Интеллектуальная экспансия, или как буряты завоевывали Тибет
В 1725 году будущий Пандито Хамбо-лама Дамба-Даржа Заяев предпринял свое знаменитое путешествие в Тибет по буддийским святым местам Центральной Азии. Его путь лежал через обширные степи Монголии в Пекин, а затем через Амдо в таинственный центр буддийского мира - Лхасу. Таким образом была открыта история бурятского «присутствия» в Стране Снегов.
В 1725 году будущий Пандито Хамбо-лама Дамба-Даржа Заяев предпринял свое знаменитое путешествие в Тибет по буддийским святым местам Центральной Азии. Его путь лежал через обширные степи Монголии в Пекин, а затем через Амдо в таинственный центр буддийского мира - Лхасу. Таким образом была открыта история бурятского «присутствия» в Стране Снегов.
Что к тому времени представляла собой Обитель богов, как, несколько вольно, можно перевести название столицы Тибета? Что манило туда новообращенных бурятских буддистов? В XVIII веке крупнейшие монастыри традиции желтошапочников Сера, Ганден и Дрепунг достигли своего полного расцвета. Фактически они представляли собой города-университеты с многотысячным населением и довольно развитой городской инфраструктурой: жилые кварталы с многоквартирными зданиями, торговые, ремесленные и печатные лавки, служба правопорядка. Но, разумеется, главным была знаменитая традиция высококачественного религиозного образования, предоставлявшаяся монахам. За многие годы обучения, полный курс которого мог продолжаться до 25 лет, монахи овладевали так называемыми 10-ю науками, первые пять из которых были связаны с логикой, философией и этикой буддизма, а оставшиеся пять посвящались прикладным дисциплинам: медицине, астрологии, филологии, поэтике и ремеслу. В зависимости от успехов и продолжительности обучения монах мог получить одну из нескольких ученых степеней, высшая из которых называлась геше-лхарамба. Этой заветной степени удостаивались ежегодно лишь несколько избранных, но перед этим им необходимо было выдержать сложный экзамен, проводившийся исключительно в Лхасе и только в дни главного праздника тибетских буддистов – Монлам-ченмо. Несмотря на то, что степень эта не всегда подтверждалась письменным документом, ее обладатель вызывал глубочайшее почтение как у монахов, так и у простых верующих. В идеале она была свидетельством не только большой учености ее обладателя, но и огромной преданности религии.
Сохранившиеся рассказы бурят о путешествиях в заветную для всех буддистов страну свидетельствуют о крайней опасности этого предприятия, причем не только со стороны суровой природы, но и от рук многочисленных грабителей и разбойников, коими особенно «славился» северо-восточный Тибет. Но, тем не менее, поток монахов и простых верующих в Страну Снегов лишь увеличивался с годами, несмотря на все запреты и ограничения, введенные тибетским правительством во второй половине XIX века для тех, кто формально не являлся подданным Тибета или Цинской империи. Но и это не останавливало жаждущих знаний бурят, которые выдавали себя за халха-монголов.
