“От родоплеменного принципа к феодализму”. Что мешает успешному развитию Бурятии
Автор АРД, публицист Бато Очиров о загадке устойчивости западно-бурятского владычества в советское время и сложившемся феодальном принципе правления в современной Бурятии.
Главный вопрос, который стоит перед современным бурятским обществом, можно сформулировать следующим образом: “Почему нынешние бурятские политики производят не очень приятное впечатление и каким образом на этом фоне появляется новая политическая сила?”. Все многообразие ответов, начиная со смены поколений политиков и заканчивая развитием информационных технологий, сводится, в конечном итоге, к роли личности в истории. Когда вытесняются “старые” и приходят “новые”. В свою очередь причины, влияющие на появление нового правящего слоя, не выходят за такие рамки. С одной стороны, в определенные исторические моменты происходит “революционная” смена элит. С другой стороны, известно утверждение о том, что элиты остаются прежними и меняются они лишь декоративно (например, дочь или сын сменяют стареющего “на посту” отца).
В новейшей истории Бурятии “революционная” смена элит произошла однажды - в 20-х годах прошлого столетия. Тогда, в период образования новой Бурят-монгольской республики, вытеснив “восточных”, к власти пришли “западные” буряты. И в каком-то смысле эта “элитная” революция оказалась достаточно “великой”. Дело в том, что великими революции, в том числе “элитарные”, делают не энтузиазм героев и не страдания жертв, а масштаб производимых революционерами мировоззренческих изменений в обществе и их способность удерживать власть.
В нашем случае, с точки зрения удержания власти, почти столетнее западнобурятское правление в республике можно отнести к “великим”. Ни в одном регионе России ни одна общественная группа не сохраняла власть такое количество времени, как западные буряты в Бурятии. Уникальная устойчивость такого вида правления, когда элита, несмотря на все кардинальные изменения в стране, неизменно воспроизводила себя снова и снова на каждом новом витке истории, объясняется родоплеменным устройством такой властной конструкции.
К началу ХХ-го века западные буряты пришли в широком смысле сохранившими родоплеменной строй. Следовательно, испытанная и отшлифованная многовековым жизненным опытом родоплеменная форма социально-экономических связей, игравшая определяющую роль в производстве, распределении, культовых действиях, управлении и т.д., с приходом к власти Михея Ербанова была перенесена в республику как базовый формат правления.
Таким образом, родоплеменной принцип организации власти, построенный на родовой и племенной близости ее членов, став единственной монолитной политической силой, легко встроился в разрозненную территориально и этнически разношерстную Бурятию. Обоснованием незаменимости этой социальной группы послужила трактовка о “более высокой образованности” иркутских бурят и о “мудрой элите”, играющей в обществе стабилизирующую роль.
Всё это позволяло “контролирующей группе” обеспечивать присутствие на ключевых местах своих представителей. И, следовательно, любой институт или организация, которые контролировала эта группа, являлись для нее ресурсом, при помощи которого она стремилась завладеть еще большим количеством ресурсов. Вершиной расцвета западно-бурятского правления принято считать модогоевский период в истории республики, когда на всех руководящих в народно-хозяйственных и на ответственных партийно-номенклатурных должностях были поставлены представители западных бурят.
Вместе с тем, именно этот период в историческом цикле можно считать началом конца западно-бурятского владычества. Такой процесс в политологии описывается как "принцип костра”: после бурного развития и достижения наивысшего пика происходит быстрое разложение и распад. Именно в этот период происходило слишком быстрое наращивание “своих" кадров, что привело к сбою системы обеспечения социальной близости и, как следствие, - единство иркутских бурят как элитного слоя быстро исчезло. В начале 90-х годов западные буряты разделились на несколько кланов, основанных по земляческому, семейному и экономическому принципу. В Бурятии началась новая эра - феодальная.
Трансформация к “феодализму”
В постсоветское время бывшая советская номенклатура, используя свою власть, первая освоила механизмы приватизации госсобственности и в результате образовала большую часть новой экономической элиты и одновременно заполнила новые политические институты. После этого монолитная правящая социальная группа превратилась в класс собственников Бурятии со своими личными интересами и амбициями.
