Жоом (Таракан)
Этот рассказ ранее был опубликован на монгольском языке главным издательством Союза Монгольских Писателей, в газете "Утга зохиол, Урлаг". На русском публикуется впервые.
Журнал “Байкал” два года назад обещал опубликовать данный рассказ. Как говорится, всякому терпению есть предел. Мое терпение тоже наконец лопнуло. Еще говорят, что терпение — это искусство надеяться.. Видимо, этим искусством я не владею. Все-таки 2 года ждал, чтобы увидеть свой рассказ на страницах этого известного журнала.
Представляю читателям АРД свой рассказ "Жоом"-"Таракан" на русском языке. Буду благодарен за любые отклики, особенно за справедливую критику.
Перевод с монгольского на русский выполнен известной бурятской писательницей Анной Банаевой. От всего сердца благодарю ее за прекрасный перевод.
Читатели, желающие прочитать данный рассказ на монгольском языке, могут найти его здесь.
ЖООМ (ТАРАКАН)
Я подметал пол. Ничего необычного. Обычный мусор. Куча пыли, миллиарды микробов и бактерий и дохлые тараканы. И всё это живое. Кроме этих вот сгоревших спичек и дохлых тараканов.
Зачем сгорели спички… Короткая их жизнь никому и не интересна. Судьбой же валяющихся среди пыли волос распорядился мой утренний туалет. Судьбой же дохлых тараканов распорядилась… сама их судьба, согласно которой, подумал я, и завершилась их, никому не нужная, судьба.
Вот если у тараканов были бы вдруг тараканьи врачи, они вероятно установили бы диагноз, что де померли сии тараканы не от старости или от того, что кончилась их тараканья жизнь вполне естественным образом, а потому, что ими была употреблена в пищу какая-то отрава.
Поразмышляв таким образом, даже как бы помедитировав на дохлых тараканов, замел их подальше от глаз своих под холодильник, решив заодно и проверить, а вдруг, вдруг у них есть тоже обычай хоронить по-человечески своих соплеменников, и присел покурить.
И тут неожиданно откуда-то появились два таракана, которые суетливо-озабоченно прокурсировали под холодильник. Хоронить? От удивления присвистнув и щелчком отправив докуренную сигарету в мусорное ведро, заглянул туда, вниз, туда, куда в свой тараканий мир направились эти двое.
Там уйма тараканов жила своей обычной тараканьей жизнью.
Улица. Магазин, бар, гостиница, административные здания- все, что обычно можно увидеть на улицах города. Не видно лишь машин, но тощие тараканы резво бегут, посадив на себя жирных и толстых тараканов. Необычным показалось лишь то, что каждый таракан имел приколотую к себе бирку с надписью.
У таракана, который прошел мимо меня, при этом как бы нечаянно задев меня, на груди красовалась надпись «вор-карманник», а вот прошел с надписью «Пьяница». Потом, приглядевшись, читаю «Авантюрист», «Шлюха», «Разбойник», «Подлиза», «Начальник», и вот, еще проходят «Народный поэт», «Бродяга», «Взяточник» и так далее, великое множество тараканьего люда, и редко, очень редко среди них встречались с надписью «Прекрасная душа», «Бедный поэт», «Лекарь», «Мужественный».
И вдруг ко мне двинулись два таракана, которые держали в своих руках, или, вернее, ногах, дубинку, на груди одного была надпись «полицейский-мясник», а у второго «Злой полицейский» и тут-то пожалел о том, что заглянул сюда, под холодильник, в этот тараканий мир.Отдубасив дубинками и закрутив мне руки, полицейские тараканы поволокли меня в участок.
Закинув меня на каменный пол холодной камеры, закрыли двери и заскрипели засовами. Высоко надо мною просачивался бледно-тусклый из небольшого окна в решетку. Мне на миг показалось, что там, где-то наверху кто-то появился, это может быть сестренка вошла в кухню, подумалось мне.
Боже, сколько же времени прошло.
Послышался чей-то скрипучий голос и железная дверь, скрипя в тон этому голосу, растворилась. Мясник и Злой, заскочив в камеру, выволокли меня за волосы и пинками в зад втолкнули в сыроватую, но теплую комнату, и я растянулся лицом прямо к копытам толстого таракана.
Приподняв голову, разглядел, что этот толстый - один из тех, на груди которых надпись «Двуличный» и даже на какое-то время загляделся. Таракан был разодет согласно последней моде, и золото богатой мишурой дополняло весь его наряд.
- Та-ак. Это и есть тот самый иной? Какой невиданный таракан... Откуда ты такой взялся? – я догадался, что этот важный обладатель резкого скрипучего голоса есть большая тараканья шишка, , - Я, вот, как ты видишь, полицейский… С кем не бывает, кто не ошибается. А хозяином этого места, этого холодильника, куда попадают те, которые ошибаются, являюсь я! – сказал Начальник таракан.
- Простите, уважаемый господин Двуличный. Но я Человек. Не таракан. Правда. Поверьте.
Толстый удивленно взглянул на меня, и Мясник и Злой расхохотались:
- Человек, он говорит, что он Человек! Ха ха ха!