В 1872 году в Лхасу прибыл большой караван с монгольскими паломниками в пыльных дэгэлах, среди которых был и молодой монах по имени Лобсан-Агван, ставший позднее широко известным как Агван Доржиев. С этого момента был открыт новый этап «завоевания» бурятами Тибета. К этому времени будущий наставник Далай-ламы получил начальное буддийское образование в монастыре одного из родов хори-бурят, крупного родоплеменного образования бурят-монголов. Но в отличие от своих спутников юный Агван Доржиев отправился в Тибет, чтобы остаться там надолго. После опасного и изнурительного путешествия он попадает в Центральный Тибет, где, как и большинство выходцев из монгольских областей, его определяют на факультет Гоман монастыря Дрепунг. Агван Доржиев получил в Дрепунге полное философское образование, проучившись для этого около двадцати лет. Несмотря на огромное число учащихся в этом тогда крупнейшем в мире монастыре-университете, закончить полный цикл обучения философским дисциплинам удавалось очень немногим. Даже из этих немногих Доржиев выделялся особым талантом в деле философского диспута, что определило, в конце концов, его назначение на должность личного наставника молодого Далай-ламы XIII Тубден-Гьяцо. К тому времени ему было присвоено высшее ученое звание лхарамба. Доржиев был не первым и далеко не последним бурят-монголом, достигшим успехов в ученом мире Тибета. Его стремительное продвижение по иерархической лестнице могло быть вызвано и определенным содействием со стороны высокопоставленных земляков. Впрочем и сам он в будущем не оставит без покровительства одаренных соотечественников, оторванных от своего народа и нуждавшихся в такого рода поддержке. Специально отобранные им для учебы в Тибете бурятские и калмыцкие юноши впоследствии вошли в интеллектуальную и духовную элиту тибетского буддизма и оказали огромное влияние на развитие мировой буддологии.
Среди них особое место занимает Тубден-Нима, покоривший Тибет высоким эталоном монашеской нравственности и стойкой приверженности этическим ценностям буддизма. Родом из села Ацагат Заиграевского района современной Республики Бурятия Тубден-Нима прибыл в Тибет в 1922 году. В 1945 году он стал один из трех успешно защитивших степень геше-лхарамбы. После нескольких лет обязательной для монахов столь высокого уровня уединенной медитативной практики Тубден-Нима был приглашен в родной монастырь Дрепунг на должность главного блюстителя Винаи, или дисциплинарного кодекса буддизма. Эту должность по традиции занимали те люди, в нравственной чистоте которых не было никаких сомнений. Свидетельством высокого авторитета Тубден-Нимы в монашеской среде является также и то, что он в течение трех лет подряд назначался верховным распорядителем во время главного религиозного празднества Тибета – Великого Молебна – Монлам ченмо, что случается крайне редко. Тубден-Нима оказался одним из тех монахов, которые не покинули Тибет в первые годы китайской оккупации Тибета и Культурной революции. За упорную приверженность Дхарме Тубден-Нима, к тому времени уже престарелый человек, подвергся показательному суду хунвэйбинов на рыночной площади Лхасы. Присутствовавших там поразило мужество этого человека, который, глядя в лица политических фанатиков, спокойно ответил на требования покончить с религией: «Я монах, и буду делать то, что предписано монаху». В наказание Тубден-Нима был осужден на общественные работы по уборке туалетов, а еще позднее отправлен на восток страны дорожным строителем. Не выдержав тягот изнурительного труда, Тубден-Нима скончался в возрасте 70 лет. Перед смертью, как свидетельствуют находившиеся рядом ученики, он завещал: «Я верю, что этот период упадка скоро сменится новым расцветом Дхармы, а потому берегите свои обеты как зеницу ока».