Таким образом, в нулевые годы в своей политической конструкции Бурятия уже окончательно перешла от монолитного “родоплеменного” к раздробленному “феодальному” принципу устройства, в котором есть свои “вассалы”, “сюзерены” и “суверены”. Вскоре в новейшей истории республики появились столь нам привычные “айдаевские”, “мархаевские”, “доржиевские” группы и выстроенный Петром Носковым (руководитель администрации главы Бурятии прим. АРД) “семейский” клан.
С чем столкнулся Цыденов
В бурятском обществе широко распространено заблуждение о том, что в республике должны править представители какой-то одной из политических групп. В действительности же такой формат строительства властной конструкции в современном бурятском обществе не только невозможен, но и более того, опасен прежде всего для самого руководства республики.
Алексей Цыденов, недавно приехавший в Бурятию, находящуюся в состоянии перехода от “родоплеменной” к “феодальной” форме правления, объявил об экономическом принципе правления. Сейчас предполагается рекрутировать на государственную службу наиболее квалифицированные кадры и контролировать их деятельность методом поощрения или наказания. Но в реальности новый глава Бурятии уже столкнулся с влиятельными бурятскими “группировками” и с первых дней был вынужден сделать ряд соответствующих назначений. Кроме того, нужно понимать, что экономический принцип правления в Бурятии с точки зрения удержания власти самый неэффективный и неустойчивый. Поскольку через некоторое время кланы Бурятии, используя своих людей во власти, узурпируют ее.
Вероятно, Цыденов начал понимать, что начинает сталкиваться с банальной закономерностью феодальных отношений: “сюзерену” (лидеру различных политических “группировок”) нельзя иметь "вассалов", которые сильнее его. Потому что "вассал", который сильнее “сюзерена”, очень скоро сам начинает метить на его место. Из-за этого слишком шустрых и умных вассалов у нас в Бурятии убирают или не допускают к ресурсам. Другие вассалы, находящиеся в конкурентной зоне с более умным вассалом, это будут только приветствовать. Более того, они будут создавать “хозяину” мнимое впечатление о том, что этот выскочка собирался на днях сдать его, а проницательный “хозяин” вовремя поймал мерзавца.
К тому же, пока еще устойчивый родоплеменной принцип добавляет в это многообразие “отрезания возвышающихся голов” немного сословной логики, когда оболтуса следует повышать по службе за то, что его предки с “Чингисханом вместе поднимались”. А если какой-то нерадивый будет мешать карьере мальчика из хорошей семьи, то что ж поделать...
И вся эта история повторяется на всех уровнях власти, в политических институтах и бюджетных заведениях. Таким образом, Бурятия создала совершенную “систему” самоуничтожения. И с каждым этапом смены поколений во властных группировках республика слабеет: “хозяева” выбирают вассалов слабее, глупее и удобнее для себя. Следовательно, те, возвысившись через некоторое время, выберут себе еще более слабых и глупых и так до бесконечности...
Следовательно, в государственном аппарате преимущество социальной конкуренции получают не те люди, которые способны двигать процессы и создавать региону более высокую добавочную стоимость, а те, которые удобнее и ближе для начальства, которые способны только к интригам и подражательству, но не к творчеству.
На первый взгляд, задача построения, как выразился Алексей Цыденов, “супер-региона” (не на бумаге, а на деле) в таком регионе как Бурятия кажется практически невозможной. В республике, разделенной на несколько “феодальных” группировок, приводимых к общему знаменателю только путем перманентного “отстегивания” бюджета, любые резкие движения чреваты анархией. Но в том-то все и дело, что старые “группировки” уже находятся практически в полуразложившемся состоянии.
Сейчас в обществе назревает потребность в новых, более фундаментальных, смыслах, которые могли бы стать своего рода ориентиром для развития. От того, как Цыденов вначале своего правления сможет сформулировать новый вектор развития Бурятии, зависит его дальнейшая политическая судьба.
Сама Бурятия неизбежно вынуждена будет пройти через множество мировоззренческих разногласий, и на этом пути будут создаваться и оформляться необходимые, но отсутствующие сегодня предпосылки создания успешного региона Российской Федерации.