"Тут на нас наехали немцы"
Это отрывок из мемуаров моей тети Ангировой Екатерины (Черксхан) Санжиевны 1920 года рождения. Екатерина Санжиевна прожила долгую тяжелую жизнь, и моей просьбе на склоне лет в хронологическом порядке изложила на бумаге различные события, случившиеся с ней. Мемуары начинаются с 1936 года и заканчиваются послевоенными десятилетиями. Это историческое свидетельство, оставленное очевидцем событий, обычной калмыцкой женщиной, живая история которой нет в архивах.
Данный отрывок показывает начало Второй Мировой Войны и начало оккупации Калмыкии германскими войсками.
1940 г.
Темирова А.К. (муж Екатерины Санжиевны, – прим.ред) после финской войны и после ранения, переводят в Элисту, в военкомат. Дали звание капитана. Часть, где он служил, перевели в Белоруссию. В 1940 г. переехали в Элисту, квартиры нет, живем всей семьей в гостинице «Элиста». Тогда военкомом города был майор Карцев. По нынешней улице Ю. Клыкова строили деревянные домики, вот туда нас поселили. Там мы прожили недолго, в Элисте. Темирова перевели военкомом в село Приютное Калмыцкой Республики.
Переехали в Приютное в феврале 1941 г. Квартира представляла собой полуразвалившийся старый дом, страшно туда заходить. Опять кушать нечего, топить нечем, одеть нечего, даже на чай нет молока, в магазине пусто, ничего нет.
1941 г. февраль
Только переехали в с. Приютное, прошла неделя, как я родила третью дочь. Это случилось 27 февраля 1941 г. Назвали ее Кларой.
Полная нищета, кушать нечего, топить нечем, замерзаем. Магазин, базар пуст. Никто ничего не продает из еды.Не только мы, наша семья, но и все так жили, одна нищета. Семья прибавилась, стало трое детей. Меньшей уже четыре месяца.
Темиров Андрей Кононович так же работает в военкомате, у него работали еще двое, Петкиев Очир и Этенов. Они иногда заходили к нам.
22 июня 1941 года объявили войну. Всё перевернулось, суета сует, военкомат окружен воющими, плачущими, кричащими женщинами и мужчинами. Тут же идет мобилизация на фронт. Машины полные мобилизованными тут же отправляются по назначению. Круглые сутки военкомат окружен провожающими родственниками.
Темиров А.К. проработал в военкомате, кажется, до августа или сентября месяца 1941 г. Потом ушел в Калмыцкую дивизию к В. Хомутникову.
Бедную Калмыцкую дивизию гоняли, гоняли, то в Башанту, то в Малые Дербеты. Без оружия, обмундирования, без пищи. Жалко было на них смотреть: в фуфайках, ноги обмотаны тряпками, худые, обозленные, нищий люд.
Наступил 1942 г. мы, это мать с детьми и я Екатерина Санжиевна, сидим в Приютном, так же живем в этой развалюхе. Приехал новый военком с семьей. Он не хочет заходить в эту квартиру, ждет лучшую.Идут упорные слухи, что война уже идет в Ростове на Дону. Что Калмыцкая дивизия воюет там, в обороне. Что их разбили немцы в пух и прах. Наша кавалерия пошла против немецких танков и самолетов, наши бегут.
Говорят, что уже Башанту, Западный район немцы взяли. А у нас молчок, никто ничего не говорит.В конце июля начале августа 1942 г. с. Приютное запрудило «отдыхающими» солдатами, беженцами с Украины, Молдавии, Ростова и других городов, в основном евреи и другие нации.
Тут начали шевелиться начальство с. Приютное. Стали выдавать эваколисты в глубь страны. Тогда был I секретарь райкома Батырев, нач. Н.К.В.Д. Нохаев, нач. милиции Алексеев, секретарь райисполкома Лиджи-Гаряев и др.
Я пошла к Лиджи-Гаряеву взяла у него эваколист, там пишут в глубь страны, куда это твое дело. Это уже середина июля – начало августа 1942 г.
Пошла в военкомат, там уже всё разобрали, остались остатки запряженных лошадей и то с дракой отняла пару лошадей: сбруя, оборванные веревки, хомут не подходит, телега, колеса разные. Ну что ж и этому рады. Этэнов и Очир Петкеев меня избегают, не подходят ко мне.В тот же день нагрузила свою семью, троих детей и мать. Остатки вещей и кур отдала соседке Воробьевой. Сами поехали в глубь страны.
