Путь Бурятии: от территории политической до глухой провинции. Возможно ли обратное восхождение?
Современные условия привели республику на перепутье исторических путей. Автор АРД Бато Очиров о причинах и следствиях политического знаменателя, к которому пришла Бурятия.
После всплеска политической жизни в Бурятии, который продолжался несколько лет, и предвыборных эмоций республика впала в затишье. В тишину ожидания и предвкушения грядущих событий.
В природе такое явление называют “затишьем перед бурей”. Всегда перед большим ураганом природа как будто успокаивается. Затихает ветер, светит солнце, листва и травы замирают. Но покой этот ложный, потому что не видно и неслышно животных и птиц - ибо они поспешно укрылись или покинули родные места...
Итак, с чем приходит Бурятия к существующему знаменателю и что можно ожидать от будущего?
Бурятия сегодня
В общественных процессах, когда приходит время перемен, люди концентрируются вокруг одного извечного вопроса: “Что делать?”. К сожалению, ответа на него в республике давно не находится - не получается найти пресловутую “точку опоры”; сформулировать идеальную идею; сконцентрировать интеллектуальный, экономический и политический потенциал. Следовательно, Бурятия и буряты всё глубже проваливаются в бездну системного кризиса, сопровождающегося усилением невежества, безразличия и утверждением понимания своей никчемности. Виноватыми во всём этом являются власти, варяги, которые как паразиты сидят на “здоровом теле” и, безусловно, проклятая Москва и ещё американцы.
Это утверждение не объясняет одно важное обстоятельство - каким образом Бурятия докатилась до такой жизни. Когда вся региональная политика заключена в одну извечную фразу: “Чьим холопом будешь?”. Бурятский истеблишмент, практически утерявший способность продуцировать идеи и субъективизировать политику, становится “обмякшим телом”, неспособным даже двигаться, не говоря уж о рывке, про который все стараются твердить.
Бурятия, которая сформировалась как субъект государственного права за прошлое столетие, фактически была превращена в источник кормления пришедшей к власти элиты. Другого функционала после вступления Монголии в ООН 1961 году у Бурятии не было. Республика по своему смыслу и содержанию из территории политической превратилась в административно-хозяйственную единицу с присущим ей менталитетом.
“Хозяйственный менталитет в политике” в одном из своих интервью очень четко сформулировал бывший премьер Грузии Тенгис Сигуа. О своем шефе, президенте Грузии Звиаде Гамсахурдия, он отозвался так: “К сожалению, когда жена Манана так сидит на голове у мужа, он не президентом, а директором магазина должен быть”.
Кроме того, нельзя забывать, что бурятские лидеры сами создали ситуацию, при которой приход к власти людей со стороны стал неизбежным. В 90-е и нулевые годы разговоры о политике люди начинали с того, чей этот человек родственник и с какого региона его родители. Кумовство стало основным “джокером” и входным билетом в элиту общества...
Аналогичная ситуация произошла с Бурятским государственным университетом. Родственно-земляческий подход к административной деятельности привел к отставке казалось бы непотопляемого политика Степана Калмыкова. Думаю, здесь он переиграл сам себя.
Поэтому, каким бы ни было в некоторые моменты желание критиковать деятельность Вячеслава Наговицына, я лично с большим неприятием отношусь к попыткам многих людей называть его главным виновником всех бед или утверждать, что он разрушил вектор развития современной Бурятии.
Напротив, Наговицын в корне изменил концепцию республики. Бурятия с его приходом вдохнула воздух свободы и начала импровизировать. У республики появился свой шарм и, главное, некогда дремучее общество наконец зашевелилось.
Бурятия как политическая территория
Независимо от хода истории территория современной Бурятии имеет самостоятельный политический смысл. Цикличность её такова, что каждый раз в начале столетия он приобретает соответствующее содержание. Здесь разворачиваются основные события касающиеся Российской политики в отношении Востока или наоборот Востока к России.
Именно это делает территорию Бурятии уникальной, стоящей особняком от всех других регионов. Уникальность её заключается в том, что Бурятия географически и буряты ментально находятся на стыке межцивилизационных и мировоззренческих миров.
Другие регионы восточной России сформированы как субъекты административно-управленческого характера. Если убрать якутов из Якутии, то её территория превратится в Дальний Восток - исчезнет так называемый фактор. Бурятия же как бывшая территория империи Чингисхана, Юаней и Цинов - это расстояние между Россией и Китаем. Монгольский фактор в территориальном формате Бурятии представляет собой соединение трёх “измерений”: китайцы - монголы - Россия.
Суть Бурятии в том, что она является пространством, не дающим соединиться “холод” с “жарой”. Из-за резкого соприкосновения этих двух факторов обычно вспыхивает искра или происходит разлом.
При внимательном рассмотрении исторических параллелей можно полагать, что Бурятия за непродолжительное время - с конца XIX и до 20-х годов прошлого столетия - сумела максимально использовать свои функциональные возможности.
Существует ли выход?
Единственный фактор, который может поднять республику на более высокую платформу - это влияние духовное. С этим фактором мало кто может соперничать в России с Бурятией.
Иркутск с его дешевой электроэнергией не входит ни в какое сравнение с тем, что недавно инициировал председатель Тункинского районного совета депутатов Аламжи Сыренов. Строительство монумента хори-туматской принцессе Алун-гуа, которая является праматерью всех великих монгольских ханов, включая Чингисхана и Тамерлана - это ключ для включения Бурятии в общемировой исторический процесс со всеми вытекающими отсюда дивидендами.
Если рассматривать мировой формат, то все государства обладающие великим духовным наследием производят притягательное интеллектуальное впечатление. Они очень много весят политически и эффективны экономически вне зависимости от их размеров и количества населения.
Так и регионы внутри страны, обладающие громадным духовным наследием, не уступают по влиянию промышленным гигантам вроде Красноярска или Екатеринбурга.
Духовное влияние может настолько стимулировать экономику, что в самых неблагоприятных условиях он может дать новый импульс к развитию.