Парторг и монах
Алексей Тенчой с историей о противостоянии парторга и монаха.
Во время гражданской войны в Забайкалье в один небольшой буддийский храм (дуган), относящийся к Берцинскому храмовому комплексу, пришли красноармейцы с приказом закрыть храм и арестовать всех лам.
Красноармейцы явились во время службы, зная, что именно в это время все священнослужители будут на месте. И не ошиблись, священники в красных одеяниях сидели на скамьях и пели гимны. Командир отряда отдал приказ хватать лам и тащить их из храма. Солдаты приступили к исполнению приказа. Но тут произошло нечто, что поразило видавших виды большевиков.
Как только солдат подходил к священнику, тот мгновенно взлетал под самый потолок. Ламы взлетали легко и непринуждённо, словно стрекозы или комары. И парили в воздухе в позе лотоса.
Командир, удивившийся по началу, вскоре пришёл в себя и отдал приказ стрелять в летающих лам. Солдаты вскинули ружья, но в это момент гэсхе (лама, следящий за порядком) поднял правую руку и сказал, обращаясь к солдатам:
-Не надо стрелять!
Затем обратившись к летающим ламам, произнёс:
-Нужно сдаться для того, чтобы сохранить себя для будущего.
После чего он стукнул посохом по полу, и каждый из летающих лам приземлился на своё прежнее место.
Теперь красноармейцы имели возможность подойти к священнослужителям, связать руки и вывести их из дугана.
Что и было сделано. В дугане никого не осталось. Командир заколотил досками входную дверь и направил колонну арестованными в комендатуру.
Вечером того же дня к дугану подошёл молодой лама по имени Абдайн. Случилось так, что несколько дней назад его посылали в близлежащее селение для того, чтобы он вызвал дождь на полях вокруг этого селения. Тем летом стояла сильная жара, и крестьяне боялись, что пропадёт урожай. Поэтому попросили лам в дугане вызвать дождь.
Настоятель послал в селение Абдайна, чтобы тот совершил обряд, способствующий появлению дождя.
На радость сельчанам Абдайну удалось вызвать дождь, и крестьяне перестали беспокоиться за урожай. Одарили ламу подарками, провизией и отправили обратно в дуган. Вернувшись, он увидел заколоченную дверь и стал расспрашивать прихожан о происшедшем.
Ему рассказали о том, что случилось и посоветовали уйти подальше от дугана, чтобы не быть арестованным.
Не попав в дуган, Лама Абдайн направился в Берцинский дацан.
Через некоторое время он добрался до дацана, вернее будет сказать до места, где находился Берцинский дацан. Ибо дацан к этому времени был до основания сожжён красноармейцами. Всё что увидел Абдайн, так это пепелище, вокруг которого стояло несколько пожилых мужчин и женщин. Все они лили слёзы по утраченному храму.
Завидев ламу они, в один голос, запричитали:
-Уходи, уходи отсюда!
Абдайн стоял и не двигался.
-Уходи тебе говорят. Иначе красные тебя арестуют! – продолжали просить прихожане.
-Куда мне идти? – спросил он у людей.
-В другой дацан! В Агинский…
-Его, наверное, тоже закрыли?
-Скорее всего, - подтвердил догадку монаха мужчина из толпы.
-Новая власть закрывает храмы и арестовывает лам повсюду, - произнесла женщина и, вглядевшись в Абдайна, добавила:
-Э-э-э, да ты тот лама, который дождь вызывает? – Затем обратившись к остальным, сказала; - Он в нашей деревне вызвал дождь. Теперь нам не страшна засуха!
Другой мужчина стоявший рядом заметил:
-Это в этом году она не страшна, а на следующий год, кто будет вызывать дождь, если всех монахов арестовывают? И его арестуют, уж точно арестуют!
-Да-а-а, плохие наступают времена, - сказал третий мужчина.
Абдайн помня то, что ему велели уйти, поклонился народу и развернулся, чтобы уходить. Но в это время услышал окрик.
-Постой! – позвала та самая женщина в селении, которой он вызвал дождь.
Абдайн обернулся.
-Куда ты пойдёшь?
-Не знаю…
-Пойдём со мной, - сказала она.
Женщина повела его к себе домой. Таким образом, Абдайн, сделав большой круг, оказался в той самой деревне, откуда вышел ещё вчера.