Август 1942 г. жара, кругом горит степь, днем и ночью, ни капли дождя, даже тучек нет.В такую жару, на сборной телеге, которая на ходу валится, без воды, не зная куда и как ехать, с тремя детьми, одна грудная, с больной матерью еду куда глаза глядят.
В Приютном оставаться нельзя, семья военкома. Жители очень плохо относятся, даже враждебно, могут в любую минуту предать, поэтому пришлось уезжать, а куда?
Ехали на восток. Оказалось таких как я много, с Украины, Молдавии, Белоруссии и многих других мест, в основном евреи. Едем, едем без воды, погибаем, кушать нечего, жара, жара. Телега еле тянет, лошади пить хотят.
Был такой случай, который нельзя забыть. Впереди на большой пустой мажаре (большая длинная телега с решетчатыми бортами (в Крыму, на Украине, на Северном Кавказе, – прим.ред.) ехала семья: муж еврей больной чахоткой, дочь лет 8-ми и жена русская. Я попросила, чтобы мою мать (свекровь), которая очень болела, посадили на мажару, едем. Я с тремя детьми, одну грудную взяла на руки и едем, кругом пыль, жара, ничего не видать. Постепенно, оказывается, поднимались на возвышенность, потом резко стали опускаться, оказался очень крутой спуск. Телега была очень высокая, зерновозка, лошадей не могу удержать, ребенок в руках. Все колеса разные, вдруг телега стала давить лошадям задние ноги. Телега вот-вот перевернется, я ничего не поняла. В это время больная мать, которая еле-еле ходила, с кнутом в руках падает с мажары, вся в пыли, хватает своих лошадей за морды, сворачивает их на бок и останавливает. Я сижу как сонная ничего не пойму. Мать плачет, телега на боку, все проезжают мимо и никто не останавливается, мажара уехала далеко. Провозились мы с лошадьми допоздна. Впереди недалеко оказался поселок Көбүты.
Приехали в хотун Көбүты, остановились в одной бедной землянке. Оказались родственники Петкеева Очира.
Тут на нас наехали немцы. Самолет рама, потом танки мимо проехали очень быстро. Немного погодя, даже меньше часа зашли: колонна машин, мотоциклов, между машинами велосипедисты. Еще было видно, немцы запрудили Көбүты, все в трусах, молодые, здоровые, рыжие ребята. По-русски не знают. Требуют воду, недалеко был водоем, там много коров стоят, не могут вылезти, засосало болото. Немцы не безобразничали, никого не трогали. Просили яйца, масла. Рано утром они той же колонной уехали на восток. Немцы заняли Көбүты в августе 1942 г.
После как уехали немцы, я стала собираться в обратный путь, но как? Думала, думала, в Приютное нельзя, предадут, оставаться нельзя, предадут. Решила доехать к тете той самой Курсиновой в Башанту.
Наутро обменяла лошадей на быков, так спокойней, лошадей могут отобрать, и наши солдаты отнимали. Утром рано нагрузила свой скарб, детей со старухой и поехала на запад в сторону Башанты.
Та же жара не спадает, кругом пожар, скирды соломы горят как свечи, степь превратилась в черный пепел. Никакой травы нет, даже полыни нет. Ни тучек, ни дождя. Едем, едем. Еле доехали обратно до Приютного. Стоим возле моста в степи у Маныча, там ночуем.
Утром подъезжают в маленькой машине два немца, с ними две русские девки, кокетничают. Подъехали два мужика, приютненцы, говорят – «Выгружайся, телега нужна зерно немцам возить в Дивное», хорошо что были быки, иначе отобрали бы. Я подставила свою грязную грудь, говорю, что у меня четверо, куда я их дену?
Мол на, убей меня, потом что хочешь, то и делай.
Они от меня отстали. Но соседские подводы обобрали догола, там были мужчины, забрали все: лошадей, сбруи, даже телеги. На чем уехали, я не поняла. Осталась в степи я одна, т.е. наша телега и семья. Куда ехать? Ни карты, ни попутчиков, заехала аж в Кисту и Киевку, дорога ужасная, крутые спуски и подъемы. Бедные бычата, голодные, без воды, тянут.
Ночуем только в степи, в населенный пункт не заезжаем. Уже немецкая власть. Наткнулись на огород, так огородник дал хороший совет, говорит, что уже полицейские обыскивают подводы, езжай в обход. За 2 коробки спичек, дал 2 ведра огурцов и помидор и показал как ехать и куда. Спасибо ему...