Почему Совет Федерации покидает сенатор, известный "нестандартными" высказываниями
Член Совета Федерации Константин Добрынин известен необычным для российских законодателей поведением: он неоднократно публично критиковал планы ужесточения российских законов, в частности,запрет Роскомнадзора указывать в прессе причины самоубийств неизлечимо больных людей и закон о так называемом "праве на забвение" в интернете. В конце июня Добрынин также заявил о возможности признания в России однополых браков и необходимости снижения уровня общественной агрессии по отношению к сексуальным меньшинствам. В скором времени Добрынин, заместитель главы комитета СФ по конституционному законодательству, покинет верхнюю палату парламента. Почему?
Это решение, по его словам, связано с "планами вернуться к юриспруденции", которой он занимается всю жизнь. При этом Добрынин не намерен прекращать общественно-политическую деятельность и рассказал об истинных причинах своего ухода из Совета Федерации, вспомнил законы, за которые вопреки парламентской дисциплине не стал голосовать, и объяснил, почему за них голосовали его коллеги.
– Константин, ваш роман с Советом Федерации заканчивается?
– Да, можно и так сказать. Осталось полтора месяца.
– Ваше нестандартное поведение в роли сенатора (хотя в нормальной системе координат такое поведение считалось бы абсолютно адекватным) каким-то образом сыграло свою роль? Вы же многих коллег наверняка раздражали.
– Могу сказать, что меня в последние несколько лет очень сильно раздражает.
Меня раздражает, что норма считается нестандартным поведением. Это очень глупо. Я просто говорю те слова, в которые я верю, в которых я уверен с человеческой и юридической точек зрения. Раздражали мои заявления кого-то? Раздражали. Моя картина мира могла не совпадать с картиной моих коллег. Однако я должен отметить, что практически ни разу не замечал попыток на мое мнение повлиять. У меня с коллегами был дискомфорт, но этот дискомфорт был дискуссионным, когда я мог просто обосновать свою точку зрения и остаться при ней.
– Константин, меня, разумеется, интересует мировоззрение новых людей, которые приходят в парламент, которые занимают ваше место. Нам же с ними жить.
– Я этих людей хорошо знаю. Они профессиональные в своих сферах. Они консервативные. Но у нас и страна консервативная. Будет иная тональность, будут иные оценки и иные точки зрения. Были такие, станут другие.
– Вы в Совфеде с 2012 года. Расскажите, что вы успели сделать в должности сенатора и что планировали сделать, но не сделали?
– Как вы реагировали последние годы на те законы, которые к вам поднимались из нижней палаты? "Закон Димы Яковлева", закон о"гей-пропаганде" и многие другие – вы голосовали за них?
– По поводу "закона Димы Яковлева" я публично выражал свое неприятие. Я за этот закон не голосовал. Я считаю, что этот закон излишний.
– Были какие-то последствия для вас в связи с этим?
– Не было последствий. Я свою точку зрения в беседах с коллегами смог обосновать.
"Антигейский закон" я тоже не поддержал. И не голосовал за него. Потому что это не имеет никакого отношения к законодательству. С точки зрения права это вообще забавная вещь, потому что гей-пропаганда просто невозможна. Пропагандировать можно систему взглядов среди множества адресатов. И на этом можно поставить точку. "Закон о гей-пропаганде" является просто бессмысленным. Я не голосовал за закон о митингах. Я не голосовал за интернет-ограничения. Потому что если я за что-то не голосую, то у меня есть на этот счет четкая позиция. Если я могу эту позицию обосновать для себя, то я и не голосую. Это нормально.
– Бывало так, чтобы после вот этих сомнительных голосований к вам коллеги в кулуарах подходили и жали руку: мол, спасибо, сенатор, ты настоящий человек!
– Да, по некоторым спорным вещам коллеги меня кулуарно поддерживали. В курилке мы обсуждали многое: кто как голосовал, зачем, почему, кто как собирается голосовать.
– В курилке ваши коллеги говорили одно, а потом шли в зал и нажимали на кнопки совершенно иначе?
– Не совсем так. Они просто крепко жмут мне руку и говорят, что уважают мою точку зрения.
– Давайте вспомним вашу политическую историю и поводы для нервозности, которые вы подкидывали своим оппонентам и коллегам. Во-первых, вы призывали депутатов Госдумы, которые пиарятся на громких и безумных законах, сдать мандаты. Вы имели в виду Дегтярева, Нилова, Соловьеву и Федорову, которые публично сравнивали Госдуму с театром. Дегтярев вас потом на дуэль не вызывал?
– Он меня на дуэль не вызывал. Но меня однажды пригласили выступать в какую-то программу, и туда неожиданно пришел Дегтярев. Мы с ним достаточно мило поспорили. Дегтярев занимается сознательным троллингом. Естественно, он не верит в те вещи, которые транслирует. Да, это цинично, но это его выбор. Его пусть судит история. Но все и так понятно.
– Во-вторых, вы резко отреагировали на министра культуры Мединского, который позволил себе почти хамский выпад в адрес главы Госархива. Вы Мединского осадили, сказав, что архив – это не кладовка, а доктор исторических наук Мироненко – не кладовщик. Знаете, слишком уж этот конфликт тянет на основную причину вашего ухода из Совета Федерации. Вчера вы осадили министра, сегодня вы покидаете парламент…
– Это не так. Очень сложно заподозрить меня в каком-то сговоре с Мединским: мол, Мединский решил именно сейчас сказать такую абсурдную вещь, а Добрынин именно сейчас решил его критиковать. Нет. Просто он это сказал. И это невозможно было пропустить.
– Еще как возможно.