Трагической была судьба еще одного выходца из Бурятии, прославившегося в Тибете под именем Геше Чойдак. Он родился в 1898 году на юге Бурятии и в 7-летнем возрасте стал послушником Цонгольского дацана, того самого, что был основан самим Дамба-Даржа Заяевым еще в 1738 году. В возрасте 25 лет Чойдак попал в Лхасу и поступил на учебу в монастырь Сера. Очень быстро Чойдак стал известен как очень тонкий знаток тибетского языка и словесности, несмотря на то, что этот язык не был его родным. Профессионализм и эрудиция Чойдака привлекли интерес к нему со стороны индийского исследователя Тибета Рахула Санскритьяяны, для которого Чойдак составил индексы буддийской канонической литературы на тибетском языке. В 1941 году Чойдак получил степень лхарамбы. С началом китайской оккупации Чойдак покинул монастырь и обосновался в Лхасе, целиком посвятив себя делу всей свое жизни – составлению тибетского толкового словаря. Многие помнят, как он ходил по улицам Лхасы с большой черной сумкой на ремне. Сумка состояла из множества карманов, набитых бумажными карточками, в которых Чойдак аккуратно записывал редкие слова, которые он слышал из разговоров с монахами, лавочниками, нищими, служащими и крестьянами. Так появился на свет самый блестящий за всю историю Тибета словарь тибетского языка – Толковый словарь Чойдака, славу которого до сих пор не удалось затмить ни одному из изданных впоследствии трудов такого рода. Геше Чойдак самостоятельно отпечатал первые экземпляры словаря у себя в доме. Когда первые страницы были выставлены им на крышу для просушки, порыв ветра поднял их в небесную высь. Расстроенный Чойдак посетовал своим друзьям на неудачу, но кто-то предположил, что это может, напротив, быть благим знаком. И оказался прав. До сих пор словарь Чойдака остается одним из самых издаваемых трудов на тибетском языке. В темные годы Культурной революции геше Чойдак вместе со многими тибетскими интеллектуалами того времени был обвинен в активной контрреволюционной деятельности и, в силу своего происхождения, еще и в шпионаже в пользу СССР. В виду почтенного возраста он не был заключен в тюрьму, но был обречен на изоляцию. Окружающим было строго запрещено иметь с ним какие-либо контакты. Геше Чойдак скончался в 1972 году в возрасте 75 лет, не дождавшись своей реабилитации, однако своим великим творением он увековечил свое имя в скрижалях тибетской культуры.
Одним из самых известных у себя на родине буддийских монахов, связавших свою судьбу с Тибетом и тибетцами, стал Кенсур Агван Нима, выдающийся буддийский учитель современности. В 1922 году в возрасте 17 лет Агван Нима был направлен Агваном Доржиевым в Тибет для продолжения учебы на факультете Гоман монастыря Дрепунг. После полного курса обучения и успешной защиты степени геше Агван Нима стал одним из самых крупных знатоков буддийской Дхармы в Тибете. В 1959 году Агван Нима присоединился к тем тибетцам, которые предпочли покинуть Тибет и бежать в Индию. В Индии Агван Нима начинает самый плодотворный период своей жизни, выпустив из-под своего пера огромное число ученых буддийских трактатов на тибетском языке объемом более 30 томов. В 1967 году по просьбе Его Святейшества Далай-ламы XIV геше Агван Нима был направлен в столицу европейского востоковедения голландский город Лейден, где в течение ряда лет был ведущим профессором буддологии. В 1972 году в течение 5 лет геше Агван Нима осуществлял проповедь Дхармы в Швейцарии.
Бедственное положение тибетской общины беженцев в Индии в первые годы эмиграции привели к финансовым трудностям буддийские монастыри, воссозданные тибетскими ламами в Индии. Так, одна из самых блестящих школ тибетской традиции схоластического буддизма Гоман в 1978 году оказалась на грани закрытия. Община факультета обратилась к геше Агван Ниме с нижайшей просьбой вернуться в Индию и возглавить родной факультет. За два с небольшим года, в течение которых Агван Нима возглавлял Гоман, ему не только удалось предотвратить исчезновение этой блестящей школы, но и упорядочить учебные планы, поднять качество учебного процесса и снова вывести факультет в лидеры буддийской учености. В 1980 году Агван Нима обратился с просьбой к Его Святейшеству снять с него обязанности настоятеля факультета в связи с преклонным возрастом. Очевидцы рассказывают, что когда Агван Нима покидал Гоман все его учащиеся и преподаватели в знак величайшего уважения легли на землю лицом к земле в молитвенном простирании. В 1990 году Кенсур (почетная должность ушедшего на покой настоятеля) Агван Нима после нескольких дней непрерывной медитации покинул этот мир.
Тибетская культура на протяжении последних трехсот лет значит для бурят то же, что и, скажем, культура Византии для православной России или арабская культура для мусульман. Но и буряты играли и продолжают играть в этой стране важную роль, обогащая своими знаниями и энергией уникальную буддийскую культуру Страны Снегов.