В Тувинской столице открыли памятник Танчаю Оюн. ФОТО и ВИДЕО
30 октября в Кызыле отметили День памяти жертв репрессий.
Бюст первого банкира Тувы, директора Нацбанка Танну-Тыва, министра финансов установлен в сквере за памятником "Непокоренному арату" по у. Комсомольская 5.
Здесь находится филиал Национального музея Тувы - Музей репрессий, созданный обществом "Мемориал" по инициативе детей и потомков репрессированых.
Открывая митинг, директор Национального музея Каадыр-оол Бичелдей сообщил о планах создания аллеи Памяти, где будут установлены бюсты членов правительства Танну-Тыва Республики, казненных по надуманным обвинениям в период репрессий.
Кроме того, имена всех жертв исторической трагедии (по официальным данным, более 1200 человек подверглись незаконным арестам и казням) будут нанесены на каменную плиту, которую со временем так же планируют здесь установить.
Директор Национального банка Тувы О.Ч. Удумбора отметил вклад Оюн Танчая в становление национальной валюты "акша" и системы финансов молодой просоветской республики.
"Он с 1925 года, еще будучи министром финансов, мечтал об этом и в течение 10 лет воплотил. Это позволило упорядочить национальный бюджет, "Тувинбанк" был большим холдингом, не просто выдававшим кредиты, в его составе был торговый отдел, горный отдел: добывали золото, формировали золотой запас, ввозили товары из СССР, победили ростовщичество и инфляцию, Оюн Танчай был профессионалом своего дела, это всем нам память - молодому поколению."
Акша́ (тув. akşa — в тюркских языках «деньги», буквально — «светлый») — денежная единица Тувинской Народной Республики в 1934—1944 годах. Делилась на 100 копеек (тув. kɵpejek).
Как считает директор Музея репрессий Шолбан Монгуш: "Оюн Танчай по праву считался главным счетоводом и кассиром республики. В составе первой группы молодых людей в двадцатых годах он учился в партийной школе в Монголии, в Улан-Баторе. В 1926–1927 годах был послом Тувинской Народной Республики в СССР, с 1927 по 1932 год работал министром иностранных дел, с 1932 по 1934 год был председателем Госплана ТНР и первым председателем Совета министров ТАР.
Одним из первых в июле 1936 года, к 15-летней годовщине ТНР, был награжден высшей наградой тувинского правительства — Орденом Республики за особые заслуги перед революционной Тувой.
Судя по дошедшей до наших дней информации, Танчай не стеснялся в выражениях. Он продолжал говорить вслух то, что думал. Да и с Салчаком Токой у него отношения не ладились изначально. Будучи человеком прямым, мужественным, он обвинял Току в неразумной, с его точки зрения, политики принудительной коллективизации аратских хозяйств, проводимой в Туве. Обвинял в незаконном расходовании народных денег на застолья, которые так любила верхушка ТНРП. Так что вряд ли при случае Тока встал бы горой на защиту банкира, которому явно недоставало чувства самосохранения.
За его спиной начали плестись политические интриги, появилась оскорбительная кличка «танчаевцы». Даже прежние заслуги Оюна Танчая, высшая награда ТНР — Орден Республики — не уберегли его от гонений.
24 декабря 1937 года президиум ЦК ТНРП принял постановление «О недостойном поведении Оюна Танчая, направленном против народа, революционного правительства Аратской революционной партии». Танчай обвинялся в неправильном поведении при выполнении ряда решений пленумов ЦК и Малого Хурала ТНР, в дискредитации власти, содержавшейся в таких его высказываниях, как: «Если решения сессии и пленумов правильные, то действия нынешнего руководства неверные»; «Все члены правительства морально недостойные, народу надоело их «легкое» поведение»; «Тувинское правительство не идет ни по капиталистическому, ни по социалистическому пути, а просто находится в трясине»; «Если человеку нет свободы, то тувинское правительство буржуазное».
В своем последнем слове Оюн Танчай не стал просить помилования, а, обратившись к залу, сказал: «Мой народ, мои дети остались сиротами, присматривайте, пожалуйста, за ними». У него было шесть детей - Хурбаа, Хандыжаа, Чагар-оол, Ак-Уруг, Сай-Суу, Чагыр-оол. В июне 1936 года в возрасте 36 лет во время родов седьмого ребенка умирает жена и мать его детей Оюн Дижимаа. Маленькие дети остаются на попечении старой бабушки, матери Танчая. После ареста Оюна Танчая его старший сын Хурбаа работал в типографии, Чагар-оол учился в педучилище, дочка Хандыжаа работала машинисткой. После вынесения смертного приговора на следующий же день семью Оюна Танчая выслали из Кызыла в сторону Сукпака, наказав не селиться рядом с другими чабанскими стоянками.
Как сказала на митинге ветеран Анай Балчыровна Кара-оол, внучка репрессированного ламы, мать нынешнего главы Тувы: "На сердце тяжело, когда узнаешь, как его дети, сироты, прибегали перед его расстрелом вот сюда, где он содержался и слышали, как их отец пел песню про родной край "Межегей", сколько людей было подвергнуто репрессиям и убито. Мой отец и дедушка тоже были репрессированы как священнослужители и чтобы у меня не было препятствий в жизни, меня переписали меня на имя других родственников. Так делали многие обвиняемые, спасая своих детей".
