Бурятский "герой Донбасса" проводит отпуск в Бурятии и рассказывает обо всем...

Ополченец Ваха рассказал, как он стал звездой интернета

Его зовут Владимир, однако известность он получил как Ваха. Ролики с его участием с регулярной периодичностью выкладываются в сеть, их просматривают сотни тысяч людей, но на улице Ваху не узнают и уж тем более не просят автографы. У него часто берут интервью как новороссийские журналисты, так и военные корреспонденты других стран, которые любят Владимира за то, что он дает интервью без балаклавы (шапка-маска с прорезями для глаз и носа. - Прим. авт.) и довольно подробно рассказывает о боевых действиях.

Несколько дней назад Ваха приехал в Улан-Удэ в недолгий отпуск. В интервью мы постарались не задевать вопросы политики и поговорили с бойцом о корнях его знаменитого командира Ольхона, о семье и почему буряты стали нарицательной национальностью на Донбассе.

Стечение обстоятельств

- Ваха, давайте сразу начнем с вопроса, почему в украинских СМИ так часто пишут про бурят? Это даже послужило поводом для мемов в социальных сетях – вы, наверно, помните, как одно из информационных агентств сообщило о прибытии «боевых бурят». Даже Порошенко на пресс-конференции попросил, чтобы буряты, тувинцы и другие жители России покинули ДНР. В каком-то роде национальность получила такую известность из-за того, что вы часто даете интервью?

- Такое стечение обстоятельств. Было так: наша группа во главе с Ольхоном удачно завершила операцию по закрытию дебальцевского котла. Я дал интервью военному корреспонденту, рассказал, как прошло освобождение Логвиново. Буквально через несколько дней появляется ролик, в котором Кобзон навещает раненых и узнает в одном из них бурята. Еще через небольшой промежуток времени появляется публикация «блогера», которая перечисляет фамилии якобы убитых бурят. Спустя какое-то время ее слова опровергли – на самом деле это были фамилии отцов абитуриентов одного из бурятских вузов. Несколько фактов совпали и создали такой эффект, как будто наших земляков там очень много.

- А по факту сколько жителей Бурятии пополнили ряды ополченцев?

- Можно пересчитать по пальцам. Есть русские ребята из Бурятии, есть буряты. Я со всеми поддерживаю контакт, езжу к ним в гости в Донецк. Один из них – мой хороший приятель, с которым мы были знакомы до ополчения. Случайно увиделись с ним во время углегорской операции. Он сильно удивился – знал, что я автомат до этой войны в руках ни разу не держал.

- Что сподвигло отправиться воевать, раз не было военного прошлого?

- События 2 мая в Одессе, когда я понял, что не могу остаться в стороне. Я тогда был в Санкт-Петербурге, оттуда же отправился в Ростов. Жене сказал, что буду работать в Ростове, не говорил, что поехал воевать, не повернулся язык такое по телефону сообщить... Она, конечно, реагирует на все это отрицательно. Я сейчас приехал в отпуск и даже не знаю, как долго он продлится. Официально – месяц, но в любой момент меня может «выдернуть» командир. Жена сначала думала, что я приехал окончательно. Но поговорили, вроде вопросы все утрясли. Да, тяжело, хуже всего, что дети растут без отца. У меня две дочки – одной 4 года, второй 10 лет. Меня не было дома девять месяцев, но они меня не забывают, потому что мы часто общаемся по скайпу.

- Почему не вернетесь насовсем?

- Я пошел туда по зову сердца и уйду, когда сердце мне подскажет, что пора. У меня нет меркантильных или каких-то других целей. Те, которые идут на войну из-за денег, скоро понимают, что денег не заработать. Мы на обычном довольствии состоим, как регулярная армия ДНР. Я не фанат спорта, не фанат физических нагрузок и изнуряющих марш-бросков, но и бросить все это пока не могу. Не пришло время. Я, кстати, самый «старый» разведчик Ольхона, дольше всех с ним задержался.

Загадочный Ольхон

- Кстати, о легендарном Ольхоне. Его позывной наталкивает на мысль, что он тоже родом из этих мест.

- Откуда он родом, никто не знает. У меня, как у «старичка», часто спрашивают, земляки ли мы, почему я так у него долго. Как-то негласно так получилось, что лишних вопросов мы не задаем. Я не знаю имена даже людей, с которыми близко общаюсь, – зачем? Война закончится, мы разлетимся и, возможно, больше никогда не увидимся. Когда служил в другом подразделении, был у меня друг Серега. Погиб у меня на глазах в мой день рождения. После этого предпочитаю с людьми не сближаться. Война есть война, и без таких потерь постоянно в стрессовом состоянии.

Тем более глупо задавать такие вопросы – как зовут, откуда родом - командиру. К нему многие хотят попасть, у него хорошая статистика – нет ни одного раненого, ни одного погибшего. Пишут мне в социальных сетях, просят взять их. Я сразу таких отсекаю. Здесь не игрушки, не романтика, не хочу потом оправдываться перед их женами и матерями, почему они не вернулись с войны.

Ребят много гибнет. Калеками становятся. Мы ездили в Ростов в реабилитационный центр, там из 21 человека всего один был со всеми конечностями, у кого рук нет, у кого – ног, кто-то вообще без ничего остался.

- Ваха, почему вас так любят журналисты? Я сбилась со счета, считая интервью с вами.

