О чём догадывались монголы в советское время
Когда я был подростком, меня преследовала мысль: что если сами немцы или белые писали бы историю ВОВ или гражданской войны, каков был бы их взгляд на эти войны?
В детстве мои ровесники читали книги и смотрели фильмы «со стороны» красных и могущественного СССР. Конечно, те истории показывали свою правдивость, где «наши» всегда побеждали.
Мы тогда жили в «советском пространстве», поэтому у нас не было шанса посмотреть на историю с другой стороны. Наши мозги круто "промыли" коммунистическими идеями. Но все-таки у монголов, даже в подростковом возрасте, было сомнение в правдивости этих коммунистических идей.
Хотя власть СССР запретила нам чтить своих предков, мы в глубине душе чтили и уважали нашу историю. Школьниками мы передавали друг другу тайную тетрадь со стихами Ринчиний Чойнома, который восхвалял Монгольскую империю и Чингисхана. А учителя, отбирая у нас те тетради, сами с удовольствием читали их дома тайком. Я знаю это, потому что моя мама была учительницей.
Именно моя мама научила меня интересоваться своей истинной историей, о наших предках и т.д. Она была учительницей монгольского языка и литературы. Но это другая история.
Нам не рассказывали подробности о тех монголах, кто сражался против большевиков. Если и упоминали, то писали в учебниках истории, что они – «представители крупных феодалов», антикоммунисты. Вряд ли тогда наши предки сражались против русских большевиков и знали о коммунистических идеях...
Но когда я учился в 10 классе, мне удалось найти очень редкую для того времени книгу. К сожалению, она была написана на русском языке. Но я не сдавался. Сразу взял словарь и тетрадь. Наверное, та находка подвигла меня учить русский язык.
Но теперь не об этом. Я лишь хотел показывать вам отрывок из этой книги. То, о чем многие монголы, наверное, не знали. Я даже по-своему озаглавил этот отрывок. Пожалуйста, интересуйтесь этими вещами!
Ламаизм не уничтожил мужество монголов
«... В ночь на 29 июля Азиатская конная дивизия пошла переменным аллюром к Нов – Дмитриевке. Буряты-проводники провели авангард дивизии – 2-конный полк – в тыл 109-й дружине, безмятежно спавшей на поляне вблизи школы, которая стояла на косогоре...
... Бой с Иркутским комендантским батальоном из Ново – Дмитриевки...
... Иркутский комендантский батальон, спешно высланный из Иркутска, торопился занять укрепленную позицию, защищающую дефиле на Мысовск, но он опоздал, так как на полчаса раньше штаб- ротмистр Исаак с дивизионом занял юго-восточные склоны дефиле, а штаб – ротмистр Забиякин с дивизионом – юго-западные склоны. Красные успели занять северные склоны. Красные лишились выгодной и укрепленной позиции и могли использовать только тыловую позицию.
Артиллеристы унгерновцев до начала боя затащили два орудия на позицию штаб-ротмистра Исаака. Они и открыли огонь прямой наводкой по позиции красных.
Загорелся бой. ЗДЕСЬ ОТЛИЧИЛИСЬ МОНГОЛЫ. Они в конном строю атаковали красных. Конная атака монголов носила стихийный характер: впереди сотен скакали нойоны во главе с Бишрэлту Сундуй гуном и “Маленьким гэгэном”, который выкрикивал какие-то заклинания. За нойонами неслись монголы, прильнув к гривам коней.
Вся масса в 320 всадников неслась НА СМЕРТЬ или К ПОБЕДЕ. Смотря со стороны на лихую атаку монголов, думалось, что ламаизм не вытравил окончательно воинственный дух в монголах времен великого Чингисхана, и нужен лишь толчок, чтобы пробудить воинственность от многовековой спячки.
Красные не выдержали стремительной атаки монголов и стали отходить по склонам гор на север. Но на их беду 1-й конный полк, обойдя горы с юго-запада, вышел в долину речушки и отрезал путь отступления красным на Мысовск. Они стали сдаваться в плен...
Так 29 июля ознаменовалось двумя победами с малыми потерями...”.
Из книги “События в Монголии-Халхе в 1920-1921 годах” Михаила Георгиевича Торновского.
Добавлю, что сам М.Г.Торновский родился в 1882 году в Покровской слободе Саратовской губернии; вскоре с семьёй переехал в Иркутск. В 1904 году окончил Иркутское военное училище; затем учился в Петроградской Главной гимнастической фехтовальной школе, далее — на курсах преподавателей военных училищ в Иркутске.
Полковник, деятель белоэмигрантского движения в Китае, в 1921 году — начальник штаба Азиатской Конной дивизии.
В Урге Торновский занялся мелким предпринимательством; сумел устроить выезд семьи из Иркутска и помогал русским беженцам обустроиться в Монголии.
Был назначен старостой консульской Свято-Троицкой церкви. 6 ноября был арестован китайскими оккупационным войсками по подозрению в пособничестве и сочувствии Р. Ф. Унгерн-Штернбергу, несколькими днями раньше пытавшемуся штурмовать город. Провёл в заключении около двух месяцев; был освобождён по ходатайству советника по русским делам Ню при ургинском генерал-губернаторе Чэнь И.
После занятия Урги Унгерном в феврале 1921 года явился на объявление о созыве добровольцев в Азиатскуй Конную дивизию; вначале был определён в штаб полка генерала Б. П. Резухина, вскоре после этого стал начальником штаба всей дивизии. В одном из боев за освобождение Монголии от китайских войск был тяжело ранен. Участвовал в походе дивизии в советскую Сибирь. После августовского бунта в дивизии, убийства Резухина и бегства Унгерна, был избран комбригом и увёл свою бригаду в Маньчжурию.
После опубликования указа «О даровании права советским подданным, находящимся за границей, вернуться на Родину с полными правами советских граждан», Торновский прибыл в Молотов. Работал архивариусом на «Камгэсстрое».
В 1949 году был арестован по статье 58 и осуждён на 25 лет мордовских лагерей. В 1955 году — реабилитирован. Умер в 1963 году в городе Чайковском Пермской области.
Вот такая история...