Погром санатория в Тунке: что это было?
Закладка Аламжи Сыреновым первого камня для строительства олицетворяющего единство и силу комплекса царице Алун-гуа и погром людьми Альхеева санатория в Тунке как олицетворение двух мировоззренческих сторон бурятского общества.
На прошлой неделе, 25-го и 27-го июля, в Тунке сторонники действующего главы района совершили погром на одном из тункинских курортов. Этот вопиющий акт произвола совершался людьми Альхеева, как мне представляется, в целях навредить политическому оппоненту. В новейшей истории Бурятии это первый случай, когда дорвавшиеся до власти люди до такой абсурдной степени теряют самообладание.
Что касается бурятской истории, то в социально-политических исследованиях в Бурятии роль истории всегда была незначительной. Хотя нужно понимать, что богатство народа в значительной мере - это исследования общественно-политической истории народа. Любой прорыв государства или отдельного народа это в значительной мере качественно изученная история. Так, например, нынешний Китай - это собранные воедино Лао-цзы, Конфуций, Дэн Сяопин... Практически все крупнейшие мировые общественные и экономические прорывы основаны на изучении опыта.
Погром на одном из курортов в Тунке - не рядовой случай. Здесь явно проглядывается именно политический акт. Соответственно, ведение политики группой лиц, называемых коллективным Альхеевым (в группу входят руководство бурятских коммунистов и представители бизнес-структур Иркутска), можно считать примитивным — здесь есть свои и чужие, а чужих надо бить. Для того, чтобы понять происшедшее, его мотивы и вероятные последствия, нужно, прежде всего, рассмотреть исторические прецеденты. Поскольку повторение не самого лучшего исторического опыта — это наступание на одни и те же грабли.
Вообще, в истории бурят-монгольского народа бывало всякое, но это не значит, что всё это нужно повторять. Наоборот, необходимо изучить прожитое и взять из него уроки. Из того, чем мы можем проиллюстрировать это положение, на долю нашего поколения пришлось два очень интересных вызова, достаточно важных и уникальных трансформационных поворота.
Во-первых, в начале двадцатого века бурятский народ, как и вся страна, переживал крупные общественные и политические изменения. Октябрьская революция 1917 года исказила все представления о духовном богатстве, национальном багаже и пути развития целых народов населяющих Российскую империю. Тогда бурятский народ вошел в очередной исторический цикл под провозглашенным коминтерновкой Марией Сахьяновой девизом о быстрой ассимиляции бурят с великим русским народом. И хотя ленинский декрет о национальном самоопределении “подправил” пламенный порыв революционерки, теперь по факту современные буряты во многом пожинают плоды того самого “девиза”.
Главным же критерием ведения национальной политики тех лет был принцип “свой - чужой”. С тех пор в Бурятии в национальной политике утвердился такой “свой-чужойский” формат властвования.
Во-вторых, после крушения Советского Союза в 1991 году и объявления Ельциным “парада суверенитетов”, многие субъекты федерации изменили основные принципы развития. Тогда, воспользовавшись подаренным временем случаем, многие регионы России сделали настоящий прорыв в своём социально-экономическом и культурном развитии. Бурятия же сохранила старую внутриполитическую конструкцию и за короткий промежуток времени потеряла практически все активы: энергетика ушла в Читу, вся добывающая отрасль и промышленные гиганты были проглочены московскими олигархами, нефрит не был узаконен и в конечном итоге ушел к Ростехнологиям...
Итог такой национальной политической модели, который был заложен властвующей тогда группой в начале ХХ века, печален. К началу ХХI века Бурятия как республика и буряты как народ пришли в состояние экономического и духовного предбанкротства.
Почему так получилось?
Главной целью западно-бурятской политической группы, получившей тогда власть, было увеличение своего влияния и аппаратного веса в республиканской власти за счет встраивания в вертикаль своих земляков. Правда, такие “высокие” цели не исключали и желания забрать побольше ресурсов и благ. В советское время это было немного скромнее, но после 90-х наградой оказывается полный контроль над денежными потоками и различными бизнесами. При этом результат никак не влиял на вектор “кадровой работы”.
Иркутские буряты были “размазаны” по всей государственной системе региона жирным слоем и влияли практически на всё. Такая замкнутая система “управления” исказила государственную политику в республике - политика стала агентом коммерческого процесса. Клановость, семейственность стали нормой и стали даже демонстративными.
Отсюда исходит кадровый голод, экономическая и политическая близорукость бурятской элиты и комплекс неполноценности целого народа. Поэтому мы удивляемся, почему у нас нет миллиардеров или достигших реальных высот государственных деятелей федерального или мирового масштаба. Использование власти для удовлетворения узко корпоративных или семейно-клановых интересов раздавило свободный рост целого народа. К сожалению, в Тункинской долине нам приходится наблюдать яркую иллюстрацию той самой, казалось бы, ушедшей узко-земляческой политики, где клановость и коммерциализация власти в буквальном смысле раздавили собственный народ.
P.S.
За три дня до этого погрома, 22 июля, Аламжи Сыренов в Тунке заложил первый камень в основание комплекса царицы Алун-гуа, олицетворяющего единство и силу народа. А уже 25 июля люди Альхеева устроили публичный погром в одном из санаториев Тунки. Только потому, что, по их мнению, он принадлежит людям, близким к Сыренову.
Следовательно, совершенный погром является политическим актом, практически исключающим любые примирительные и переговорные возможности для двух противоборствующих в Тунке сторон. Очевидно, что при таком раскладе и Альхеев, и приведший его к власти Вячеслав Мархаев будут стремительно терять популярность и скатятся до уровня политических трупов.
Напротив, начатое Аламжи Сыреновым строительство комплекса царицы Алун-гуа становится действительно мощным движением по укреплению бурятского народа, республики и страны в целом.