Интернет и худон - новый образ монгола

Какие тенденции доминируют в современной Монголии? Как складываются отношения монголов с соседями – россиянами и китайцами? Помнят ли в Монголии дружбу с СССР и сильна ли среди жителей страны историческая память о временах Великой Монгольской империи? Разговор на эту тему со специалистом по Монголии, доктором исторических наук, сотрудником Института проблем экологии и эволюции РАН Сурун Сыртыповой.

– В советские времена Монголия считалась чуть ли не 16-й советской республикой. Монголия была очень близка к СССР по самым разным причинам. Сохранилось ли это сейчас? Или, может быть, Китай занимает это место?

– С тех пор очень много воды утекло. Мы и сами очень сильно изменились. Во многих странах, в том числе и в Монголии, тоже произошли колоссальные изменения. И, конечно, такого состояния, как было в советское время, уже нет. Во-первых, присутствие России очень сильно сократилось в Монголии. Если раньше в Улаанбаатар, когда мы проходили студенческую практику в конце 80-х, половину населения составляли русские, то теперь очень редко можно их встретить. Гораздо больше людей из Европы – немцев, французов, американцев. Русских очень мало. Многое изменилось в системе обучения, в системе подготовки специалистов для Монголии. Если раньше были какие-то квоты, преференции для тех стран, с которыми СССР плотно сотрудничал, то теперь этого нет. Система совершенно другая, поэтому она не позволяет, видимо, монголам приезжать учиться в Россию в таком количестве, как это было 20-25 лет назад.​

– Есть ли какая-то обида со стороны монголов на Россию как на преемницу СССР? Мол, когда-то помогали много, а потом вдруг все это прекратилось?

– Во всяком обществе есть разные пласты. Кто-то продолжает обожать русских. Я работаю в российско-монгольской экспедиции. Иногда мы едем с русскими, на русских машинах, и старшее поколение просто расцветает в улыбках, принимают очень радушно. Мой напарник из Института кочевых цивилизаций, например, говорит: "Если бы я ехал с китайцами, то мне бы вообще не хотели отвечать на мои вопросы, помогать бы не хотели. А русских встречают как старых братьев". Конечно, это чувствуется – такие старые добрые отношения. А молодежь уже этого не помнит. Языковой барьер: от сорока лет и младше уже русским не владеют. Больше говорят по-английски, наверное. Потому что англоязычная экспансия очень сильна. Ситуация совершенно другая.

– Вы все больше говорите о европейцах и американцах, которые приезжают в Монголию. В этом смысле Китай на вторых ролях или все-таки он занимает первое место?

– С Китаем тут вообще очень сложные отношения. Это же на обыденном уровне кажется, что Монголия – это 16-я республика СССР. А если заглянуть дальше чем 70 советских лет? Во-первых, монголы не могут забыть, что они были великой державой, как это ни смешно и ни странно, когда сегодня их меньше трех миллионов. Они помнят эту свою тысячелетнюю историю. А Китай на протяжении 6-7 веков управлялся не китайцами. Триста лет монголы правили Китаем, потом маньчжуры правили еще триста лет. А маньчжуров монголы считали братьями, потому что они действительно родственные народы. Языки одной семьи – алтайской. Культура очень близка. Потом те императоры, которые сидели в Пекине, по материнской линии были чингизидами. Поэтому здесь все очень сложно. Когда речь идет о Китае и китайцах, то, конечно, неприязнь все равно есть, где-то в подкорке сидит. Они сами смеются над собой при этом. Говорят: "Вот он еще ничего не сделал, а мы уже называем его "этот проклятый китаец".

– А как складываются отношения между монгольскими монголами и монголами из китайской провинции Внутренняя Монголия? Ведь там их живет гораздо больше, чем в самой Монголии?

– Да, во Внутренней Монголии их гораздо больше. Но, поскольку они с периода Цинской империи 17-го века живут бок о бок с ханьцами и со всеми другими народами, которые живут в Китае, там очень большая ассимиляция. Естественно, они изменились. Они изменились и антропологически, и привычки у них другие, едят немножко другую еду, предпочтения немножко другие и, естественно, поведение. Конечно, уже есть деление на "свой – чужой". Дистанцию держат. Северная Монголия, или собственно Монголия, она всегда немножко кичится тем, что она сохранила государственную самостоятельность, что монголы – потомки великой империи и так далее.

– Монголия – страна с довольно большой площадью и при этом низкой плотностью населения. На взгляд стороннего обывателя, Монголия – это относительно небольшие горы, сопки, кочевники, юрты. Правильно ли это обывательское представление о стране? Куда сейчас тянется Монголия, если вы говорите о том, что с одной стороны, находится Россия, помогавшая раньше, а теперь утратившая свое влияние, с другой – Китай, к которому, судя по вашим словам, монголы испытывают больше неприязнь, чем приязнь.

– Неприязнь неприязнью, а жить-то надо. Деньги, собственно говоря, идут именно с юга. Китай для Монголии юг, а Россия – север. Китайский бизнес и бизнесмены – это народ отдельный, о котором знают все бизнесмены мира. Я не буду трогать эту тему. Что касается ландшафта, то конечно, по преимуществу Монголия – это простор, это юрты. Потому что город городом, а кочевники живут в юртах. Хотя количество кочевников и скотоводов с каждым годом уменьшается, причем в последние годы это происходит стремительно. Сейчас, например, в городах живет 70% населения. Сейчас, естественно, горожане, которые уже не в первом поколении горожане, уже не в состоянии жить в юртах. Это же спартанский быт. Это выдержит только человек, который с детства жил и в ежедневной борьбе с напряженным условиями, эта выносливость культивируется. Она становится второй натурой. Пастухи говорят: "Мы не хотим такой тяжелой доли для своих детей. Посмотрите по телевизору, как они живут. Пусть мои дети тоже так живут!"

– Тянется ли Монголия к западной цивилизации? Интересует ли монголов такой образ жизни?

– Что такое современная юрта? Конечно, там в быту все осталось то же самое, что 500 лет назад, 1000 лет назад. Но юрта сегодня – это обязательно электричество, обязательно телевизор, обязательно мобильная связь. Интернет доступен в любой юрте, поскольку у них передвижные солнечные батареи. Куда бы они ни приходили, сейчас сотовая связь позволяет поддерживать контакт постоянно, даже в самом глухом углу Монголии.

Вся та информация, которая в СМИ крутится, входит в каждую юрту. Понятно, что это невозможно пропустить мимо сознания. Конечно, этот информационный долбеж оставляет след, меняет людей. Пастухи говорят: "Мы не хотим такой тяжелой доли для своих детей. Посмотрите по телевизору, как они живут. Пусть мои дети тоже так живут!" Сейчас нет ни одной семьи, наверное, в Монголии, из которой хотя бы один человек не находился в это время где-нибудь в развитой капиталистической стране – в Японии, Корее, Швейцарии, Канаде, США. Где угодно, по всему миру.