К вопросу бурятской национальной идентичности
Автор АРД, доктор исторических наук Ирина Гарри предлагает обратиться к стратегии «выхода за рамки», которую своей деятельностью воплощал лидер бурятского национального движения Цыбен Жамцарано. Из серии «Кто мы: буряты, монголы или дорогие россияне?».
Отличительной чертой положения Бурятии является ее местонахождение на далеких окраинах России, монгольского, китайского и буддийского миров, что располагало бурят к сложной самоидентификации. Они чувствовали себя причастными к различным политико-географическим и культурным контекстам: Сибири и России, Евразии и Внутренней Азии, монгольского и буддийского миров.
Для определения существа идентификационной проблемы бурят хорошим подспорьем служит теория маргинальности американского социолога Адама Вейсбергера. На примере евреев Германии он отмечает, что «маргинальные люди и группы» переживают «двойную амбивалентность»: в отношении своей собственной и в отношении доминирующей культур. Эта амбивалентность, по его мнению, порождает у них различные стратегии, колеблющиеся между ассимиляцией и истовой приверженностью своей собственной культуре.
Кроме того, существует стратегия «выхода» (transdendence). Она «представляет попытку преодолеть противостояние двух культур через создание третьего пути, который предполагает выход (за рамки обеих) или их примирение». Эта мысль Вейсбергера является очень важной для осмысления бурятских перспектив.
По мнению английского антрополога Веры Тольц, «те люди, которые выбирают эту стратегию, делают связи между центром и перифериями империи многонаправленными, глобализируя мир, в котором они живут». Она считает, что таким человеком был лидер бурятского национального движения Цыбен Жамцарано.
Действительно, Жамцарано и его сподвижники в лице Базара Барадина, Гомбожапа Цыбикова и Агвана Доржиева относились к числу той немногочисленной прослойки бурят, которые имели равное отношение к обеим культурам: своей собственной и российской имперской. В то время как первые трое получили европейское образование в Санкт-Петербургском университете, последний имел классическое буддийское образование в тибетской традиции. Как никто другой среди своих соплеменников они прекрасно осознавали маргинальность положения бурят на перекрестке больших культур и всю свою жизнь посвятили тому, чтобы буряты обрели свое достойное место среди них.
Будучи представителями российской государственности, они отводили бурятам роль авангарда просвещенной Европы в родственной Азии, посредника в продвижении глобальных геополитических проектов российской империи. Вместе с тем, представляя бурятскую элиту, имевшую глубокое всестороннее образование, они в отличие от своих оппонентов считали, что путь автономии бурят в составе России должен строиться на основе сохранения своих национальных традиций: бурятского языка, основанного на монгольской письменности, системы бурятских родов как культурной основы бурятского образа жизни и буддизма как национальной религии бурят.
Несмотря на то, что вся передовая элита бурят погибла в сталинских репрессиях 1937-38 гг., и интеграция бурят в составе СССР происходила по асимиляционному пути, идеи Цыбена Жамцарано и его соратников продолжают оказывать большое влияние на современный дискурс бурятского нациестроительства. Кем являются сегодня буряты: людьми с собственно бурятской и российской идентичностью или они являются, в первую очередь, частью общемонгольского мира? Есть ли у бурят своя собственная буддийская традиция или она является лишь частью тибетского буддизма под патронажем тибетских буддийских иерархов? – эти вопросы остро дискутируются в настоящее время в СМИ и блогосфере.
Чтобы была понятна моя позиция в этом вопросе, приведу выдержку из работы тибетского ученого Тензина Жинба. Рассуждая о схожем положении тибетцев на сино-тибетском приграничье, он предлагает концепцию «зоны схождения» (convergence zone). «Даньба и Гьяронг, - пишет он, - могут рассматриваться не только в качестве периферии как для ханьцев, так и для тибетцев, но и как зона схождения, где китайский и тибетский народы и культуры соединяются, взаимодействуют, соревнуются, смешиваются и сосуществуют. Это места, где местные люди не просто инкорпорируют различные элементы этих двух народов и культур, но также создают новое пространство для своего выживания, культурного выражения, конструирования идентичности и политического позиционирования».
По моему мнению, бурятский регион, где российская, монгольская, китайская и тибетская культуры сосуществуют, конкурируют, смешиваются и синтезируются на основе автохтонной бурятской культуры, как никакой другой, подходит под определение «зоны схождения».
Обращение к традиционной бурятской культуре, в основе которой лежит система бурятских родов, связывает бурят со своими родовыми предками, родной землей и духами священных мест. Российская идентичность отражает политические реалии Бурятии как субъекта РФ, глубокое приобщение бурят к русскому языку и русской культуре.
Пан-монгольская и пан-буддийская идентичности отражают транснациональные аспекты бурятской культуры, их связь с великими предками в лице основателя монгольской империи Чингисхана и харизматическими религиозными лидерами в лице Далай-лам Тибета.
Эта открытость пространства символизируется государственным флагом Республики Бурятия: белая и синяя полосы вызывают ассоциацию с российским флагом, знак соёмбо - с монгольским, желтая полоса свидетельствует о принадлежности бурят к буддийской религии. Создание новых идентичностей в условиях современности иллюстрируют усилия правительства Бурятии по созданию туристического бренда Республики, который включает в себя такие маркеры, как озеро Байкал, буддийские дацаны, шаманские святыни, гуннское городище, культура семейских старообрядцев и пр. Хамбо-лама Дамба Аюшеев небезуспешно конструирует пространство, в котором объединяются символы российской государственности, буддийской и традиционно бурятской культуры.
Такие его действия, как легитимация имперской власти посредством наделения его божественным статусом в качестве воплощения Белой Тары, создание культа нетленного тела Хамбо-ламы Итигелова в качестве подтверждения особой духовности бурятского региона, усилия по развитию бурятского языка, спорта и традиционного животноводства, несмотря на некоторый скепсис со стороны ученых, встречают большую поддержку среди населения республики.
Думается, жители Бурятии в целом отдают себе отчет о том, что продолжение ассимиляции, в полной мере испытанной бурятами, – это путь к исчезновению нации, а успокоение в традиции – это возврат в прошлое, который неосуществим. В то время как стратегия «выхода за рамки», отстаиваемая Жамцарано, - это реальный инструмент для создания пространства возможностей для самореализации бурятской нации в контексте современной цивилизации.
Справка
Гарри Ирина Регбиевна, доктор исторических наук, доцент. Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН (Улан-Удэ). Исследовательские интересы: история Тибета, история буддизма в Китае, Тибете и России, политика КНР в Тибете, буддизм и политика в Китае и России Академическое образование: 1982-1988 восточный факультет Ленинградского госуниверситета; 1991-1994 аспирантура Института востоковедения РАН; Профессиональный опыт: 1988-по настоящее время стажер-исследователь, младший, научный, старший, ведущий научный сотрудник 2002-2007 – преподаватель китайского языка в Бурятском государственном университете, Байкальском филиале РГГУ Языки: китайский, тибетский, английский.