Цыбен Жамцарано и панмонголизм. Часть II
"Панмонголизм! Хоть слово дико, но мне ласкает слух оно.". (В. Соловьев, стихотворение "Панмонголизм", 1894 г., опубликовано в 1905 г.).
Продолжении статьи о Цыбене Жамцарано автора ARD Сергея Басаева. Здесь Часть I.
Монголы под опекой царя
Первым поддержало стремление монголов к восстановлению своей политической независимости царское правительство России, которое в сложные для Китая годы сразу после Синьхайской революции 1911 года и падения Цинской империи добилось официального признания ослабленным Китаем автономии Внешней Монголии со столицей в Урге. А затем и обеспечило устойчивое дипломатическое, экономическое, культурное и военное присутствие России в автономной Монголии.
В ходе монгольской революции 1911 года китайский гарнизон Урги был разоружен монгольскими повстанцами и русскими (бурятскими) казаками, имперская администрация и китайское население были выдворены или бежали из страны, оставшимся во Внешней Монголии китайцами было предложено принять тибето-монгольский буддизм.
После интронизации в Урге в декабре 1911 года Богдо-Гэгэна VIII, духовного и светского правителя Монголии, было провозглашено о воссоздании независимого Монгольского государства (Монгол Улс) в форме теократической монархии.
Кстати, арестованный за участие в студенческой забастовке и высланный в 1911 году из Санкт-Петербурга по подозрению в революционной деятельности Цыбен Жамцарано, которому было запрещено проживание в крупных российских городах, к тому времени оказывается в Урге. На этот раз в качестве переводчика при Министерстве иностранных дел правительства Богдо-Гэгэна и негласного сотрудника (агента) уполномоченного в Урге Ивана Коростовца, главы русской дипломатической миссии в независимой Монголии.
До этого Коростовец занимал пост русского чрезвычайного посланника и полномочного министра в Пекине и был членом некоей востоковедческой организации, "Русского комитета по изучению Средней и Восточной Азии", пославшей несколько "научных" экспедиций в Монголию непосредственно перед Монгольской революцией 1911 года. Жамцарано в 1909-1910 годах по заданию Русского комитета не вылезает из Восточной и Южной Монголии, изучая "кочевой образ жизни, говоры и брачные отношения" живущих вблизи Китая чахаров и ордосцев.
В дальнейшем, в 1915 году, давая возможность новому китайскому правительству Юань Шикая "сохранить лицо", Российская империя признала не суверенитет ставшей фактически независимой от Китая Монголии, а только ее "автономию при сюзеренитете Китая". Что в целом не помешало новому Монгольскому правительству, в одностороннем порядке списавшему все долги монголов перед китайскими кредиторами и изгнавшему китайского наместника-амбаня из Урги под конвоем казаков, в обустройстве своей государственности.
Напомним, что одной из причин Монгольской национальной революции стало то, что с начала XX века Пекин начал брать налоги с монголов не скотом, как раньше, а серебром. В результате сложилась система тройной эксплуатации монгольского населения со стороны Китая: имперская администрация собирала налоги серебряными деньгами, китайские ростовщики под огромные проценты давали монголам займы серебром, а китайские купцы выгодно перепродавали в Китай монгольский скот, которым и выплачивались эти самые займы и проценты.
С изгнанием китайцев из молодого Монгольского государства там были восстановлены или заново созданы государственные символы, - печать Великого хана, флаг и герб, - создана своя армия и правительство из пяти министерств. При этом формально Богдо-Гэгэн VIII признавал над собой власть сюзерена в лице главы очередного китайского правительства.
"Кончилось ваше время..."
В дальнейшем Временное правительство, которое призвано было осуществлять властные полномочия в России в отрезок между Февральской революцией 1917 года и предполагаемым созывом в том же году Всероссийского Учредительного собрания, сохранило все старые договоры с Китаем, в том числе Кяхтинский договор 1915 года. Тот же автономный статус Внешней Монголии сохранялся и после свержения Временного правительства. Причем ни Китай, ни "автономная" Монголия не признали сначала новое Советское правительство РСФСР и в период Гражданской войны в России поддерживали дипломатические связи сначала с Временным Сибирским правительством, получившим статус “Всероссийского”, а затем с правительством Верховного правителя России Александра Колчака.
Однако с началом Гражданской войны в России, чувствуя слабость "северного соседа", республиканские власти Китая впервые серьезно нарушили Кяхтинский договор. Летом 1918 года без оглядки на реакцию сидящей в Омске Сибирской Директории (Временного Всероссийского правительства), временный президент Китайской республики генерал Фэн Гочжан ввел в Ургу батальон китайских солдат.
