Бурят чувствует иначе
Колумнист АРД Жанна Идымова о том, почему буряты душевно ранимы.
На днях встретила у одного монгольского друга замечание о том, что «буряты среди других монголов отличаются душевной ранимостью и "чувствительностью». Вот не знаю, насколько истинно это утверждение. Но по поводу особенностей чувственного мира бурят так же у литературоведа Ирины Булгутовой, например, любопытно сказано:
«Люблю образ чувств как проводов, образ пришел из поэзии Пастернака («мы — провода под током»).
Вообще я считаю, что органов чувств у человека должно быть семь, а не пять, все называют шестым чувством интуицию (целостное восприятие), а седьмое чувство должно появляться у человека на основе развития интеллекта (I think so). Но давайте разберемся в 5 базовых проводах — это зрение, слух, осязание, вкус, обоняние. Порядок перечисления чувств я выстроила как-то по-русски — так ощущаю. Что же говорит во мне мой внутренний бурятский голос? «Буряад хүн баряагүйдэ үнэншэхэгүй(по моему диалекту үнэшхэдэггүй)» - гласит поговорка. «Бурят не поверит, пока не пощупает». И это правда. Исследуя бурятскую поэзию, я думаю и чувствую, что ее отличие от поэзии других народов мира в особом — целостном, материально-плотном, насыщенном восприятии мира. Раскрою, как всегда, на примере. Я была в детстве очень подвижным ребенком, не ходила, а бегала все время, и потому мама прозвала меня Эржэгэнүүр — причастие или отглагольное прилагательное? От слова «эржэгэнэхэ» - 1) рябить (или пестрить) в глазах; 2) дребезжать. Обратите внимание, что слово сочетает в себе зрительную характеристику и слуховую одновременно, но применялось при этом для характеристики кинетики (ладно, движения). Или же возьмем бурятскоеопределение сильного и красивого голоса «хурса хоолой» — буквально «острый голос», слуховое восприятие характеризируется через осязание (остроту мы чувствуем рецепторами кожи). «Хурса хоолой» пронзает человека, как нож, достает до глубины сущности человека. Все эти примеры даны для объяснения целостности восприятия бурята, что зафиксировано в языке, в самом моделировании мира...». Так значит, владение бурятским языком развивает «шестое чувство»? Или седьмое? И какая картина мира представляется в результате? Наверное, это отдельная тема. В завершение же этой — так порадовавшей меня — сделаю вывод. Бурятский язык всегда отражал особенность мира внутреннего — построенного с миром внешним «на равных». Соответственно, утрата языка влечет за собой и утрату ощущения «целостности мира». Утрату «синтетического» (нераздельной системы «я-мир») способа восприятия жизни в единстве всего сущего — внутреннего и внешнего. Утрату чувства гармонии с миром. Мир меняется. Гармония утрачена повсеместно. Неужели и языки, рожденные иным сознанием, в условиях иного мировосприятия, древние как любовь — так же хотят умереть? Или все же не так плохо всё? Если есть подобные сообщества по «углубленному изучению языка». И люди ищут методы. И что-то хотят привести в этой жизни на подобающее тому место. Прекрасно, что мы и наши дети способны обогащать свойметалитет, общаясь на английском, русском, французском, японском, китайском... Глобализация может быть разной. Поликультурность — примета времени... Но кто мы сами? Какой культурный код несем в себе? Какой вклад способны сделать в мировую культуру? Чем сами можем обогатить этот мир? Каким откровением поделиться? Чем отличаемся от многих, чтобы быть интересными самим себе и оставить след в памяти? Получается, что ответить на эти вопросы можно только на бурятском языке. Ни на каком больше...