Язык БООгов
В последнее время часто можно слышать ставший уже почти риторическим вопрос: «Как заставить бурятскую молодежь изучать родной язык?» – И массу ответов – разных и не очень. Равнодушных к этой теме, наверное, нет и не должно быть. И мой ответ тоже имеет место быть.
Практика последних лет показывает, что любой язык можно выучить быстро, а при желании – очень быстро. Буряты, как лингвистически одаренный народ, (примем данное утверждение за аксиому), этот процесс могут сократить вообще до рекордных сроков при необходимости. Вопрос упирается лишь в волю масс, то есть в желание, которое есть производная от необходимости.
Наблюдая усилия, прилагаемые в этом направлении, сочувствуя им, тем не менее, ловишь себя на мысли, что общий тренд в данном вопросе таков – язык как бы «упрашивают» сохранять-изучать, при этом смысловой акцент делается в основном на коммуникативную составляющую языка.
Когда кто-то кого-то упрашивает сделать что-то, то в глазах упрашиваемого снижается ценность того, о чем ему «твердят, нудят и вообще, раздражают своей назойливостью», превращая сам посыл в белый шум. Даже маленький ребенок не ест кашу, когда упрашиваешь его это сделать. Человеческой природе свойственно отторгать то, что ей навязывают. Даже если умом понимаешь, что это есть хорошо, а не есть плохо. Помните, как в кинокомедии «Джентльмены удачи» герой Леонова преподнес обычную кашу детям: «Сегодня летим в космос» - «Урра!» – «А теперь взяли наши космические ложки и …» - далее кадр как малыши уплетают кашу. Конечно, такой подход к проблеме – спорный, но в каждой шутке есть доля шутки. Направление-то верное – придать космический размах явлению.
Ещё пример: Есть три рода войск. Всем генералам дали два часа общего времени для пиара своего рода войск с целью набора на военную кафедру и будущий призыв. Генерал сухопутных войск выступал перед аудиторией полтора часа, используя все возможности агитпрома. Артиллеристы потратили на свою кампанию 28 минут из оставшегося получаса. Генералу спецназа осталось ровно две минуты для выступления, из которых полторы минуты он просто простоял, молча обводя взглядом зал, а потом сказал: "Я не вижу здесь достойных спецназа!» – Развернулся и пошел к выходу. У края сцены он остановился и произнес: «Кто со мной не согласен, жду вас в аудитории номер три». После его речи все, кто был в зале, наперегонки побежали в третью аудиторию записываться в спецназ.
Живой пример того, как надо подавать ценность чего-нибудь, – не снизу тянуть за подол, выпрашивая крохи внимания у идущего своей дорогой, а показать это в небе – звездой пленительного счастья, если хотите. Включить Космические масштабы, чтобы он не просто пошел, а побежал, полетел, – нет крыльев? – а голова на что? – изобретал и изыскивал возможности для достижения той звезды!
Далее, если в языке видеть только коммуникационную функцию, и предлагать уже второму поколению «онемевших» бурят «коммуницитировы-мы-ты-вать!..твоюблин» на нем, то это не аргумент для современного хама-угэ сапиенса, зачастую рассеянного по мегаполисам мира. Большинству проще юзать инглиш вторым языком, или иной какой язык, нежели учить язык «головаров».
Что же может служить аргументом и придать ценность умирающему, как заявлено в Юнеско, языку в глазах прагматически настроенного поколения, озабоченного вопросом вписания себя, многообожаемого, в реалии глобального мира.
В глобальном мире выживет уникальность, причем при явной необходимости этой уникальности. Сама по себе коммуникация найдет массу способов выражения и будет трансформироваться всевозможными путями. Не будучи привязанной к лишь словесному, на каком бы то ни было языке, выражению. Что буряты могут предложить миру уникального и необходимого, за чем можно следовать стройными колоннами?
И тут Бог заплакал?..
Если говорить о языке в этом ракурсе, то требуется акцентировать внимание на то, что язык не просто коммуникация, а способ постижения субъектом своей реальности.
Например, если взять в качестве примера феномен ламы Итигэлова – восхитивший всю сознательную часть человечества – его степень постижения реальности, как показывает практика, невозможна в «русинглише», только в бурятском языке. Иными словами, человек, будучи влитым в язык и культуру, проще постигает те феномены, которые эта культура породила.
Или у западных бурят, – какие рассказы о шаманах, точнее, о боогах, до сих пор хранит память народная! Что мог проделывать настоящий БОО с реальностью – умом такое не понять! – и здравой мерой не измерить.
