Австрийский велик и дедушка
Только к вечеру по европейскому времени вспомнила, что сегодня 22 июня.
Так уж вышло, что июнь 2014 года провожу в чистом ухоженном и комфортабельном европейском кемпинге, где стоимость рулотта – трейлера ( это такой вагончик на колесах с кухней, душем, мебелью и прочими благами) равен добротной однокомнатной квартире где-нибудь в Бурятии. ) Вокруг меня у подобных комфортабельных домов на колесах восседают холеные и крепкие старички – немцы и австрийцы. Рядом с каждым рулоттом обязательно красуется очень недешевый немецкий автомобиль. На котором они, собственно, и прикатили, транспортируя руллот в курортное место юга Европы.
И все это они оплатили (скажем, месяц пребывания) из своей пенсии, равной ( если не больше) годовой зарплате учительницы из Сибири.
Их бабушки и дедушки, лет эдак 80, обязательно утром бегают ( явно быстрее, чем я), лихо рассекают на великах и как рыбы плавают в озере Гарда или в местном бассейне. Наверное... ввиду хорошей медицины, питания, качественной очищенной воды, высокой пенсии и многого другого, чем одаривает людей “кризисная” Европа.
Мой дед Константин Олзоевич закончил войну в Вене. Пробыв на войне более четырех лет. Я была еще совсем ребенком, но я помню, как он рассказывал маме, какие в Европе он видел красивые необычные дома и мосты. И даже, по возможности, фотографировался у монументов. В семейном фото сохранились несколько фото...
Я сейчас только поняла, что та война для моего деда, выросшего в маленькой бурятской деревне, была не только бедой, а целым приключением его жизни. Дед очень любил меня, и его любимым развлечением было слушание песни “Враги сожгли родную хату...”, которую я в четыре года пафосно и очень жалостливо исполняла. Помню, что дедушка всегда плакал при этом. Если бы он не вернулся, то меня бы просто не было, и уж точно я бы явно не сидела сейчас в этом лощеном европейском месте, наслаждаясь благами Европы.
Мама говорила, что дед мечтал съездить хотя бы в Москву, на встречу с однополчанами. Все его самые лучше друзья – однополчане были с западной части страны.
Мечтал и в Европу съездить хоть раз. Может быть, благодаря той войне он стал в какой-то мере космополитом, в отличие от моих же родителей, на которых повлиял совок, железный занавес и идеология. Они о заграницах даже и не думали.
Но до “благ”, которые благодарное государство даровало ветеранам слишком поздно, он не дожил. Говорят, сказалась контузия, хотя от природы обладал очень хорошим здоровьем, был высок и статен. Так и не увидел ни Красной площади, ни мирной Европы.
Забавно, что почти месяц возвращаясь из Европы домой, в Иркутскую область, дед, будучи человеком хозяйственным ( до войны работал завхозом в колхозе) и уже отцом ( дома его ждала жена – моя бабушка Пана и двое маленьких сыновей – мои дяди), привез подарок. Неясно, как он тащил через 8000 километров огромный тяжелый австрийский велик, на котором моя родившаяся спустя несколько лет после войны мама почти 10 лет ездила в школу в другое село.
Как-то видела какое-то странное архивное фото того как, якобы, советский солдат в Берлине отбирает у немки велосипед, с кучей уже “модерновых” отвратительных комментов. Может, и были такие случаи на войне... Война порождает у людей самые низменные инстинкты. Но далеко не всех, слава Богу.
Я уверена, что мой дед тот велик ни у кого не отбирал. Нашел, скорее всего. У какого-нибудь разрушенного войной австрийского дома. Еще и починил, быть может. Руки у него были золотые, судя по тому какие чудные “домики” он строил для меня, когда я с двух до четырех лет жила с бабкой и дедом.
Буду считать, что этот самый велик, принесший столько счастья моей маме и ее братьям, стал тем, чем Европа отплатила бурятскому солдату за то, что он, оставив двух детей и жену, ушел освобождать ее от фашизма. Рассказывали, что дед мой, возвратившийся с войны, эффектно въехал в родное село на этом самом чудном австрийском велике...