О Туве и людях - рассказы Вилены Чульдум-Ооржак
Вилена Чульдум (Ооржак) дочь известного тувинского литератора, этнопедагога, автора учебников и пособий по истории тувинской культуры Чап Чульдума. Прожив короткую и яркую жизнь, она успела сделать так много, что ее творческое наследие еще ждет своих исследователей. Училась в институте культуры в Улан-Удэ на отделении хореографии, закончила обучение в Перми, вернувшись в Туву, в отдаленное село Овюр на границе с Монголией, открыла невиданное отделение классического танца, поставив детей "на пуанты".
Ее первые выпускники сегодня известные в республике руководители в сфере культуры. Она находила время не только работать, была заместителем главы района по социальной политике, в последние годы жизни работала директором гимназии, созданной и открытой ею, защищалась по этнопедагогике в Академии госслужбы в Москве, успевала ночами писать не только казенные отчеты, но стихи, и маленькие "житейские рассказы", миниатюры, полные удивительной наблюдательности и точности.
Нам всем - ее ученикам, детям, друзьям, коллегам и всей читающей Туве сегодня очень не хватает ее острого пера, доброго взгляда и улыбки очень красивой женщины.
Танец Орла
Жизнь изрядно поколотила дядю Колю. Весь его пройденный путь был связан с борьбой. Он перенес столько переломов и травм, что некогда под два метра огромный мужчина стал прихрамывающим худощавым стариком. Дядя Коля был знаменитым борцом, выиграл многие турниры. Прославленные монгольские борцы до сих пор отзываются о нем с почтением.
Женился на первой красавице, родили двух дочерей, которые оказались слишком умными, жили в Москве. Дочери занимались наукой, защищали ученые степени, и редко приезжали в Туву навещать пожилого отца. Они не раз хотели забрать его в столицу, но дядя Коля не хотел оставлять могилу жены. Какой тувинец покинет свой Эне-Сай, синие горы и родное небо с яркими звездами?
Об одном жалел дядя Коля, что сына не родил. Некому было передать все секреты борцовского мастерства. Проникся он к младшему племяннику Белеку, который не отходил от него ни на шаг. Только пошел в школу, но уже показывал ловкость и характер. Дядя Коля и Белек любили ходить на соревнования, не пропускали ни одного борцовского турнира.
Как-то после традиционного хуреша на празднике Наадым дядя Коля был особенно взволнован, наблюдая, как Белек весело плескался в воде. Достал очередную папиросу и начал говорить: «Запомни, оглум. Танец Орла надо исполнять так, чтобы небо всколыхнулось, и земля задрожала, а не лениво махать руками, как сейчас делают борцы. Этот древний танец в старину исполняли настоящие мужчины, самые сильные и достойные. Перед схваткой, когда исполняешь танец Орла, соперник должен видеть всю твою мощь, храбрость, готовность к борьбе. И если даже проиграешь, уходи не с поникшей головой, как обиженный ребенок, а достойно, с благородством исполни танец Орла как истинный Борец-Моге. Без танца Орла нет хуреша, нет нашей национальной борьбы».
Белек понимал, что танец Орла победитель исполняет, выражая радость, но не представлял, как нужно демонстрировать достоинство и благородство в ритуальном танце и выпалил: «Дядя Коля, покажи!».
Дядя Коля осторожно положил папиросу, начал тяжело подниматься, придерживая хромую ногу…. Вдруг у него расправились плечи, грудь стала раза в два шире, гордо поднял голову и взмахнул сильными руками. Глаза дяди Коли заблестели, морщины на лбу расправились, высоко подняв руки, он парил над землей. Небо казалось тесным для могучих крыльев богатыря, а когда, приземлившись, хлопнул ладонями по бедрам, вздрогнул берег реки. Завороженный Белек не заметил, как вскочил и начал покачиваться, подражая прославленному Борцу - Моге. А Эне-Сай блестела на солнце, серебристые волны рукоплескали, приветствуя танец предков…
Белек не знал, почему в ту ночь шумели родители и соседи. Не знал, что дядя Коля навечно ушел к жене красавице…. Через год, на том же месте, он увидел на небе огромную птицу, закричал: «Мама, смотрите! Дядя Коля! Папа, на небе дядя Коля!». «Да, да, он на небесах. Давай вылезай из воды, простудишься» - быстро проговорила мама. А Белеку часто снился гордый Орел, высоко парящий на небе и молодой дядя Коля, исполняющий древний танец Орла.
Деревенский философ
Откуда он взялся, никто в селе не знал. Из документов у него был только паспорт. К нему относились по-разному: кто-то жалел, кто-то считал его «чокнутым», некоторые обходили стороной. Но уважали его все и даже разговаривали с почтением.
На вид он был, как все обычные деревенские мужики. Но при близком общении производил впечатление профессора. Его размеренная правильная речь приводила в смущение селян, поэтому его биография постоянно обрастала новыми версиями, то он американский шпион, то китайский революционер-перебежчик и прочее.
Он был почти безграмотен и с трудом расписывался, когда получал мизерную зарплату сторожа, но тем не менее был истинным мудрецом. Деревенские не зря прозвали его философом.
