По горным дорогам Тибета: экспедиционный дневник. День 3
АРД продолжает серию публикаций о путешествии в Тибет нашего автора Николая Цыремпилова. В этих очерках речь идет не о собственно Тибете, но о той его северо-восточной части, что входит в китайские провинции Цинхай и Ганьсу. Неповторимые человеческие истории, в которых отразилась общая судьба Тибета. Такие, какими их увидел такой же настоящий человек - как мы с вами. Каждый день, друг за другом, мы публикуем эти записки - по одному дню, прожитом Николаем в Тибете. Убедитесь – каждый день можно проживать как единственный!
Продолжение. Начало – День 1. В городе орхидей, День 2. Бизнес по-тибетски.
ЧУДО ПО-ИМЕНИ ЛАВРАН
15 июля
С этим тибетским буддийским монастырем у меня особая связь. Еще будучи начинающим тибетологом, я взялся за перевод жития монаха по-имени Джамьян-Шепа, который жил в XVII-XVIII веках. Помимо прочего, Джамьян-Шепа основал Лавран, один из самых крупных центров буддийской учености, расположенный в области Амдо, на границе монгольского и тибетского миров.
В былые времена в Лавране жило и училось порядка 6 тысяч человек. Тут до хрипа дискутировали студенты, распевали речитативом молитвы ламы, годами сидели в затворе медитирующие йогины, вели бойкую торговлю китайские лавочники. Этот монастырь был местом притяжения тысяч бурятских монахов и паломников.
Работа над переводом жития растянулась на 10 лет, во время которых перед моими глазами живо рисовались сцены жизни Лаврана, этапы его строительства, расцвет его ослепительного великолепия и славы. В начале XX века в Лавране побывал знаменитый бурятский ученый Базар Барадин, который записал увиденное им в виде путевых заметок.
Эти заметки опубликованы Бурятским научным центром более 10 лет назад. Сохранились и старые черно-белые фотографии, сделанные Барадиным еще в самом начале прошлого века. Так Лавран жил своей жизнью в моем воображении. Я знал об этом месте многое, но дорога в Амдо открылась для меня только сейчас. И вот автобус везет нашу группу в Сяхэ, небольшой городок, отстроенный рядом с Лавраном. Мы кружим по горным серпантинам, а я трепещу в ожидании встречи с моим личным фантомом.
Сяхэ когда-то был маленькой китайской деревенькой, притулившейся к громаде Лаврана. Но то было в прошлом. Сегодня Сяхэ это уездный город, где рядами высятся многоэтажки, толпятся гостиницы и шумят торговые лавки. Тысячи и тысячи китайских (в основном) туристов щелкают затворами дорогих зеркалок, а нищие тибетцы выпрашивают у них пару юаней. Таков сегодняшний Сяхэ.
Отыскав место в гостинице мы без промедления идем к Лаврану, чтобы сделать кору, почтительный обход вокруг святыни, как и наши предки много лет назад. Здесь впечатляет все: древние стены, больше напоминающие крепостные, бесконечный ряд молитвенных барабанов, толпы тибетских паломников, простирающиеся монотонными маятниками перед главными воротами и кельи для затворников на склонах прилегающих гор. Многолетний фантом постепенно материализуется, но это овеществление отнюдь не разочаровывает. Напротив, Лавран пленяет воображение и наполняет жизнью старые книжные образы.
Величественные горы вокруг окружают монастырь словно стены. Вот гора, которую Джамьян-Шепа сравнивал с лежащим слоном, вот вершина, которую он назвал восседающей принцессой, а вот та, на юге, действительно похожа на доблестного военачальника. Над военачальником сгущаются темные тучи, паломники убыстряют ход и предупреждают нас, что вот-вот хлынет ливень. В это время года в Амдо официально открыт сезон дождей. Это значит, что каждый день вероятность кратковременных осадков весьма велика.
Вот и сегодня вспыхнули молнии, задули пыльные ветры и с неба закапали дождевые капли. Мы все же решились пройти гороо до конца и замкнуть круг длиною в 3 километра. Дождь – это всегда хороший знак, Кажется, хмурясь, Лавран все же благосклонно приветствует нас.
