Мархаев оказался обычным нойончиком
Возможность искоренения трайбализма в Бурятии зависла на долгое время, и шансы выиграть выборы для Вячелава Наговицына значительно выросли – анализ эксперта АРД Бато Очирова ситуации после главных парламентских перестановок в республике.
После того, как Вячеслав Мархаев провёл “блестящую партию” с сенаторством в Иркутской области, я практически был уверен в зарождении настоящего бурятского политика, но – увы, к сожалению, глубоко ошибался. Так бывает.
Я с большим интересом и удивлением наблюдал, каким образом и кто стал следующим депутатом Государственной Думы от бурятского КПРФ – им стал земляк Мархаева из Боханского района Усть-Одынского округа, Юрий Тармаев.
Предложив (или указав) имя следующего депутата Госдумы, Вячеслав Мархаев отчеканил формулировку главного бурятского вопроса, очевидно, самого важного на современном этапе.
Потому что этот вопрос – не только о кадровом назначении. И не только о Тармаеве, и даже не о Мархаевско-Тармаевских отношениях. Это вопрос о бурятах и Бурятии. О том, какой ей быть. О том, по каким правилам будет или может жить современное бурятское общество – как внутри Бурятии, так и вне республики.
Теперь можно считать, что “точка невозврата” пройдена – возможность искоренения трайбализма в Бурятии зависла на долгое время.
Практика трайбализма заключается в предоставлении привилегий выходцам из одной племенной группы при подборе и расстановке кадров в государственном аппарате и, соответственно, в ущерб остальным группам населения.
Прошедшее действо по отбору депутата Госдумы носило глубоко символичный характер.
Тот, кто идёт не куда-то, а на выборы главы Бурятии и претендует на лидерство во всём бурятском народе – назначив своего активиста по осино-боханскому землячеству, эхирита, пусть даже уважаемого человека, депутатом Государственной Думы России – проводит политическую демонстрацию.
Это обращение к республике, ко всему бурятскому народу – не слабее обращения президента республики к народу. Это демонстрация модели власти, его матрицы.
В политике умение ждать – настоящее искусство. Искусство мудрости и проявления воли. Поэтому не стоит оценивать политика по первым месяцам или даже годам работы. Всегда можно ожидать, что он своего слова ещё не сказал, что за занавесом повседневных заявлений и улыбок готовится сюрприз, который всколыхнёт весь регион, страну.
Именно поэтому “кредит доверия” у лидера бурятских коммунистов оказался беспрецедентно большим.
Все понимают, что “варяги” приехали отнюдь не для развития престижа республики и не для поднятия национального самосознания бурятского народа. Бурятия всё-таки остаётся национальной республикой – местом развития нашей культуры и общества в целом. Это её основной функционал.
Уставший от непонимания своей национальной идентичности, от безнадёжной экономической отсталости, постоянных обещаний власти, которые она с лёгкостью не исполняла, народ ждал своего героя. И этим героем казался боевой офицер Вячеслав Мархаев.
Специфика общественной модели бурятского народа такова, что глава (президент) бурятской республики мог превратиться из провинциально-комического персонажа в одного из основных игроков в азиатско-тихоокеанском ареале как внутри страны, так и за его пределами.
Обладая колоссальной историей и опытом такого рода деятельности бурятский народ может быть втянут в общемировой цивилизационный процесс. А, следовательно, благосостояние народа и населения быстро бы улучшилось. Собственно, такие же возможности были реализованы в Якутии, Чечне, Татарстане и т.д. – когда национальные лидеры действовали во благо своего народа, а не узкого круга приближённых лиц.
Не назначив своего земляка Тармаева, а отдав мандат тому же Швецову, а ещё лучше – молодому и активному Баиру Цыренову (из восточных бурят), Мархаев приобрёл бы все возможности для полной капитуляции своего оппонента Наговицына – соответственно, приобретя максимальное доверие народа.
Про тот прокол, когда он, будучи серьёзным политиком, публично пригласил и получил благословение только лишь у одной усть-ордынской шаманской общины “Сахилгаан” – даже говорить не приходится.
В политике, как в сказке про Золушку, надо уметь ждать, но не упустить шанса. Ибо в один момент политическая мудрость превратится в узколобость, а выдержка – в нерешительность и трусость. Что и произошло, на мой взгляд, сейчас.
Трайбализм в Бурятии является безусловным и абсолютным злом. Потому что он существует не для народа, он существует, скорее, как акула по отношению к маленькой рыбе, в роли которой выступает народ – человеческая биомасса. Это гипертрофированно искажённое состояние общества.
В Бурятии есть три основных политических клуба, которые так или иначе противостоят друг другу.
Это, во-первых, западные буряты, я бы назвал их бюрократическим кланом. Взращенная в советские времена мощная бюрократическая каста теперь слилась с бизнесом. Воспитанная, в большинстве своём, на материалистических принципах она априори не воспринимает традиционные ценности и больше ориентирована на достижение материального богатства.
Во-вторых – это семейские. Старообрядцы, которые заселились в эти земли несколько веков назад и до сих пор ведут достаточно корпоративный образ жизни. С приходом Наговицына теперь они в лице Петра Носкова (руководителя администрации главы Бурятии) обрели реальную политическую силу. Но они слабы интеллектуально и не обладают более широкими возможностями вне региона – они локально-действующие.
Третий клуб – это традиционалистский клуб, позицию которого я иногда излагаю. Это, в основном, восточные буряты, которые после 1923 года, после образования Бурят-Монгольской АССР, были вытеснены на задний план, но ждут своего часа, чтобы вернуться. Придерживаются они больше традиционных идей. Их большинство, они малоактивны и как бы маневрируют между двумя другими группами, потому что их позиция наиболее необеспеченная. Можно сказать, что традиционалисты стали просто фасадом бурятского общества и не более.
Есть ещё четвертый клуб, если это так можно назвать – руководители русской национальности – государствообразующего народа. Они вне конкуренции, ибо их политическое присутствие не зависит от “внутренней среды”. Они либо назначаются сразу Кремлём, либо лоббируются другими надреспубликанскими, вышестоящими структурами. Но они в любом случае зависят от “внутренней тройки”.
И ещё есть молчаливое большинство. Это те десятки или сотни тысяч людей, предки которых жили в сёлах и переехали в город. Они не обладают своим собственным дискурсом и не понимают дискурс чужих, они дезориентированы. Они смотрят телевизор, и то, что они там видят, их раздражает и вызывает у них всё более растущий гнев. Гнев, который иногда может быть полезен остальным клубам. В последний раз этот гнев был использован западно-бурятским бюрократическим кланом в ситуации с БГУ.
За этим молчаливым дизориентированным большинством охотятся западные буряты, семейские – тоже охотятся, в последний раз это было связано с попыткой строительства острога-памятника казакам в центре города. Понятно, что они рассчитывают только на русское население. Традиционалисты-буряты – в меньшей степени: в силу своей стратегии именно в этих массах.
Вот примерно в такой политической конструкции нам придётся жить в среднесрочной перспективе. Хорошо это или плохо - мы наблюдаем и ощущаем непосредственно.
Предстоящие выборы, скорее всего, будут проходить по старой, но “безотказной” схеме разыгрывания национальной карты. В таком случае шансы выиграть у действующего главы Вячеслава Наговицына в разы увеличиваются...