Жил он в крохотной кочегарке подобно Диогену в бочке. Работал в детском саду сторожем, кочегаром, дворником в одном лице. Видимо, деньги для него были не так важны, если он получал зарплату за одного сторожа. Может, он рассуждал, как Демокрит: «Благоразумен тот, кто не печалится о том, чего не имеет, и, напротив, рад тому, что имеет».
Любимое его занятие было сидя на лавке наблюдать за детьми. Он покупал на свои гроши сладости, радовался мелочам и огорчался вместе с ними. Однажды его, как бездомного и несчастного, показали депутату, идущему на переизбрание. Его в порыве благородства потянуло на широкие жесты. На вопрос депутата, что тебе надо, я все сделаю, деревенский философ ответил, отойдите, пожалуйста, за вашей широкой спиной я не вижу детей. Поразительный ответ. Ведь Диоген на слова Александра Македонского, проси все, что желаешь, ответил, отойди, ты мне заслоняешь солнце.
Заведующей садиком был очень удобен такой работник. С трудом перетаскивая свои необъемные телеса, она с порога кричала: «Эй, философ! Хватит топить, дышать уже нечем!». А однажды за какую-то мелочь совсем разошлась: «Тебя тут бесплатно кашей кормят, совесть-то у тебя есть?». На что философ спокойно парировал: «О совести говорят бессовестные люди». Фантастика! Откуда этот деревенский мужичок знает Конфуция и Лао-Цзы, когда между мудрецами зашла беседа о морали, был озвучен именно такой ответ!
В июле после свадьбы молодой воспитательницы деревенский философ пришел к себе и заснул. Навсегда. И только потом все узнали, что родился он в этот день 18 июля и умер, как выдающийся мыслитель Платон в день своего рождения на брачном пиру.
В селе было много чиновников, считавшихся значительными людьми. Но их народ быстро забыл, а деревенского философа помнят до сих пор. Возможно, он и был Буддой, покинувшим свой великолепный дворец, отказавшимся от богатства и царства, видевшим много страданий и лишений, чтобы прийти к просветлениМетки:
«Люди и предметы»
Чем больше человек отдаляется от природы, тем больше он теряет. В художественной литературе разных времен и народов его сравнивали с лебедем, со львом, с березой… Офисное существо XXI века, сидящее перед компьютером уже не сравнишь с грациозной ланью, с бесстрашным тигром или с парящим на небе гордым орлом. Современный человек, окруживший себя вещами, скорее похож на мебель. Он и не подозревает, как теряет душу, все больше становясь похожим на предмет.
Сейф
В левом углу кабинета стоял железный массивный сейф советских времен, покрашенный синей эмалью. За не менее массивным столом сидела женщина, в которой трудно было определить разделение шеи, талии и остальных частей тела. Это было нечто, похожее на сидячий сейф, но с головой. Время от времени голова поднималась и опускалась, чтобы выдать справку.
Все необходимые предметы были под рукой: карточки, ручка, печать и календарь. Тяжелые руки на столе не принимали никакого участия в работе. Двигались только крупные пальцы-сосиски, медленно перебирая квитанции, уверенно ставившие печать. Неподвижный ансамбль из внушительных предметов в кабинете приводил посетителей в тихий ужас. Когда голова поднималась, очередь переходила на шепот и почему-то начинала двигаться на цыпочках.
Люди чувствовали себя ничтожеством перед этой громадиной, как будто от маленькой справки зависела судьба всего человечества. Кто-то пытался улыбаться, но монолитное лицо не проявляло эмоций. С завистью провожали всех, кто с трепетом получал бумажку и устремлялся к выходу. Сейф с головой не отвечал на приветствия, прощания и благодарности. Железный сейф тоже молчал.
Маятник
Сначала он разрывался между женой и матерью. Как маятник, тут- там, тут-там. Последняя требовала больше внимания, все-таки, прежде чем встретить эту женщину он любил ее, то есть маму. Но и жена не хотела отставать от свекрови, она мать его ребенка, и этим все сказано. И маятник долго мотался с одного конца города на другой, пока не похоронил маму.
Ему захотелось изменить жизнь, полюбить другую женщину. Думал, что наконец-то успокоился и нашел постоянное пристанище. Но маятник по-предательски не хотел останавливаться. Жену не хотел бросать, а другую не хотел терять. Другая не хотела делить его, а жена не хотела отпускать. Маятник все так же колебался: тут-там, тут-там. В конце концов, жена устала притворяться и ушла, а другой надоело ждать, вышла замуж.
Оставшись один, маятник по инерции продолжал метаться и на работе: вчера просто специалист, сегодня главный специалист. А назавтра послушно выполнял функции ведущего специалиста. Он был легко управляем и невыносимо удобен: тут-там, тут-там. И не заметил, как жизнь прошла, пока маячил везде и всегда. Он был простым маятником, шариком, подвешенным за нить.
Швабры
Длинный коридор городской поликлиники. Желающие попасть к врачу ждут своей очереди. Пахнет ОРЗ, сердечным приступом, хлоркой и валерьянкой. Медсестры без конца бегают туда и обратно, а врачи, видимо, принимают больных.
