ВЕРБЛЮДиная песня. ФОТО
Автор АРД Норжима Цыбикова побывала на "Празднике снега" в Шэнэхэне, признанном National Geographic лучшим мероприятием 2016 года.
… Они вдруг появились из ниоткуда. Кто-то впал в ступор. Кто-то сошел с ума от восторга. Ровно в ста метрах снежная пелена разверзлась и на зрителя понеслись они - исполины степей. В два человеческих роста, несясь и неся среди своих надежных горбов всадников. Для нас, северных монголов, выросших преимущественно в европейской среде, это оказалось не просто явлением. Потрясением, шоком, местами ужасом. По своей неестественности - явлением не просто редким, а невозможным для неготового мозга.
Обычно в это время, числах в двадцатых декабря, в Шэнэхэне проводится мероприятие под названием «Праздник снега». Совершенно обездушенное и обезличенное понятие «снег» там, у китайских соплеменников, ежегодно становится поводом для празднования. И тогда со всей округи в заснеженную долину стекаются сотни людей, желающих стать свидетелями новых побед соплеменников. Определяются победители гонок на верблюдах и верблюжьих упряжках, лошадиных скачек, стрельбы из лука(!), борьбы «бухэ барилдаан» с голым торсом (!) на снегу. И если последнее хоть как-то нам знакомо (хотя как в пургу стрелять и бороться голышом на снегу?), то первое - шок.
Итак, на разные дистанции выходят не менее двадцати наездников на верблюдах. Причем, как выясняется, не всегда те, кто встречает их на финише, в курсе того, сколько ушло со старта. «Ээээ-да! Худамнай хоридохи ерэбэ» (Сват –то всего лишь двадцатым прибыл!) И тут же: «Эдэшни хори гараа зон байга юм гуу?» (Их больше двадцати разве было?) А всадники все прибывают на финиш. Скорость гигантов - сродни сопровождающим джипам! Безопасность зевак обеспечивает полиция, отгоняющая их возгласами на понятном всем китайском языке. Для особо непонятливых переходят на родной бурятский и тогда публика снисходительно отступает на пару шагов. Ненадолго.
Через короткое время финиширует другой забег. И снова азарт на грани истерики. Часть прибывает на финиш без головных уборов. Вдруг я поймала себя на том, что истерично добиваюсь ответа на вопрос: а где у них шапки? Вариант «теряют в степи при гонке» как-то не особо удовлетворяет. Чуть позже доходит, что потрясенное сознание судорожно пытается расставить по местам, что первично, а что вторично. И у него, сознания, это плохо получается.
Небольшой перерыв позволил оглядеться по сторонам. От разноцветья праздничных дэгэлов рябит в глазах. И эта очевидность как данность. За сто лет здесь ничего не изменилось. Иерархия, также как и тогда, определяется по добротности нарядов, дороговизне ткани и женских украшений, породистости скакунов и верблюдов у мужчин.
Светка, моя подруга и врач со стажем, а значит с крепкой психикой, почти обреченно произнесла рядом: «Мы попали в прошлое…» И сказала она это как-то не настаивая, очень сомневаясь, что это на самом деле так. Произнесла она эти слова в тот момент, когда из снежного бурана со свистом, один за другим в нашу, как бы реальность, врывались животные другого происхождения. Огромного роста, с огромными головами и лохматыми гривами, топая копытами величиной с человеческую голову (уж простите!) и на огромной скорости. А восседали на них другие люди, в огромных косматых дохах из шкуры козла с обветренными донельзя лицами. И в этих лицах была такая настоящесть! На финише они скатывались с двухметровых гоночных агрегатов, улыбались и говорили на родном нам бурятском языке…
Потом мы долго ходили вокруг верблюдов, разглядывая их глаза с поволокой, гигантские копыта, пытались присесть на повозки-«шарга», естественно страшась, что они тут же унесут нас в снежную даль. Как будто там, в снежной дали, мы кому-то нужны. Взрослые тетки и дядьки, образованные и успешные, опытные и невозмутимые, мы впали в абсолютное детство. Детство, где щенячий восторг посещает от встречи со всем неизведанным, волшебным и тайным. Дожили мы…
По версии National Geographic, «Праздник снега» в Шэнэхэне признан лучшим мероприятием 2016 года в мире.
Чуть позже адекватность все же вернулась. Мы болтали со своими новыми знакомыми, дознавались кто какого рода-племени, безуспешно пытались искать земляков с Кижинги, Аги, Яруны и прочих мест, откуда ровно сотню лет назад ушли наши братья по крови в поисках лучшей доли. Ответ на вопрос, как им удалось сохранить наше все, дала степь. Степь, где делать нечего без животных. Без святой пятерки для степняка: верблюда, лошади, коровы, козы, овцы.
… Они уходили в степь. Туда, где она еще была. Где еще можно было жить так, как привык жить бурят. И этот обреченный на неизвестность путь сохранил еще на одну сотню лет то, что мы, как свое ускользающее завтра пытаемся ухватить, вернуть, возродить…
Месяцем раньше состоялась еще одна экспедиция в прошлое. Нас, таких же взросленьких и неискушенных, повезли на верблюжью стоянку. Редкий уже и в Шэнэхэне случай, когда содержат около сотни верблюдов. К дойке мы припоздали. Потому первым состоялось знакомство с верблюжатами.
Ожидали нас верблюжонок-мальчик и четыре девочки – помладше и помельче. Каково же было изумление, когда маленький самец буквально встал на защиту юных дамочек. Фыркал, пытался плюнуть и отогнать незваных гостей. А те, вытягивая длинные, изящные шейки друг из-за друга, откровенно изучали первых в своей жизни пришельцев.
Тут вдалеке показалась пятерка взрослых верблюдов-мамаш в сопровождении погонщика-хозяина на мотоцикле(!). Один из нас вдруг выяснил, что те, оказывается, были верблюжата… Наш гомерический хохот вызвал недовольство мам-верблюдиц.
Настала наша очередь пугаться. Гигантские мамы смотрели на нас с высоты своего роста и размера с откровенным недоумением. В их верблюжьем распорядке все шло по плану: дойка, кормежка, степь. Мы в этом расписании не значились…
Изумляло нас тогда все. И аргал (коровьи лепешки), сложенный в виде юрты - запас дров на зиму. И дети в детском саду в количестве больше сотни в бурятских дэгэлах и говорящие исключительно на бурятском языке. И ком в горле, который мы старательно сглатывали в тайне друг от друга.
В этот же раз, прорываясь сквозь снежный буран, мы наблюдали другой Шэнэхэн. С брутальными мужиками, несущимися на верблюжьих упряжках. Со стариками, которые сидели на «шарга» и вели свои неспешные беседы и, казалось, сидеть они будут пару-тройку дней. Суету создавали мы, торопясь, успевая постичь, впитать, запомнить. То всовывали шоколад «Аленка», то раздирали их на фото, на селфи и прочую, чуждую для их степной философии муть.
И, тем не менее, они были рады. Рады, что где-то там все еще говорят на родном языке и искренне, по-детски радуются встрече. Потом мы сидели в юрте и пили солоноватый чай и ели бузы. Говорили друг другу хорошие слова, читали стихи и делились идеями и планами. Все как когда–то было принято у предков.
И слова - файлы из детства, как бы очнувшись от амнезии, выстраивались в целые фразы и доносили до новых родственников нужный смысл. Негласный смысл не ювелирных речей был, видимо, таким: вы дождитесь. Мы вернемся…