Единственной и явно запоздалой реакцией России на этот явно провокационный шаг китайцев было то, что Юрий Ключников, министр иностранных дел в кабинете Верховного правителя России Александра Колчака, захватившего в ноябре 1918 года власть в Омске, "выразил обеспокоенность" появлением в столице Монголии китайского батальона. Тогда же по просьбе колчаковского МИДа российский генконсул в Урге Аркадий Орлов провел беседу с министром иностранных дел монгольского правительства Цэрэн-Доржи, который подтвердил то, что Внешняя Монголия не отказывается от своего автономного статуса.
Как отменили автономию
Однако с началом краха колчаковского проекта, после первых же неудач белых на фронте борьбы с большевиками и началом "великого отступления" армии адмирала Колчака, китайцы тут же воспользовались тем, что в России отсутствовала легитимная, признанная международным сообществом власть. Весеннее наступление армии Колчака на Москву в 1919 году было остановлено красными, в июне советские войска взяли Уфу, а упрямый "верховный правитель России" отклонил предложение финского диктатора Маннергейма двинуть свою 100-тысячную армию на Петроград в обмен на признание Россией независимости Финляндии.
Результатом этого стал сначала ряд стратегических поражений белых, затем отступление в июле 1919 года Западной и Сибирской армий за Уральские горы, и, наконец, полная утрата управления войсками, повлекшая за собой катастрофу белого движения на востоке страны осенью-зимой того же года и бесславную кончину самого Колчака.
В брошенной Россией Монголии тем временем события развивались так. В июне 1919 года, через несколько дней после взятия красными Уфы, пекинская газета "Чень бао" в статье "Опасность положения Внешней Монголии" написала о том, что окружение атамана Семенова обсуждает вопрос "о военном походе во Внешнюю Монголию", а стоящие на границе с Россией монгольские войска, якобы, "вошли в тайные сношения с российскими бурятами". На самом деле ядро монгольских войск, подготовленных русскими инструкторами, было отправлено из Урги в Урянхайский край (Туву) с целью лишить Россию протектората над этим краем и установить там власть ургинского правительства. Тем самым, сама столица Монголии оказалась фактически незащищенной.
В июле 1919 года в Ургу вступила первая часть китайских солдат, а к концу октября там находилась уже смешанная бригада китайских республиканских войск численностью около пяти тысяч штыков и сабель. 29 октября после вступления в должность нового президента Китайской республики генерала Сюй Шичана в Ургу прибыл его однофамилец, командующий 10-тысячным корпусом генерал Сюй Шучжэн, который во главе своего корпуса и ликвидировал автономию Внешней Монголии, заставив монгольских министров и их заместителей подписать коллективную петицию о переходе Внешней Монголии под управление Китая. 15 ноября эта петиция была доставлена Богдо-Гэгэну, который, впрочем, отказался ставить на ней печать Великого хана.
Тем не менее, 22 ноября 1919 года президент Китая Сюй Шичан издал указ о передаче Китаю высшей светской власти в Урге и о расторжении всех международных договоров о Внешней Монголии, - русско-монгольского соглашения 1913 года и тройственного Кяхтинского договора 1915 года об автономии Внешней Монголии. В декабре 1919 года монгольское правительство и его войска были распущены, а в дальнейшем пекинские власти потребовали от монголов уплаты всех налогов и пошлин, начиная с 1912 года, то есть, с того времени, когда Монголия перестала платить налоги Китаю. Таков был результат деятельности в монгольском вопросе двух белых правительств в Омске и ослабления власти в России в результате революции и гражданской войны.
В это время бурятские народники Жамцарано, Ринчино и другие, те самые "российские буряты", которыми китайская пресса пугала свою общественность, сами пытались защитить свою самопровозглашенную автономию в России, лавируя между противоборствующими русскими силами и не помышляя пока о международных делах.
Кто восстановил независимость Монголии
Вторым русским правительством, оказавшем существенную помощь Монголии, оказалось региональное правительство Забайкальской области атамана Семенова. Первоначально сам Семенов пытался создать свой проект "Великой Монголии", проведя в феврале - марте 1919 года "панмонгольскую" Даурскую конференции под председательством буддистского святого из Внутренней Монголии Нэйсэ-Гэгэна. На этой конференции, в которой участвовало большое количество забайкальских бурят и монголов из Внутренней Монголии, было провозглашено о создании Великого Государства Монголия (Их Монгол Улс).