Следующий день мы целиком решили посвятить осмотру святыни. В отличие от других буддийских обителей, Лавран был изначально тщательно распланирован, поэтому улицы пронизывающие внутренние площади монастыря, прямы, параллельны и перпендикулярны. Один за другим мы методично осматриваем все самые знаменитые достопримечательности: храм-ступу Гунтан-ринпоче, основанную перерожденцами ближайшего ученика Джамьян-Шепы, тантрийскую школу Гьюме, возникшую еще при жизни основателя, золотой храм будды Майтреи, медицинскую школу и, наконец, главный соборный храм Лаврана (цокчен).
На входе в храм монахи продают входные билеты, но одно волшебное слово избавляет нас от необходимости лезть в кошелек. Слово это – сокко. Так амдосцы называют монголов. Признавая в нас единоверцев, тибетцы без слов открывают перед нами двери. Налицо историческая справедливость. Лавран выстроен на средства монгольских милостынедателей и благочестивых паломников, а потому это и наша совместная собственность, наше наследие.
Есть и другое рациональное объяснение: посетив храм, верующие буддисты обязательно оставят в нем денежное подношение, а потому взимать с них дополнительную плату нет смысла.
Позолоченная ступа Гунтана возвышается на южной оконечности монастыря, и с нее открывается великолепная панорама.
Я вспоминаю заметки путешественников, которые, подъезжая к Лаврану, поражались геометрической стройности белоснежных построек монастыря. В сочетании с массивными темно-бордовыми стенами они вызывали ассоциации со южноевропейскими городками, типа Дубровника или Флоренции. С раннего утра Лавран подернут сизой дымкой, которую создает тлеющий можжевельник – излюбленное благовоние тибетцев. А вот вдалеке я вижу тополиный парк, который разбивал сам Джамьян-Шепа триста лет назад. В этом парке проводились и до сих проводятся учебные диспуты.
Со времен вхождения Амдо в состав китайских провинций Лавран строго контролируется властями. Еще бы. Помимо того, что это влиятельнейший интеллектуальный центр, это еще и дом для сотен монахов, которые всегда представляли из себя мощную политическую силу. Лавран всегда был лояльным китайским властям, и в этом кроется секрет его быстрого и головокружительного возвышения. При коммунистах официальный Лавран не изменил своей политической ориентации.
Лавраном правит восьмое перерождение Джамьян-Шепы, который стал самым могущественным в политическом смысле тибетским религиозным иерархом в КНР, благодаря своей преданности КПК. Многие осуждают его за это, но, с другой стороны, правительственные вливания в восстановление порушенных в годы Культурной революции тибетских монастырей происходят благодаря его лоббистским усилиям.
Сегодня в Лавране живет немного монахов. Придя на утреннюю службу в цокчен мы убедились, что храм не заполнен и на четверть. Учебные программы существенно сокращены, иностранцы на учебу не принимаются. Зато полным ходом идет капитальный ремонт: мостятся внутренние улицы, меняется кровля зданий, выстроены по периметру новые резные ворота, установлено уличное освещение на солнечных батареях.
Хочется сделать как можно больше фотографий этого красивого места, самые старые постройки которого уходят в безвозвратное прошлое. Хочется поймать эту ускользающую красоту, но таких как мы слишком много. Туристы беспрестанно поливают фотоартиллерией монахов и паломников, на лицах которых легко читается усталость и раздражение.
Несвобода – вот ключевое слово, которое описывает происходящее в Лавране сегодня. Несвобода читается повсюду: на лицах, в голосе и поведении обитателей одного из крупнейших монастырей Тибета. Но в случае с Лавраном это скорее сознательный выбор. В годы Культурной революции Лавран не просто не пострадал, но даже усилил свое влияние.
Мы движемся дальше. Впереди нас ждет встреча со вторым по значимости перерожденцем Лаврана – Гунтаном-ринпоче VII. Об этой встрече я расскажу в следующей заметке.
Продолжение следует...
Фото: Николай Цыремпилов
В сюжете: Николай ЦыремпиловбуддологиятибетологияТибетпутешествиепутевые заметки