Дикие скачки по сибирскому пеклу

У Нанны Хайтманн, родившейся в Германии, мама — русская, а дед родом из Сибири. В прошлом году она отправилась учиться в Томский государственный университет, чтобы побольше узнать об этом крае.

Я сделала этот снимок в прошлом году на ежегодных скачках в Республике Тува на юге Сибири. В них принимают участие все юноши из округи, они скачут без седла более 30 километров. Обычно скачки проводятся в августе, когда спадает жара. Но в прошлом году их перенесли на июль, чтобы они совпали с национальным праздником. Снимок сделан в 10 утра в 45-градусную жару. Позже я узнала, что в тот день несколько лошадей пали от жары.

Наездник на снимке отбился от основной группы, но фаворитом он не был. Лошади скакали по дорожке вдоль дороги. Точно не знаю, сколько было участников, но повсюду были машины. Каждая семья хотела ехать рядом со своей лошадью, все сигналили, кричали. Казалось, что одновременно идет автомобильная гонка, кто-то едет медленнее, кто-то разгоняется, все друг друга подрезают. Вокруг полно лихачей, а в воздухе — пыли.

Я пыталась делать снимки до старта, но тогда все были на нервах и никто особо не хотел со мной общаться. Когда скачки начались, я сделала несколько фото с места, а потом запрыгнула в машину и просто надеялась, чтобы хоть какие-то кадры оказались удачными. Сосредоточиться на съемке не особенно получалось — я пыталась просто ни с кем не столкнуться. Там было машин 40 или 50, и все довольно сильно побитые. Было заметно, что они уже раньше попадали в аварии.

В советское время тувинская культура подвергалась гонениям. Маски шаманов и фигурки духов-покровителей — куколки, статуэтки, чучела животных — уничтожали, а людей, которые продолжали следовать древним традициям и религии, преследовали. Теперь все это возрождается, появилось вновь обретенное чувство национальной гордости.

Я выросла на славянских сказках о шаманах и Бабе Яге. Моя мама — русская, а дед был родом из Сибири. Но я на самом деле не знала в этой стране ничего, кроме Москвы, куда ездила в детстве на лето, в гости к бабушке. Так что в прошлом году я решила вместо этого отправиться по обмену в Томский государственный университет в Сибири. Мне хотелось побольше узнать о своих корнях.

Я решила проехать вдоль реки Енисей. До самого истока я добраться бы не смогла, потому что он находится еще южнее, в соседней Монголии, и попасть туда можно только на частном вертолете. Едешь на машине через бескрайние, кажется, сибирские леса и перелески, преодолеваешь самую последнюю гору и вдруг выезжаешь в степь. Такое чувство, будто попадаешь в другой мир.

Люди приезжали сюда в поисках свободы: искатели приключений, раскольники, казаки, верхом на конях углублявшиеся все дальше в Сибирь, преступники, спасавшиеся бегством от царя. Я познакомилась с мужчиной по имени Юрий, который живет на свалке. Он сказал, что если его прогонят, он просто найдет другую свалку и поселится там. Валентин, бывший военный, с которым я познакомилась, представился анархистом-экологом. Он спит на улице даже в минус 50. Это одно их последних мест на планете, где можно уйти от влияния западной культуры и жить наедине с природой.

Народ в Туве суровый. Меня привлекают люди, закаленные своей средой, которые предпочитают жить или работать в экстремальных условиях. Я думаю, такая жизнь воспитывает определенный характер. Не каждый, однако, захочет там жить. После распада Советского союза Тува стала местом глубочайшей изоляции — духовной, физической и социальной.

Однажды я отправилась в деревню, где живут в основном тувинцы. На улицу вышли две бабушки. Они решили, что я американка, наверное, из-за того, как я была одета. «Как тебя сюда занесло?— удивились они. — Сегодня пятница. Все только что получили деньги. Все напились и сели по коням. Уноси ноги, здесь слишком опасно». И тут к нам подъехали два в стельку пьяных парня. Ничего плохого не случилось. Но лошадь теперь олицетворяет для меня эту двойственность — поиски свободы и беспросветную изоляцию.