Сгоревший дацан
В Агинске до революции было много знаменитых и красивых дацанов. Об одном из них я хочу вам рассказать. Это Бэрцинский дацан, где было в то время много ученых лам и очень образованный настоятель. Он изучил 5 больших наук и 5 наук малых, еще он был большим мастером тантры. Когда они начали проводить молебен Нюнней, к ним неожиданно прибежал православный русский и стал просить о помощи. Оказалось его преследовали чекисты.
-Ни одно живое существо пришедшее в храм и просящее о помощи не будет оставлено в беде!- так сказал настоятель, и все его дружно поддержали, только некоторые монахи заметили, как из его глаз потекли слезы.
Беглеца завели в амбар и там спрятали в подвале. Вскоре появились красногвардейцы и стали искать внутри храма людей. Там никого не оказалось, а только сидел один настоятель и спокойно продолжал молебен. Хор монашеский голосов явно слышался, и было ясно, что здесь находятся несколько десятков монахов и читают молитву, но найти их так и не удалось. Тогда они стали приставать к настоятелю, который сидел на главном троне.
-Где же вы укрываете беглеца? Люди сказали, что он забежал к вам.
-Мы не участвуем в насилии и никому не желаем зла! - ответил пожилой монах и затем обратился к своим соратникам.
- А вы что попрятались, прекрасно знаете, что будет с вами и какое сейчас темное время, так встретим же достойно свой удел.
И тут стали появляться один за одним все монахи, все они, оказывается, сидели на своих местах.
-Так, по-твоему, это мы, революционная красная армия, насильники! А ну давайте этих паразитов на улицу и к стенке! - кричал самый красный комиссар.
Но когда стали подходить к монахам то, то не смогли их сдвинуть с места. Семеро не смогли оттащить даже одного простого монаха. На улице стали собираться пожилые люди, и красноармейцам, чтобы не было стыдно за своё бессилье, пришлось закрыть ворота храма и, обложив хворостом, его поджечь.
Народ стал стенать и плакать, красногвардейцы безуспешно пытались разогнать людей. Когда уже все сгорело и красногвардейцы ушли, звуки молитв все продолжали звучать. Даже когда на следующий день только догоравшие угольки дымились, были слышны молитвы. Многие узнавали голоса своих любимых монахов и, слыша их, плакали и прощались с ними.
Многие бабушки, знавшие обряд наизусть, делали простирания в нужных местах и там, где подносили мандалу, они вынимали кулечки с зерном и разбрасывали их по пеплу. Ровно час в час, когда должен был закончиться молебен, строй низких голосов монахов прекратился. И по сей день, они молчат, а на месте монастыря зияет пустырь.