Женщину звали Сарантуя. Она была вдовой и имела четырёх детей. Монаха вдова приютила не столько из набожности или же из жалости, сколько из практических соображений. Дело было в том, что кормилась семья Сарантуи исключительно, тем, что выращивала в поле вместе с детьми. И любая засуха могла погубить всю её семью за одно лето. Для неё лама – вызывающий дождь был больше чем герой. Он был спаситель, в прямом смысле этого слова.
Сарантуя выделила монаху почётное место в доме, и велела детям уважительно относиться к ламе.
Так Абдайн получил новое жильё, пропитание и мог пережить репрессии, которые, как казалось ему тогда, должны рано или поздно кончиться. Прошло некоторое время. Новая власть потребовала от крестьян вступить в колхоз. Сарантуя вступила и стала членом коллективного хозяйства имени «Первого мая».
После посевной её вызвал к себе председатель колхоза и строгим голосом спросил:
- Жамсо говорит, что ты в своём доме ламу прячешь?
-Никого я не прячу, - отрезала Сарантуя.
-В твоём доме живёт мужчина, кто он?
Наступила пауза.
Председатель повторил вопрос.
-Это мой муж, - впервые в жизни соврала Сарантуя.
-Если это твой муж? Почему свадьбу не играли, почему в ЗАГСе не расписались? Почему никто не знает, что ты вышла замуж?!
-Я свободная женщина, хочу, играю свадьбу. Не хочу, не играю. Хочу, расписываюсь в ЗАГСе, не хочу, не расписываюсь. Сейчас новое время. Сейчас женщинам дана полная свобода! Я сама об этом в газете читала! – она гордо посмотрела на председателя.
- Хорошо,- сказал председатель и, пододвинув стул, поближе к Сарантуе, сказал: - но ты ведь, знаешь, нашего парторга Жамсо. Если он завтра напишет в НКВД, посадят и тебя, и мужчину, которого ты прячешь! Чего далеко ходить, в колхозе имени Клары Цеткин прятали попа на чердаке. Эн-кэ-вэ-дешники расстреляли попа, а хозяину дома дали десять лет тюрьмы…
Подумай, что будет с твоими детьми, если тебя посадят на десять лет. Мой тебе совет, пойдите в ЗАГС и распишитесь. Придут с проверкой, покажешь брачное свидетельство на том дело и закончится. И я скажу Жамсо, что видел брачную бумагу. А иначе беды не миновать!
Вечером того же дня Сарантуя сказала Абдайну о том, что им надо заключить брак.
-Я давал обед безбрачия! – возразил Абдайн.
-Никто не заставляет тебя нарушать обет. Мы просто сходим в одну контору и поставим подписи под бумагой, где говорится о том, что мы муж и жена. Никаких брачных церемоний проводить не будем, и спать со мной ты тоже не будешь! Это делается для того, чтобы, когда придёт проверка, я могла оправдаться и сказать людям, почему ты живёшь в моём доме?
Абдайн ничего не ответил.
Но через несколько дней его таки удалось уговорить. Он съездил вместе с Сарантуей в ЗАГС и поставил подпись на брачном документе.
Прямо из ЗАГСа Сарантуя поехала к председателю и показала заветную бумагу. Он в свою очередь сразу сел на коня и поскакал к парторгу, которому сообщил новость. После этого беда вроде бы миновала. Семейство Сарантуи и Абдайн стало жить прежней обычной жизнью.
Прошло немного времени, примерно через месяц после бракосочетания Абдайн, оставшись наедине с Сарантуей, сказал:
-Тебе же хочется нормального мужа? Давай я стану тебе настоящим мужем?!
Он приблизился к ней и даже обнял. Но она мягко отстранила его руку и произнесла:
-Ты думаешь, я забрала тебя с площади Берцинского дацана и привела домой, потому что мне хотелось мужчину? Нет, Абдайн! Я забрала тебя с площади, потому что ты умеешь вызывать дождь. И мои дети не останутся голодными в засуху… А если ты начнёшь жить со мной, как мужчина, ты престанешь быть монахом. А если перестанешь быть монахом, ты не сможешь вызывать дождь. И тогда мои дети умрут в засуху. Нет, Абдайн не трогай меня, держи свой обет, пока мои дети не выросли…
Так разрешился вопрос, который всё это время искушал монаха.
Но искушения на этом не закончились. Следующим летом наступила засуха. Солнце палило, не щадя никого, ни животных, ни людей. Настало время проявить Абдайну своё умение, свой дар.