В конце коридора появляются две швабры. Одна швабра деревянная, а другая ее хозяйка. Они настолько органично выглядели вдвоем, когда встали в позу «готов к труду и обороне»: правая рука хозяйки уперлась в костлявые бока, в левой - вертикально швабра. Пациенты заволновались, кое-кто машинально начал поднимать ноги.
Швабра в резиновых перчатках деловито нагнулась, начала влажную уборку. Ей некогда и незачем было смотреть на людей, активно махая острыми локтями, она монотонно повторяла: «Ноги, ноги…». А деревянная швабра, облачившись в мокрую тряпку, обреченно протирала плиты коридора. Судя по глухому стуку об пол, напарница ее не очень жаловала. После работы усталые швабры вдвоем спускались по лестнице: одна шла впереди с ведром, другая волочилась сзади, стуча по ступенькам.
Кресло
Испокон веков трон служил символом королей и власти. Но короли остались в историческом прошлом, а трон превратился в кресло, не утратив первоначального смысла. Хотя очень изменились люди .
Чем ниже на служебной лестнице чиновник, тем больше у него кресло. Самое внушительное кресло не у президента страны, а у председателя местной администрации. И человеку невольно приходится обращаться к огромному креслу с незначительным чиновником. Кресло может соизволить, принять посетителя или не принять, все зависит от его лоска и сытости.
К сожалению, кресло не слышит человека и не способно понимать его. Оно может поскрипеть, постучать по столу, и при этом с удовольствием покачиваться с высоты своего положения. Креслу можно простить тупость и неудобство. Но самое страшное, что кресло не в состоянии измениться, и будет сидеть неподвижно годами. Чем тяжелее кресло, тем труднее сдвинуть с места. И потому, кресло почти не подвергается критике и от этого становится еще тупее.
Вешалка
Каждого кто входил в заведение, первой встречала вешалка. Служила она здесь давно и спокойно принимала свое предназначение. На нее вешали все подряд, кроме того, сердобольная готова была выслушать проблему каждого. С ней охотно делились и радостями, продвижением по службе, особенно предстоящими замужествами.
Все были ей благодарны за умение слушать, а ценили за молчание. Она не только хранила одежду, но и многие тайны, не раз была свидетельницей непристойных подковёрных игр. Видела столько интриг, людских слабостей и позора, что выдержал бы не каждый одушевленный предмет.
Однажды вешалка рухнула на пол. Приступ, сердце не выдержало нескончаемых слухов и сплетен. Поскольку ее давно хотели уволить по возрасту, начальник срочно нашел замену. Новая блестящая вешалка сослуживцам понравилась, с утра до вечера болтала и цокала высокими каблуками. А всеми забытая старая вешалка временами вызывала скорую, радовалась редким звонкам, жила воспоминаниями чужих секретов и страстей.
Диван
Жена пришла с работы поздно. Конец квартала, коллега ушла на больничный и все отчеты свалились на нее. А дома диван, как всегда будет отлеживать бока, ворчать и требовать внимания. Она приготовит обильный ужин, а он перед телевизором сначала бросит взгляд на тарелки, потом спросит: «Что так долго?».
Некогда заботливый и трепетный, когда же он слился с диваном, где и в какое время жена упустила этот момент, не заметила, не усмотрела? Она не любила заниматься самокопанием, считала себя сильной, способной проконтролировать любую жизненную ситуацию. И от этого диван еще более чувствовал себя ущербным. Но привыкшая к своему дивану, жена даже не задумывалась над тем, чтобы выбросить его или заменить на новый.
К юбилею коллеги ей пришлось с большим трудом затащить его на вечеринку, целый месяц настраивала, чтобы поднять с отлежанного угла. Как же он танцевал, сыпал анекдотами, ухаживал за дамами! Жена не могла нарадоваться. Прежний! Но пропал, не пришел домой. Почуяв беду, жену пришла к коллеге и обнаружила свой диван у нее перед телевизором. Он так же ворчал, требовал ужин и всеобщего внимания. Жена сразу заметила, что диван очень удобно устроился на новом месте, и больше не собирается менять свой угол.
Очки
Ученики привыкли, что после звонка первыми в класс заходят очки. Урок литературы. Очки внимательно посмотрят на каждого, поздороваются, и начнется урок. На литературе всегда такая тишина, что слышно, как в коридоре, с придыханием декламируются выученные стихи.
Очки были совсем немодные, из какого-то мутного стекла. Но были очень добрые, из позапрошлого века, к детям обращались удивительно ласково: «Сашенька, Оленька…». Рядом с ними все менялись, никому не хотелось дерзить, тем более грубить.
Все, от детей до взрослых знали и любили эти очки. И не раз они оставлялись в школьной библиотеке, в столовой, в классах и на подоконниках. Каждый, кто их находил, приносил хозяйке как редкую драгоценность. Дверь открывалась, учитель брал забытые очки, с обязательным: «Спасибо, деточка». А класс погружался в любимый урок литературы, ученики завороженно смотрели на немодные очки.
Фото: Саяна Монгуш