Табакерка
"Если просто наблюдать в состоянии полного расслабления, то это действие само по себе станет источником силы".
Миларепа.
После паломничества в Лхасу, столицу Тибета, а также по другим святым местам Гималаев, Тенгон возвращался домой. Путешествовал он, как и все монахи – пешком. Ему составил компанию один монах-философ, который окончил полный курс образования в дацане* Дрепунг Гоман. Звали его Ловсан Чойдак.
В течение долгих месяцев шли они вдвоем по заснеженным вершинам, по безлюдным высокогорным равнинам, переходили вброд реки с холодной ледниковой водой. Порой им попадались села и деревни с гостеприимными тибетцами. Так они дошли до местности Голму, что с монгольского можно перевести как "плохая вода". Эту местность заселяли ныне верные Буддизму тангуты, когда-то, ещё до обращения в Буддизм, известные своей жестокостью и безжалостностью во время грабительских набегов на соседей.
Поздним вечером наши путешественники оказались на перепутье в Голму. Им надо было решить, по какой из двух горных дорог идти. На перекрестке стоял указатель с надписью, что до следующего населенного пункта по правой дороге идти три дня пешком, а по левой всего лишь день. Чуть ниже была приписка, что тот, кто поторопится, может очень быстро найти свою смерть.
Геше Ловсан Чойдак предложил идти длинным путем и не искушать судьбу. С трудом бесстрашный Тенгон уговорил его идти по короткому пути.
Наступила ночь. Ловсан Чойдак был настороже и не желал поддерживать беседу. Он всё приглядывался и присматривался, словно ожидая неожиданного нападения бандитов, хотя отобрать у них было нечего, кроме чашки и одежды.
Вскоре взошла полная луна, и стало светлее. При свете луны монахи увидели в ущелье горы пещеру и решили остановиться там на ночлег. Они разожгли костер, сварили чай, и постепенно за разговорами Ловсан Чойдак оттаял и расслабился.
– Вот я за многие годы образования стал геше, доктором буддийской философии, и несу домой свет Дхармы. Я знаю все науки, и теперь мне осталось только учить других. А что ты полезного несёшь домой? – спросил Ловсан Чойдак у Тенгона.
– Да мне особенно похвастаться-то нечем. Был я послушником у одного великого йогина по практике Чод, да недолго. Умер он и оставил мне свою любимую табакерку, – сказав это, Тенгон вытащил большую желтую табакерку из-за пазухи и демонстративно стал нюхать из нее табак.
Затем он предложил его Ловсан Чойдаку. Тот с возмущением отказался, махая при этом руками, так как в Буддизме любые виды табака и алкоголя считаются ядом.
– Да, не повезло тебе. Видно ты только спал, да кушал…– с явным превосходством посочувствовал Ловсан Чойдак.
По-прошествии некоторого времени Тенгон, оставив табакерку открытой на камне перед собой, заснул.
Вдруг снаружи пещеры послышался крик. Ловсан Чойдак настороженно прислушался, но ничего больше не расслышал. Он уже было успокоился, и решил, что ему показалось, но тут до него явственно донесся сильный шум, словно кто-то катил по дну ущелья огромный камень.
Сначала Ловсан Чойдак сомневался, нужно ли будить Тенгона. "И зачем я только поддался уговорам этого невежды? Надо было на свою голову полагаться", – сокрушался он.
Но вот, шум стал нарастать, и явно приближаясь к пещере. Ловсан Чойдак схватил Тенгона за плечо и стал трясти. Тот не отвечал и спокойно продолжал спать дальше.
– Тенгон, Тенгон, вставай, что-то мне не нравиться здесь! – тревожно воскликнул Ловсан Чойдак. Он чувствовал себя очень одиноким перед лицом надвигающейся опасности. Страх сковал его, так что он едва мог пошевелиться, а его верхняя губа опухла от притока крови.
И вот первые виновники шума и беспокойства показались в проёме пещеры. Ловсан Чойдак узнал в них ужасных ракшасов, которые питаются человечьим мясом. У них были большие головы и длинные острые зубы, как у акулы. Их глаза горели жаждой крови. Из книг Ловсан Чойдак знал, что от ракшасов нельзя отбиться или сбежать. Несчастный философ сжался в ожидании ужасной кончины.
Стая ракшасов одновременно бросились на Ловсан Чойдака. Не в силах отвести или закрыть глаза, он увидел, как ближайший ракшас несется прямо на него, оскалив пасть в кровожадной улыбке.
Ловсан Чойдак мысленно простился с жизнью. Он уже чувствовал, как демоны вгрызаются в его плоть, как вдруг их начало одного за другим засасывать в табакерку Тенгона. Словно огромная воздушная воронка, образовавшаяся в пещере, засасывала ракшасов в горлышко табакерки. Ракшасы жалобно выли и всеми силами старались удержаться снаружи. Но воронка была беспощадной. После того, как последнего ракшаса со звуком падающего в воду камня засосало в табакерку, Тенгон проснулся.
– Ты что-то сказал? – спросил он у трясущегося Ловсан Чойдака. Не услышав ответа, Тенгон взял табакерку, с удовольствием отправил в нос добрую понюшку табака, закрыл и снова заснул.
В наступившей тишине Ловсан Чойдак долго приходил в себя от недавнего ужаса. Он молча сидел и переоценивал многое в своей жизни. На следующее утро, когда Тенгон открыл глаза, геше Ловсан Чойдак стоял перед ним на коленях и держал на вытянутых руках синий хадак.
– О досточтимый Тенгон! Простите, что я так пренебрежительно отзывался о вас вчера, и пожалуйста, примите меня к себе в ученики.
Вот таким образом с помощью Тенгона и его практики Чод Ловсан Чойдак отсек у себя самодовольство и высокомерие.
В сюжете: Практика Чодбуддизм