Он вышел в поле, в то место где посеяла пшеницу Сарантуя, совершил положенный обряд и вскоре полил дождь. Здесь уместно будет сказать, что участок, который обрабатывала Сарантуя, граничил с участком, который обрабатывал парторг Жамсо вместе со своими сыновьями.
Дождь пролился таким образом, что ни одна капля не упала на участок Жамсо. Была видна чёткая граница, как шёл дождь. Она удивительным образом совпадала с границей, которая разделяла участок Сарантуи с участком Жамсо. Парторг колхоза пришёл в ужас, увидев то, как дождь льёт мимо его участка. И хотя земля теперь была общая, и весь урожай делился поровну между колхозниками. Всё равно Жамсо бесился, и злоба душила его.
Он написал донос в НКВД, в своём доносе он писал, что его сосед колдун и его следует посадить за колдовство. И дальше следовало подробное описание того, как в засуху лился дождь и обошёл его участок стороной.
В НКВД получили письмо парторга, и оно рассмешило сотрудников.
Смеялись, над строками, где было сказано, что колдовской дождь прошёл ровно по границе участка, и ни одна капля не попала на участок обрабатываемый коммунистом Жамсо. Сотрудники комиссариата внутренних дел сочли доносчика ненормальным. Никто серьёзно не отнесся к тому, что было написано и поэтому никакой реакции со стороны НКВД не последовало.
Так Абдайн благополучно избежал второго ареста. Жамсо же ждал ареста Абдайна и, не дождавшись, подумал, что письмо его не дошло. Он написал второе письмо и отправил его через жену Бадмаханду, которая работала почтальоном. Однако и на второе письмо не было никакой реакции, после этого парторг совсем опечалился. Жамсо понял, что держат его за мелкую сошку, и в Чите его донесения серьёзно не воспринимают.
Но вскоре жизнь подала повод для нового доноса. И вот теперь уж точно должны были посадить Абдайна. «Теперь они обязаны его посадить!» - думал про себя Жамсо, выводя перьевой ручкой буквы на бумаге.
А произошло следующее: умер Лхасаран, сосед Жамсо. Вдова и дети попросили Абдайна совершить обряд погребения. Тот согласился, но попросил сделать это ночью, чтобы никто, не видел и не донёс.
Абдайн провёл обряд, как положено. Однако когда возвращался домой, то его увидел Жамсо. Парторг, сразу догадался, зачем приходил ночью Абдайн, и что он делал в доме Лхасарана. Жамсо тут же принялся писать донос.
Закончив писать, он запечатал письмо в конверт. Вывел на конверте большими буквами; «г. Чита. В Народный комиссариат внутренних дел»
Отдал письмо своей жене со словами:
- Купишь марку, наклеишь на конверт и отправишь письмо.
Бадмаханда взяла письмо, но в тот день не сумела купить марку. В конторе их просто не было. Они закончились. Надо было ждать, когда привезут марки. Не удалось отправить письмо и на следующий день. А вот на третий день в город должен был ехать колхозный бухгалтер.
Бадмаханда спросила мужа, может ли она отправить письмо через бухгалтера. Но Жамсо воспротивился. Он боялся, что бухгалтер распечатает письмо, и прочтёт донос. Пришлось ждать еще.
И вдруг случилось нечто, что сильно повлияло на отношение Бадмаханды к Абдайну.
Загорелась высохшая трава в степи. Сильный ветер гнал полосу огня прямо на дом Бадмаханды и Жамсо, грозя уничтожить всё, что было нажито годами.
Беспомощная Бадмаханда в ужасе смотрела на огонь. Свистящий ветер сильнее и сильнее раздувал его. Она уже простилась с домом, скотом, утварью…
И вдруг, откуда ни возьмись, появился Абдайн. Он качался на ветру, держа в руках трость. Монах внимательно посмотрел на бушевавший огонь, а затем стал делать своей тросточкой какие-то непонятные движения. И вскоре, к удивлению Бадмаханды ветер подул в обратную сторону, и пожар отступил от дома, а потом и вовсе угас. Бадмаханда видя всё это, не верила своим глазам. Чудо, которое сотворил монах, спасло её дом и скот, с которыми она уже простилась. Со слезами на глазах Бадмаханда подбежала к Абдайну и, не говоря ни слова, обняла его. Вечером того же дня Жамсо спросил у жены:
-Ты отправила письмо?
-Да, - ответила она. Но это была неправда. Бадмаханда знала, что в письме донос, и догадывалась на кого этот донос. Она вскрыла письмо, и догадка её подтвердилась. Как она и ожидала, донос был на спасителя её дома, на Абдайна.