Столицей нового "государства" был выбран город Хайлар во Внутренней Монголии, но ввиду того, что он был занят китайскими войсками, временным пристанищем созданного правительства стала станция Даурия, где проходила конференция. Поэтому Временное правительство "Великой Монголии" называли Даурским правительством. Главой новообразованной федеративной республики, куда должны были войти Внешняя Монголия, Забайкалье и Внутренняя Монголия, был объявлен хутухта (духовный глава) Внутренней Монголии Нэйсэ-Гэгэн (имя Ничи-Тойн Менду Баир). Была образована своя армия на основе армии атамана Семенова.
С японской стороны курировали проект "Великой Монголии" два офицера, капитан Куроки и майор Судзуки. По их поручению Атаман Семенов передал новому "государству" один миллион рублей "керенками". С его же подачи “Великое Государство Монголия” передало Японии бессрочное право строительства железных дорог на всей своей территории, а также обязалось взять у внешний займ у Японии в размере 6 млн. лан серебра (свыше 7 млн. царских рублей) под обеспечение этого займа полезными ископаемыми Монголии.
Этот "панмонгольский" проект просуществовал около семи месяцев. Не состоялся он ввиду отказа представителей Внешней Монголии участвовать в нем, а также из-за того, что Япония не смогла продавить участие выбранной в Даурии делегации в работе Версальской мирной конференции 1919-1920 гг., где державы-победительницы в Первой мировой войне договаривались между собой о послевоенном переустройстве мира и об условиях заключения мирных договоров со странами, проигравшими войну. Послы союзных держав (Великобритании, Франции), а также США отказали Даурской делегации в визе на въезд во Францию, и дальше Владивостока и собственно Японии посланцы "панмонголистов" Семенова (руководитель делегации – Элбек-Доржи Ринчино) уехать не смогли.
Впоследствии и сама Япония отказалась финансировать этот бесперспективный проект, а последняя попытка Нэйсэ-Гэгэна в августе-сентябре 1919 года военным путем взять Ургу и силой оружия заставить правительство Внешней Монголии войти в состав своего "государства" закончилась полным фиаско. В этой военной авантюре отказались участвовать буряты Барги. На этой почве в стане Нэйсэ-Гэгэна возник вооруженный конфликт бурят с представителями Внутренней Монголии. В дальнейшем ослабленные войска Нэйсэ-Гэгэна все же пошли походом на Ургу и были разгромлены на территории Халхи. При отступлении с остатками войск Нэйсэ-Гэгэн попал в засаду, попал в плен к китайцам и был расстрелян. С его гибелью панмонгольский проект Семенова был закрыт, а государство "Великая Монголия" перестало существовать.
Тем не менее, после отмены в конце 1919 года автономии Внешней Монголии халхаскому Богдо-Гэгэну удалось вернуть себе светскую власть в Урге именно благодаря войскам атамана Семенова. Уже в октябре 1920 года Азиатская конная дивизия Романа Унгерна вошла с территории Забайкалья на территорию Монголии и осадила Ургу. Первый штурм города войсками барона Унгерна китайскому гарнизону города удалось отбить.
Но накопив силы в Восточной Монголии, Унгерн в начале февраля 1921 года предпринял новый, на этот раз удачный штурм города. Взяв Ургу, Роман Унгерн вновь изгнал китайцев из Внешней Монголии и восстановил независимость Монголии. 22 февраля состоялась повторная интронизация Богдо-Гэгэна, было заново образовано правительство Монголии, вновь отменены все долги Китаю.
Революционеры и теократы
Уже в мае 1921 года барон Унгерн ушел из Урги в свой последний поход, целью которого была первая столица образованной в апреле 1920 года независимой Дальневосточной республики (ДВР) город Верхнеудинск. А в конце июня 1921 года объединенные силы 5-ой армии РСФСР, Народно-революционной армии ДВР и только что созданной Народной армии Монголии под командованием Сухэ-Батора перешли границу Монголии, и 6 июля вошли в оставленную Унгерном Ургу.
Светская власть Богдо-Гэгэна была ограничена новым революционным правительством, и это событие в современной Монголии до сих называют "народной революцией". Хотя теократическая монархия существовала в Монголии до 1924 года, а Монголия стала республикой только после естественной смерти Богдо-Гэгэна VIII.
