общемонгольский юбилей с датой не свыше 750 лет.
Он высказывал мнение о том, что доказать бурятское происхождение эпоса в отрыве от всего «цикла Гесера в Азии» почти невозможно. И что если утверждать, что бурятскому Гэсэру больше 750 лет, то политики могут очутиться в очень неловком положении. Поскольку неизвестно, существовали ли тогда буряты как особая народность или нет. По мнению Гармы Санжеева, с большими датами можно было дискредитировать саму идею юбилея.
«Вообще при установлении примерной даты возникновении или оформления (что не одно и то же) эпоса стараются связать ее (дату) с каким-нибудь событием или периодом в жизни народа: 1000 лет «Давида Сасунского» - 1000 лет борьбы с арабами, 500 лет «Джангара» - 500 лет могущества ойратского союза, - написал историк Гарма Санжеев в своей научной записке властям, датированной 10 августа 1940 года. – Таким образом, 500 лет какого-нибудь бурятского эпоса – 500 лет оформления, или что-нибудь в этом роде, бурятской народности. Но к какому историческому событию или периоду отнести 1000-летие или 1200-летие эпоса, если нам ничего не известно о бурятах 8-10 веков, которые, может быть, тогда, как отдельная народность, и не существовали?»
Примечательно, что Гарма Санжеев не исключает того, что отмечать на всесоюзном уровне можно юбилей не «Гэсэра», а какого-нибудь другого, «чисто бурятского», эпоса – об Аламжи Мэргэне или о Шоно-баторе. По мнению историка, по своим художественным достоинствам, например, эпос об Аламжи Мэргэне «стоит выше Гесера», а в политическом плане он более удобен, поскольку «неоспоримо является произведением одного бурятского народа».
Впрочем, ученый считал, что, если политики посчитают целесообразным отметить юбилей вместе с Монгольской Народной Республикой, то более полезен будет эпос о Гэсэре.