Она сожгла письмо, а мужу намеренно соврала, что отправила. С этого дня она решила защищать Абдайна, также как он защитил её дом.
Жамсо ждал, что Абдайна посадят, что приедет машина из Читы и заберёт его. Но этого не произошло. Через две недели он написал новое письмо.
Жена это видела, и сама вызвалась отправить письмо, которое на следующий же день сожгла. Так повторилось три раза, после чего парторг отчаялся писать доносы. Толку от его доносов никакого не было.
Прошли годы. Началась великая отечественная война.
Старшего сына Бадмаханды Жаргала должны были забрать на фронт.
Пришла повестка, как почтальон, она должна была вручить её сыну. Долго плакала Бадмаханда, сидя у окна. У неё забирали самое дорогое, забирали на войну, под пули на смерть. И вдруг она увидела Абдайна, который прошёл мимо окна. Интуитивно она поднялась с места и одела платок.
-Ты куда? – спросил её Жамсо.
-К Абдайну, - механически, ответила Бадмаханда.
-Зачем ты идёшь к этому недобитому элементу прошлого?
-Тебе этого не понять! – ответила Бадмаханда и вышла из дому.
Встретившись с монахом она, вытирая слёзы, сказала:
-Мой муж писал на тебя в НКВД, я эти письма не отправляла, я сжигала их… - на этом месте Бадмаханда запнулась и не знала, что сказать. Получилась пауза.
Абдайн прервал паузу словами:
-Я знаю, спасибо тебе…
- Я хочу, чтобы ты спас моего сына, как я спасла твою жизнь!
-Приходи завтра с сыном, - ответил монах.
Здесь следует сказать, что у бурят есть защитник Жамсаран. Он имеет красную кольчугу, носит кожаные сапоги с завернутыми вверх носками, и все, кто его почитает, могут получить от него защиту.
Сам Жамсаран когда-то был грозным воином. Гуру Падмасамхава перевел его в буддийскую веру и взял клятву, что он будет служить только на пользу всем живым существам.
Абдайн сделал глиняное изображение Жамсарана, и когда Бадмаханда привела Жаргала, он надел глиняный оберег на юношу.
Жаргал ушёл на фронт. Наравне, с другими солдатами ходил в атаку.
Однажды ему пришлось идти в лобовую атаку на мощно укрепленные позиции немцев. Шквальный пулеметный огонь сеял смерть повсюду. До окопов противника добрались лишь немногие, но высота была взята, и приказ командования выполнен. Среди солдат, оставшихся в живых, были сыновья Жамсо и Бадмаханды. Хотя шёл он в первых рядах, но ни одна из пуль не задела его. Он даже не был ранен.
Отдыхая после боя, Жаргал снял гимнастерку и увидел, что глиняная фигурка в обереге была вся раскрошена вражескими пулями. Видимо защитник, оберегая солдата, вобрал все пули в себя. Жаргал недолго думая взял всё, что осталось в рот, и проглотил.
Жаргал отвоевал до конца, до победного 1945 года. Дошел до Берлина и вернулся домой, не получив ни одного ранения.
Бадмаханда увидев живого сына, была несказанно рада.
Она испекла вкусное угощение и отнесла его Абдайну.
Жамсо это задело, и он снова принялся писать донос.
Сидел над листом бумаги и вспоминал все «грехи», за которые, по его мнению, следовало посадить Абдайна.
В это время к нему подошла Бадмаханда отняла у него ручку и бумагу со словами:
-Опять донос на Абдайна пишите? Как вам не стыдно? Этот человек спас наш дом, спас наш скарб и наконец, он спас вашего сына от пуль, а вы всё хотите погубить его?! Уже в который раз пишите на него донос, хотите посадить его! Я не дам вам писать на него! Или уходите из этого дома и пишите в другом месте!
Сказала Бадмаханда, глаза её горели. Она сильно разнервничалась и потеряла сознание. Жаргал подхватил её, не дал упасть. Затем развернувшись к отцу, сказал:
-Папа, или мы будем жить мирно вместе, или уходите со своими доносами в другое место…
С тех пор Жамсо больше не писал доносы.
А Абдайн дожил в доме вдовы Сарантуи до самого открытия нового дацана.
Как только пришла радостная весть, об открытии Дацана, он тут же собрался в дорогу. И вскоре был в храме. Говорят, что Абдайн дожил до глубокой старости и до конца дней оставался в дацане. Так закончилась история противостояния парторга и монаха.