Именно с 1921 года начинается новый этап участия бурятских деятелей в реализации панмонгольского проекта образования единого государства для всех монголов. В тот исторический момент главным инструментом реальной политики Советской России в отношении Монголии становится Монголо-тибетская секция созданного в 1921 году Дальневосточного секретариата Коминтерна.
Сама же панмонгольская идея с этого времени служит уже другой идее. Идее "перманентной революции", в ходе которой, по мнению большевистских вождей, семья советских республик будет пополняться все новыми членами, вступающими на "светлый путь", ведущий к образованию в конечном итоге "всемирной республики Советов". Эта доктрина “объединения трудящихся всех стран в Мировую Социалистическую Советскую Республику” была записана в первую Конституцию СССР 1924 года.
Кандидатом номер один на вступление в эту коммунистическую семью волей судьбы стала Монголия, первая после СССР социалистическая страна, а за ней была очередь и самого Китая.
Красные панмонголисты
Толчком к этому политическому проекту континентального масштаба стала встреча с Лениным в октябре 1920 года двух людей, - одного из лидеров панмонголизма Элбэка Ринчино и давнего агента русского МИДа в Тибете, буддистского деятеля Агвана Доржиева. На этой встрече Элбэк Ринчино, подготовивший секретный доклад на Политбюро ЦК РКП (б) и две аналитические записки в ЦК ("Условия постановки и задачи революционной работы на Дальнем Востоке" и "Инородческий вопрос и задачи Советского строительства в Сибири"), сумел убедить Ленина и других руководителей Советского правительства в перспективности политического панмонголизма.
14 октября 1920 года вышло знаменитое постановление Политбюро ЦК РКП (б) "О задачах РКП (б) в местностях, населенных восточными народами", в котором утверждалась необходимость "проведение в жизнь автономии в соответствующих конкретным условиям формах для тех восточных национальностей, которые не имеют еще автономных учреждений, в первую голову для калмыков и бурят-монголов".
Именно с этой встречи, во-первых, началась активная фаза создания автономных территориальных образований для бурят (Бурят-Монгольских автономных областей в РСФСР и в ДВР), и, во-вторых, в ноябре 1920 года было принято решение об оказании военной помощи монгольским антикитайским силам.
1 - 3 марта 1921 года на территории ДВР (г. Кяхта) была создана Монгольская Народная партия (МНП), Центральный комитет которой возглавили один из монгольских лидеров Солийн Данзан и Элбэк Ринчино. А манифест МНП, содержащий устав и программу партии (так называемую "Кяхтинскую платформу"), был написан Цыбеном Жамцарано. Любопытно то, как в этом манифесте заявляется о цели партии в области государственного устройства Монголии. "Неожиданно" там высказывается явно панмонголистская идея об "объединении всех монгольских народов" и "создании ими единого государства". Правда, чтобы не пугать мировую общественность в конце есть оговорка о том, что это созданное уже государство должно войти "в состав Китайской федерации на договорных началах".
То есть, для вхождения Монголии в состав Китая Жамцарано ставит следующие заведомо не выполнимые условия. Во-первых, Китайское государство должно стать федерацией с возможностью предоставления широкой автономии национальным окраинам, во-вторых, вступить в эту федерацию можно только на основе некоего договора с Пекином. Заключение которого с любой властью в Пекине само по себе весьма проблематично в силу сильнейших традиций китайского политического этикета, который не может не отражать феодальные по своей сути взаимоотношения сюзерена и вассала.
Таким образом, Цыбен Жамцарано в чисто азиатском стиле, но на самом деле ясно дает понять, что целью МНП является создание фактически независимого государства в составе Внешней и Внутренней Монголии, а также, возможно, других территорий с монгольским населением. Без возможности войти в состав Китая на правах автономии.
Развитие этих идей в дальнейшем приведет к проведению политики на создание в Советской России (СССР) Бурят-Монгольской республики и включению в состав последней Внешней Монголии, а в перспективе и Внутренней Монголии. Именно такой проект предложил Элбэк Ринчино в октябре 1920 года Ленину и партийным коммунистическим вождям на встрече в Москве?
Такую трансформацию взглядов идеологов панмонголизма, которые первоначально исповедовали романтический национализм и концепцию общей судьбы для разных социальных слоев одного народа, а в конце своей деятельности участвовали в реализации классовой глобалистской теории "перманентной революции", можно проследить на примере личной биографии Цыбена Жамцарано. Что и предлагается в следующей части.
В сюжете: Цыбен Жамцаранопанмонголизм