Она предложила установить специальный памятник на территории аллеи Памяти для репрессированных священнослужителей, лам и шаманов.
Ветеран труда и активист-общественник, так же рассказала, с какими надеждами советская молодежь в 1968 году отправляла в капсуле послание потомкам - молодежи 2018 года, с пожеланиями, чтобы на Земле был мир.
Глава города Кызыла и Хурала представителей Ирина Казанцева в своем выступлении пожелала, чтобы "Такое никогда не повторилось".
Родственники еще одного тувинского министра, Адыг-оола Тюлюша, расстрелянного по той же статье, что и Оюн Танчай, освятили землю под пьедестал для своего именитого предка. Он был председателем президиума Малого Хурала Тувинской Народной Республики Танну-Тыва.
В монументе «Стена скорби», открытом в Москве 30 октября 2017 года лично Президентом России Владимиром Путиным, использованы камни со всех субъектов Российской Федерации, в том числе и из Тувы. Камень под номером 64 был взят в местечке Агар-Элезин Кызылского кожууна, где в годы репрессий были расстреляны видные руководители тувинского государства. Это место в апреле 2009 года сотрудникам музея указали 98-летний ветеран войны Алексей Бондарев – бывший водитель Оюна Танчая и 96-летний Андрей Тихонов – бывший водитель министра внутренних дел ТНР Оюна Полата, так же казненных впоследствии как участники «Дела девяти» (Тостун херээ).
Тогда, 13 октября 1938 года решением Чрезвычайной судебной коллегии, как указано в архивной выписке из следственного дела к "высшей мере социальной защиты - расстрелу" были приговорены:
- председатель Совет министров ТНР и министр иностранных дел Сат Чурмит-Тажы,
- председатель Госбанка ТНР Оюн Танчай
- председатель президиума Малого Хурала ТНР Адыг-Тюлюш Хемчик-оол
- генеральный прокурор ТНР Пиринлей Кара-Сал,
- министр торговли и промышленности ТНР Сат Лопсан,
- посол ТНР в Монголии Куулар Сунгар-оол
- секретарь госпрокуратуры ТНР Оюн Сенгиижик,
- директор Гостипографии ТНР Кужугет Серен.
Двоим из «контрреволюционной группы» высшую меру заменили 8 годами лишения свободы. Один из них – Доткан Ховалыг, обвиненный в принадлежности к антисоветской организации, так и остался жить по месту отбытия наказания в Удэгейском районе Красноярского края. Реабилитация этих людей состоялась только в начале 90-х годов.
Экспедиция в составе сотрудников музея, ученых и журналистов 17 апреля 2008 года составила соответствующий акт в местечке Агар-Элезин, в 20 км. от г. Кызыла.
По воспоминаниям Бондарева: «Приехал Тока из Москвы после учебы. Потом стало заметно, что у них скандалы начались. В то время Чурмит-Тажы был почти правителем Тувы, председателем Совета министров и министром иностранных дел. А Тока кем был не помню, наверное генеральным секретарем народной партии. Чурмит-Тажы был неразговорчивым, он был из нойонского или ламского рода. Однажды они с Токой поругались и Тока сообщил об этом в Москву. Тогда из Москвы комиссия приехала, люди в военной форме. Суд был закрытый. Что было, какое решение принято, кого как судили - мы, конечно, не знали. Но эта ночь запомнилась мне на всю жизнь. Мы тогда ночевали в маленьком домике на Кожзаводе, около тюрьмы. В 12 часов ночи машина «черный ворон» подъехала, мы это слышали, их увезли. Кругом была мертвая тишина. И через некоторое время – слышим выстрелы».
Об Оюне Танчае его водитель вспоминал очень тепло: «Такой золотой был человек, светлый человек, образованный, был мне как родной брат. За что его так? Почему так случилось – не знаю». Место захоронения ему показал новый руководитель, чьим водителем он стал работать.
Приглашенный к поисковой работе шаман Александр Саая, проведя риуальные действия с кузунгу – шаманским зеркалом, тоже вышел на место, указанное Бондаревым. По его словам: «С северной стороны светил фарами машины. Двое привезенных сопротивлялись, их силой притащили, поставили лицом к восходу солнца. 12 человек военных стреляли по ним. Сделали по 2 выстрела. Закопали в глубокой яме. Потом даргалары (начальники) в 100 метрах выпили алкоголь и уехали».
На обращение Правительственной комиссии по историко-культурной экспертизе о возможности проведения эксгумации, судебно-медицинских и генетических исследований, перезахоронения останков прокуратура республики ответила, что данные мероприятия возможны лишь при наличии возбужденного уголовного дела и что «финансовых расходов на данные цели федеральным законодательством не предусмотрено».
Алексей Тихонов и Андрей Бондарев согласились дать свои показания, объяснив, что прожив столько лет, перед смертью хотели "освободиться от тяжелого груза воспоминаний".
Фото: Саяна Монгуш
В сюжете: репрессииТываТуваОюн Танчай