Кстати, слово «шаман» в обозначении Боо(гов) у западных бурят не употреблялось, – не было у нас этого слова. Оно привнесено к нам через русский язык, в контексте которого сам феномен низведен, (в отличие от слова БОО), до явления «пляшущих человечков» народу. В ответ появилась волна ряженых в угоду такому пониманию, на утеху-потеху любителям экзотики. Время настоящих боо(гов) ещё придет, надеюсь. Нынешние шаманы – это все-таки шаг в данном направлении и нужно по нему просто пройти весь путь.
В языке кодируется способ бытия народа. Эта информация передается посредством самой стихии языка – все составляющие языка (включая тонику, ритмику, звучание слов) несут информацию, которая не всегда прямым образом передается, её надо уметь добывать,– как в каждой росинке отражается мир, так и в каждом фрагменте языка можно увидеть мир бытия народного.
В качестве небольшого примера, давайте проанализируем такие речевые единицы как предлоги и послелоги, для сравнения – в русском, английском и бурятском языках – на горе, on the mount, хада дээрэ - какую информацию можно выудить просто из самого построения словосочетаний? (Разумеется, это не научный анализ, просто интуитивное понимание речевых моделей, и, возможно, лингвисты не согласятся с подобным воззрением либо сие есть уже давно изобретенный велосипед.)
Итак, на горе, on the mount =«предлог + существительное» – на первом месте операнд, указывающий разуму на положение объекта, то есть некое действие (в данном случае указание), а уже на втором месте сам объект – как переменная операнда, к которому применяется это действие, то есть на которое указывается. Это язык действия=операнда (во внешнем мире) – такая структура форматирует подсознание носителя, направленное на постижение, в первую очередь, внешнего мира. (Внешний мир, конечно, бесконечен, но все-таки имеет свои пределы дальности, точности и внешности).
А когда хада дээрэ «существительное+послелог», то тут сначала называется объект, то есть первичным является проникновение в сущность, а потом уже операнд – действие (указание), направленное на него. Это язык проникновения, стремления внутрь – и постижения изнутри – медитации. Этот язык сформировал подсознание народа, который оказался готов принять буддизм – его философию и медитацию.
Или, ещё пример, если рассмотреть такое сочетание слов как, например, часто у нас говорили фразу «тэрээни орулжа», (дословно «впуская в себя то») в значении «как тот, подобно тому», где вместо «тэрээни» в речи употреблялось любое слово, на которое указывалось подобие, т.е. «уподобляясь кому-то». И если проследить как, например, Боо проводит обряд «онгоноо орулха» – он «впускает в себя онгона», т.е. некого духа, и далее, «став им», выдает информацию. К этому можно относится по-разному – с позиций современности или другой религии. Но даже для атеиста очевидно, что в данном примере виден принцип единого живого мира – глобального мира – не просто планетарного масштаба, но и вселенского. То есть человек может «уподобиться всему» = «впустив в себя» дух любого живого объекта – растения, животного, человека – да всей планеты! – всего Космоса! (Ведь он живой и светится.)
Наверное, многие помнят из раннего детства подобные моменты «впускания в себя» разных духов. Например – ребенок смотрит на кошку – «становится кошкой» в её теле – видит её глазами, поворачивается и уходит вместе с кошкой, чувствуя «её шерсткой» как травка касается «моих боков», как её подошвы чувствуют камешки «моими пяточками», видит уже «моими глазами», что под амбаром притаилась мышка и прочее. (Здесь, фактически, перекликается ситуация с легендами о волках-оборотнях у разных народов – технологии ума одни и те же, - утерянные для современного человека.) Вырастая, малыш теряет, забывает это свое свойство. Лично у меня оно исчезло в школьные годы. Связано ли это с переходом в другой язык или просто это был момент естественного взросления – переход на «книжный» образ мышления, не знаю, как впрочем, и сами такого рода воспоминания кажутся порой приснившимися.
Возвращаясь к фразе «тэрээни орулжа» - уподобление чему-то, дословно звучащее как «впустить в себя дух того объекта», - говорит нам о том, что была и есть технология (взаимо)проникновения в биосферу, ноосферу и прочие сферы, удаленные и не очень – главное, что человек мог, и в дальнейшем сможет, встраиваться напрямик сознанием во вселенскую базу данных – в саму Ноосферу – и – стать органической частью его, может, даже управляющей частью, если это нужно эволюционно – и все эти механизмы заложены в языке. В его стихии, в его глубине и мощи закодированы алгоритмы, расшифровывать которые на современном уровне ещё только предстоит. Задача ныне живущих – сохранить эту стихию, чтобы потомки смогли воспользоваться скрытой в ней силой. Чтобы они были могущественны как истинные Боо(ги). И выросли умом до сознания Будды.
Фото: Н.К.Рерих. ГЕСЭР-ХАН. 1941
В сюжете: Бурятияязыкизучение языков