- Тихо! Замолчите, идиоты- прикрикнул на них Двуличный, -И как ты, мерзкий муравьишка, как ты смеешь обращаться ко мне по той бирке, которая у меня на груди. Тебе положено ко мне обращаться Уважаемый Господин Полковник, Господин Офицер, понял?
И что же ты скажешь, мерзкий муравей, как ты попал в наше государство и осмелился посягнуть на священное имя, назвавшись Человек?
- Понял, понял. Господин Полковник. Но я не таракан, я Человек. И я хозяин этой квартиры. Вы ведь живете под моим холодильником, и вы не имеете права так обращаться со мной! – я уже не выдержал и последние слова произнес криком.
Толстый полковник таракан было замахнулся на меня кулаком, но остановился и обратился к Мяснику и Злому даже как бы с участием произнес:
- Отделайте этого. Пока я не убил его. Похоже, этот муравей сошел с ума.
Кто бы мог подумать, что у этих таракашек может оказаться вдруг и сила и мощь мускулов, когда бывало порою их раздавишь , от них, как помнится, оставалось только мокрое место, и даже во сне не могло мне ранее присниться, что буду бит ими, этими самыми насекомыми. И чего только не испытает человек в смертной этой своей жизни.
Боже, как эти двое меня уронили и как начали бить, кусаться, пинать, швырять об стенку, пинать своими волосатыми ногами (или руками?) без остановки и передыха. А я же, лежал и как дурак, думал в это время лишь о том, что , а хорошо, что бьют-то не по-людски.
Люди, когда пытают людей, бьют, секут, жгут, режут, выкалывают глаза, отрезают пальцы, но не кусаются. У тараканов же самое страшное – это их кусательство. Боже, убереги только и спаси меня от их укусов, молился я. О, боже, как же эти насекомые страшно кусаются!
И ,вот, вроде бы уже и утро.
И снова эти два отвратительных таракана.
И снова эти проклятые тараканы называют меня тараканом.
ДОПРОС
Из-за стола Двуличный гневно взирая:
- Как твое имя?
- Дорж.
- Что?! Ты на каком тут языке говоришь? Оборотень! Тебе сказано имя свое назвать, а не читать тут подобие сутр. Тараканьим языком тебя еще раз спрашиваю, как твое имя.
- Я вам и говорю по-человечески, Дорж меня зовут.
- Тебе еще не надоело, мерзкий муравей? Ты смеешь утверждать, что умеешь говорить языком Великого Человека? Ты всего лишь таракан. Только от обычного таракана отличаешься тем, что возомнил о себе много, мерзкий оборотень. Понимаешь?
На этот раз Двуличный не замахивался, бить не приказывал и выглядел совершенно спокойным.
- Ты подозреваешься в террористическом инакомыслии. И грозит тебе смертная казнь.
Во-первых: проводил в общественном месте молчаливый протест-агитацию.
Во-вторых, совершил убийство тараканов.
А третье, и, самое страшное – объявив себя именем нашего Создателя ты посягнул на священное имя Человек. И посему будешь казнен.
Я ушам своим не поверил. Меня – казнить? Может я к смерти тех двух, валявшихся у меня на полу таракашек и имел отношение, но я сказал им совершенную правду, о том, что я Человек, и за это меня, Человека, казнить?
Снова закрыли в тёмную камеру.
И наступило утро. Мясник и Злобный вывели меня. Вывели на улицу и повели на площадь. Там уже собралось великое множество тараканов. Я видел, как это множество одновременно колыхалось.
Двуличный, подняв повыше бумагу, торжественно и громко начал зачитывать приговор.
«…приговор:
Вследствие того, что арестованный нижеупомянутый неустановленный некий бродяга бомж инакомыслящий таракан, смел свободно выражать своё мнение, а также за ересь и оскорблениев отношении Великого Большого Человека, согласно уголовного кодекса, без суда и следствия приговаривается к публичной смертной казни.
… Мне это показалось каким-то страшным сном. Я, лишенный собственной воли, обречённо ступил на плаху, точнее на приспособленную под плаху спичечный коробок.
Так остро захотелось, чтобы побыстрее закончился этот кошмарный сон.
Вот кто-то накинул уже петлю. От петли из обычной швейной нитки синего цвета вкусно пахло знакомым запахом любимого мыла.
Пока я обводил взглядом обступивших со всех сторон тараканов, Двуличный махнул рукой, и тут же показалось, что твердь вдруг ушла из-под моих ног, и огромная сила, обхватив, сдавила мое горло, и белый свет померк в моих глазах.
Улица пустынна, все разошлись и не видно ни одного таракана. Как будто и не было никакого страшного приговора.
Лишь, одиноко шатаясь, болтался на виселице знакомый нам человек. Кто- то повесил ему на грудь табличку «НАСТОЯЩИЙ ТАРАКАН».
По улице слегка стелилось что-то серое, похожее на дым, оно клубилось, распространяя вокруг какой-то, слегка химический, запах.
Весьма вероятно, что сестрёнка этого самого человека прыснула под холодильник что-то токсичное от тараканов.
Она в то утро как раз и выходила в магазин, чтобы приобрести средство против насекомых.