– Мне – нет. Я очень хорошо отношусь к Сергею Мироненко. Это выдающийся ученый. Человек с интересными взглядами. С академическими знаниями. Его слушать полезно. И пытаться учить историка тому, что и как ему комментировать… это бред какой-то. Мне кажется, я достаточно корректно свое несогласие с позицией уважаемого министра высказал.
– В-третьих, вы просили главу Следственного комитета Александра Бастрыкина проверить Виталия Милонова на вменяемость. А еще как будто ему назло публично рассуждали о возможности гей-браков в России. Милонов сейчас наверняка радостно потирает руки.
– Милонов – это несчастный человек. Это парень с очень непростой судьбой. Он был помощником Старовойтовой. В свое время он даже организовывал движение, которое называлось "Анти-анти-НАТО".
– Он вообще был вполне себе либертарианцем…
– Да. И вот эта его дичайшая и вынужденная трансформация – это тупиковый путь. Этот тупик всем виден. Можно только Милонова пожалеть в определенном смысле. И он для Петербурга и страны не несет благо. Но, мне кажется, большинство людей это понимает. И без моей помощи.
– В-четвертых, вы критиковали депутата Яровую за очевидную глупость, когда та протаскивала в Думу законопроект о запрете критики действий войск антигитлеровской коалиции.
– Законопроект Яровой юридически, мягко говоря, был неточным. Он был абсурден с точки зрения внутренней логики, он противоречил сам себе. Борьба с нацизмом должна носить очень точный юридический характер, а не популистский.
– Константин, Совет Федерации тосковать-то особенно без вас не будет. В этот институт вливается новая кровь. Вот Елена Борисовна Мизулина, например, наверняка будет крайне эффективным сенатором. Скажите, там вообще адекватные люди остаются?
– Там все люди адекватные. Просто надо понимать, что люди разные. И я на этом тезисе буду стоять. Да, большинство сенаторов – консерваторы. Но и наша страна такая же. Когда говорят про Госдуму: "Понавыбирали!", я с этим не согласен. Не понавыбирали, а выбрали то, что есть. Госдума – это срез общества. Елена Мизулина? Знаете, при всем неоднозначном к ней отношении, нельзя отрицать, что она блестящий юрист. Она автор уголовного кодекса. Она серьезный человек. Почему у нее сейчас есть некоторые, с моей точки зрения, перекосы… не знаю. Но ее нельзя ставить в один ряд с Дегтяревым и Милоновым. Это совершенно другая история.
– Работая сенатором, вам приходилось делать то, что вам было противно? Переступали через себя?
– Так всегда бывает в жизни, не только у сенаторов. Бывают вещи, которые ты делаешь, но они тебе не очень-то приятны. Но всегда очень важно понимать внутреннюю логику. Например, ты с чем-то не согласен, но, если ты признаешь, что иная юридическая логика возможна и даже если ты с ней не согласен, ты готов поддержать коллег. Политика – это всегда в определенном смысле компромисс.
– На что похожа работа в Совете Федерации? Вы можете описать свой рабочий день там?
– Мне работа в Совете Федерации очень нравится. Из всей моей юридической работы – это вершина. Это интересно. Потому что ты можешь влиять на законодательные вещи. Когда у тебя получается сделать так, чтобы твои мысли стали законом, это очень приятно. Рабочий день в Совете Федерации состоит условно из трех частей. Первая – это законотворческая деятельность. Когда ты либо сам пишешь законопроект, либо оцениваешь законопроект коллег. Вторая – это реакция на обращение людей. Третья часть работы – это представительские функции, когда ты обязан участвовать в разных дискуссиях.
– И все-таки я не понимаю. Если работа в Совете Федерации вам так нравится, то зачем вы себя этого лишаете сейчас?
– Из-за стола надо выходить с чувством легкого голода. Когда ты видишь следующий этап, не надо никогда держаться за кресло. Тем более что кресло сенатора не было для меня самоцелью. Я просто пытался какие-то вещи поменять. И мне что-то удалось. Значит, буду работать дальше. Мне, в конце концов, 38 лет. Впереди еще многое. Знаете, настоящий политик должен проводить в жизнь свои ценности, свои ориентиры, а не подстраиваться под чьи-то другие. Тем более если ты с ними не согласен.
– Есть популярное мнение, что Совет Федерации – это место для очень богатых людей. Там сидят миллиардеры и тихонечко подписывают законы, которые им поставляет нижняя палата парламента. Вы миллиардер? Какой у вас бизнес?
– Уже не сидят.
– Куда же они подевались?
– Этот стереотип про миллиардеров уже года три не актуален. И сам я не миллиардер. Я состоятельный человек. Раньше я занимался юридическим бизнесом. Долгое время я проработал в целлюлозно-бумажной промышленности. Есть бизнес, связанный с недвижимостью, от которого я получаю законный доход.
– Зачем вам все это нужно было? Я имею в виду вашу критику происходящего безумия, мракобесия, глупости депутатов и чиновников? Почему вы открыто это все высмеивали, не боясь, что это сработает против вас, что в итоге, по моему мнению, и произошло?
– Понимаете, вот мой отец – тоже юрист. Он полковник еще советской милиции. Он мне всегда говорил: делай что должен, и будь что будет! Вот этот принцип мне кажется правильным. Я просто делаю то, что я должен делать. Если я вижу глупость, то я корректно скажу, что это неправильно, так делать не надо. Получится переубедить – хорошо. Если человек задумается о моих словах – это уже плюс. Зачем это нужно? Хочется что-то изменить, хочется поменять страну.
– Вы понимаете, что с вашим уходом дефицит здравого смысла в парламенте существенно возрастет?
– Сейчас возрастет, сейчас более популярен ультраконсерватизм. Но история циклична. Будет новый цикл. Всему свое время.
Источник: http://www.svoboda.org/
В сюжете: Совет ФедерациисенаторполитикаРоссия