В исторической перспективе буряты будут находиться на уровне современных эвенков

Минувший 2014-й и нынешний 2015-й год в историю Бурятии и всего бурятского народа вошли как “период ожидания перемен”. Перемен же по большому счёту как не было, так и нет. Кроме некоторых декоративных кадровых перестановок внутри Народного Хурала, а также продолжающихся споров по фундаментальному вопросу бытия народа - сохранения и развития языка. Более того, ситуация перешла из обнадёживающе растущего режима в стабильно падающий.

Почему же в бурятском обществе о переменах много говорят, но сами перемены обычно не происходят? И, возможно, не произойдут?

Классически перемены в обществе происходят двумя путями: эволюционным и революционным. Эволюционный путь - это когда всё происходит в режиме развития. Революционный путь - это мятеж, восстание, переворот, т.е. достаточно жесткие сценарии.

В нашем же обществе не стоит ожидать эволюционных перемен по нескольким причинам.

В первую очередь, у бурят не сформирована культура поведения широких масс, нацеленная на развитие. Это ярко выражается как во внутривидовой конкуренции между индивидами (вместо того, что бы стать лучше кого-то, мы наоборот стараемся “утопить” конкурента), так и в конкуренции более сложных общественных структур. Причем, во втором случае приёмы те же, что и в первом.

Бурятия, ровно как и бурятский народ, до сих пор не нашли свое место и не определили свою роль в современном Российском государстве и в мире.

Сегодняшние интеллектуалы напоминают людей, которые мечутся в потёмках по библиотеке и методом тыка берут книги - кто то взял Жамсо Тумунова, кто то взял Льва Гумилёва, кто то взял Карла Маркса…Они открывают книги и говорят: вот тут так написано - вот так нужно действовать - вот здесь истина! Так исчезает целостность знания и общего восприятия. Нет внятного ответа - куда и как двигаться народу, и ради чего.

Между тем, история идёт естественным путём. Она доказывает, что естественное всегда продолжает развитие, в то время как искусственное обреченно на распад. Как раз такой распад и происходит с бурятским народом.

История народа показывает, что буряты не воспринимали своих лучших умов при жизни. Есть масса примеров, когда великие бурятские деятели становились популярными и почитаемыми в народе только после их смерти. А есть среди них и такие, про которых никто так и не вспомнил.

Любое меньшинство никогда не рассматривалось здесь как носитель чего-то ценного и требующего внимания, но всегда воспринималось как группа отщепенцев, негодяев и предателей. В принципе, такая черта не является чем-то уникальным, характерным исключительно для национального характера бурят. Это мы позаимствовали от русской культуры.

Мало кто достигал в нашем современном бурятском обществе “серьёзных вершин”. Буряты достигают выдающихся успехов, находясь в чужой среде, вне республики или округов. Поэтому все те, кто смогут что-то изменить, скорее всего, не будут услышаны. И чтобы реализовывать себя, они уезжают и реализуются в другом месте. Возможно, это обусловлено нашей кочевой культурой (где каждый сам себе хозяин), которая является полной противоположностью культуре народов с ирригационной цивилизацией, где человек сам по себе беспомощен, а сделать что-то может только общество в целом.

Для постепенных методичных перемен нужна плотная ткань общественного организма. Этой основы, к сожалению, у нас по объективным причинам нет.

В таких условиях индивидуальное действие всегда эффективно. Любой чиновник будет работать только во благо себя. И это не вопрос морали. Это сложившаяся система.

У нас сложилось индивидуалистическое общество, в котором люди не способны конструктивно сотрудничать и добиваться общих целей. От его членов этого общества можно ожидать лишь бегства или молчаливого прозябания.

Мы сегодня отчётливо наблюдаем тенденцию постоянного оттока населения из Бурятии и наивно полагать, что она будет сокращаться. Более того, отток может усилиться в сторону Монголии, а это уже эмиграция. Имитация выборов и постоянное нахождение одних и тех же лиц во власти этот процесс могут только усилить. В этих условиях любые попытки эволюционного развития общества обречены.

Революционные сценарии слома ситуации тоже невозможны. Поскольку в истории бурят почти нет случаев бунтарских действий. И это очень важный фактор. Кроме того, буряты в большинстве своём живут достаточно зажиточно, а бунт - это удел, что ни говори, бедных сообществ.

Революционные действия редко бывают чисто политическими. Для этого необходимы серьёзные социальные силы, заинтересованные в переменах. В Чечне 90-х, например, такой силой выступал радикальный ислам, служивший фундаментальной базой для “бунта”.

Итак, революционные действия здесь исключены, никаких предпосылок для этого не предвидится.

Поэтому, если задуматься о перспективах современной бурятской нации и о том, судьбу какого из современных народов России буряты могут повторить, я бы вспомнил эвенков.

Как народ эвенки сложились на основе смешения нескольких аборигенных племен Восточной Сибири. Особенности этнического формирования эвенков привели к тому, что для них характерны разделение на три антропологических типа (как у бурят), а также на три различных хозяйственно-культурных группы: оленеводы, скотоводы и рыболовы. Так же как и буряты, эвенки расселены по широким просторам Сибири. В истории известен тунгусский князь Гантимур, фамилия Гантимуровы широко распространена в Забайкальском крае. Эвенки, как и буряты, живут в Китае и в Монголии. К моменту их вхождения в состав России (17 век) численность эвенков оценивалась приблизительно в 36135 человек. Теперь же, по переписи 2002 года, в России проживает 35527 эвенков, из них половина живет в Якутии.

По данным переписи 1897 года, эвенков в России было 64500 человек. При этом 34471 человек считали родным языком тунгусский, остальные (38,8%) - русский, якутский, бурятский и другие языки.

Все эти процессы, которые происходили когда-то с эвенками, происходят сейчас с бурятами. Широкий ареал проживания, потеря языка, ассимиляция, потеря исторической идентичности и т.д. Все народы, которые теряют “своё”, объединяет общий путь, путь медленного вымирания. Условия жизни представителей такого вымирающего народа, как правило, тоже незавидные.