- Одна из причин – это то, что я хожу без балаклавы, с открытым лицом. Раньше, конечно, все были в масках. Потом как-то Грэм Филлипс(британский блогер, журналист, сотрудник Russia Today и «Звезды». - Прим. авт.) снял на видеокамеру наш перекур. Мы были без масок, дурачились на камеру, пели, танцевали. Так получилось, что этот ролик потом оказался в интернете. В дальнейшем давать интервью в балаклаве не имело смысла. Да и не люблю я их – дышать сложно, на череп давит.

У меня много приятелей среди журналистов стало – и Грэм Филлипс, и Патрик Ланкастер (американский независимый журналист). По телефону на меня выходят журналисты «Лайфньюс» и других информагентств. Да, определенная известность появилась. Например, на блокпостах обязательно проверяют документы у всех на случай проникновения диверсантов, разведчиков. Славян всех проверяют, меня часто просто так пропускают. А в Бурятии еще никто не узнавал.

Об интернет-войнах

- В социальных сетях вас находят как поклонники, так и недоброжелатели. Как вы относитесь к их агрессии?

- Да, читал их комментарии, смеюсь, отношусь снисходительно – какой смысл с ними бодаться? Днем на полигоне бегаешь в бронежилете, весь измотанный приходишь, еще с ними в интернете воевать, что ли.

- Вы уже несколько дней в отпуске. Как ощущаете себе на «гражданке»?

- Нормально. Вот в фильмах показывают, дескать, бывший военный просыпается ночью в поту от кошмаров, вспоминает ужасы войны и так далее. Нет такого. Все как раньше, до отъезда. Вчера с детьми в кино ходил на мультик. Хорошо, что в нашем городе есть куда с ребятишками сходить. Это радует.

А вот в интервью ИА UlanMedia Ваха рассказал и о своем отношении к “национальному бурятском вопросу”:

 

- Вам сейчас 37 лет, вы представитель того поколения, который наиболее активен сейчас. В Бурятии сейчас непростые времена. Как вы к этому относитесь? 

- Я вырос в Забайкальском крае. Вырос среди русских. Иногда ощущал давление с их стороны и, бывало, что желал жить только среди бурят. А приехав сюда понял, что я против национализма вообще. Мне было всегда непонятно это надуманное деление на западных и восточных бурят. Доходило до того, что некоторые семьи требовали от человека, чтобы выбирал себе жену "только не из иркутских". В общем, я против национализма в любом проявлении, в том числе и внутрибурятского, "территориального". 

А вообще, я всегда сторонился политики. Мне кажется, что политика вся построена на желании обмануть, люди не совсем чистые, открытые в ней. Единицы, кто действительно от души все это делают, меценаты, например. 

Я здесь со многими очень общался, со многими интересными людьми познакомился.

 

Встречал группу волонтеров на Байкале, которые убирались на берегу, причем сплошь иностранцы. И мне не понравилось, как вели себя буряты по отношению к ним в том числе. 

У нас в деревне все говорят на родном языке, чтут традиции. Все это закладывается в детстве. А когда человек воспитывается в такой среде, что родители целыми днями на работе, и ребенок предоставлен сам себе - все это очень сильно формирует человека в любом случае. Что-то все равно передается из семьи, на генетическом уровне.

 

Люди начинают терять корни. Я говорю на родном языке, супруга у меня воспитана в таком ключе, что стержень надо закладывать в стержень. Дочка ходит в музыкальную школу, пусть не будет музыкантшей, но для кругозора это очень важно, для общего развития.

Я тоже учился в музыкальной школе, на аккордеоне играл. Играю на гитаре, но это не значит, что я должен идти и петь со сцены. Не понимаю тех, кто отдает детей в спорт – когда ребенок занимается только спортом и больше ничем. У него детства-то и нет. У меня ребенок пришел, позанимался часок сама, для души. Надо воспитать детей так, чтобы они и своим детям могли передать. Я со своим ребенком обращаюсь не сверху вниз. Обязательно сажусь, чтобы на одинаковом уровне глаз мы были. Я учился в педагогическом колледже, изучал детскую психологию, мне это очень интересно. Например, мои дети называют меня на "вы". Супруга была сначала против, сейчас поддерживает меня в этом вопросе. 

 

 

Посылка с родины...

Сейчас очень много неуважения к старшим от молодежи. Например, идешь по улице, идет ветеран войны. Ему ни места не уступят, да еще и скажут что-нибудь типа "давай, батя, проходи". Не нравится мне все это. Надо это пресекать. В деревне воспитанные парни такого же возраста никогда не сделают. Видел в городе откровенное неуважение к старшим.

 

Наше поколение, зацепившее еще советскую эпоху в детстве, у нас немного другое воспитание. Советское воспитание наиболее близко к нашему. Для меня дико, когда идет девушка, все лицо в дырках, зеленые волосы. Говорят, это самовыражение, но можно ведь и по-другому самовыражаться.

 

У нас есть традиции, и их надо соблюдать. Иначе мы будем просто бледное пятно на карте Российской Федерации, мира всего, если не будет объединения среди самого народа.

 

Мы просто сравняемся со средней полосой России. Ну есть какие-то буряты, а чем они отличаются? А ничем, только разрезом глаз. А менталитет у них такой же, как у всех. Не хотелось бы дожить до таких времен. Хотелось бы, чтобы люди к нам приезжали, видели особенности наши национальные. Не стать индейцами в резервации, и это наша собственная задача.