Земледелие у монгольских народов

При этом, первые в большей степени контактировали с прибайкальскими этносами, что, возможно, предопределило размежевание шивэй на монголов и татар.

В VII-IX веках китайцы сообщали о шивэй, что они выращивают чумизу, пшеницу и просо, разводят крупный рогатый скот, свиней и лошадей, но не имеют овец. Высказывается мнение, что отдельные группы шивэй занимались оленеводством, но, в любом случае, для рассматриваемого периода оно не составляло существенной доли в общем ХКТ этих этносов.

В VII веке в китайских источниках появляются сведения о народе гулигань, который отождествляется с народом курыкан (уч курыкан) тюркских письменных памятников. В середине ХХ века было принято связывать с курыканами памятники курумчинской культуры в Ангаро-Ленском междуречье и на восточном побережье Байкала, что сегодня многими археологами оспаривается. На данном этапе исследований уже очевидно, что многие памятники в прошлом приписываемые к курумчинской культуре, на самом деле принадлежат другим этнокультурным традициям. Подвергнуто сомнениям само выделение курумчинской культуры. Тем не менее, найденные памятники однозначно свидетельствуют о том, что население Прибайкалья было полуоседлым, известны остатки их стационарных зимних жилищ и летников. В хозяйстве большое место занимало земледелие, на поселениях обнаружены зерна проса, пшеницы, ячменя и конопли. В культурном слое одного из крупных поселений обнаружен чугунный сошник, нередки находки серпов, кос-горбуш, зернотерок, каменных жерновов. Найденные рисунки того времени среди прочего изображают сцены пахоты, причем конной. Наличие сошников говорит о пашенном земледелии, а жернова – о сравнительно больших объемах урожая, для переработки которого уже недостаточны простые зернотерки.

Население Байкальского региона в раннем средневековье явно практиковало заготовку сена, орошение полей и сенокосных угодий. Некоторые из оросительных систем в виде сети каналов сохранялись до недавнего времени и занимали площадь до 5 км длиной и 600 м шириной. Надо заметить, что монголы имеют общие термины для обозначения серпа, косы (горбуши), копны и стога. Эта часть монгольской лексики находит параллели в тунгусо-маньчжурских языках.

На другом конце монгольского мира – в Маньчжурии, где более мягкий климат, монголоязычные кидани также имели комплексный хозяйственно-культурный тип (ХКТ). Помимо скотоводства они занимались развитым земледелием, имели даже бахчи. Регион современной Маньчжурии, видимо, был одним из древних центров земледелия, откуда навыки распространялись до Приамурья и лесных районов к северу и западу от Онона, к родственным киданям племенам шивэй, к курыканам и другим этносам средневековья. Благодаря этому центру в монгольских языках появилась своя лексика, связанная с земледелием. В том числе, термины для обозначения основных видов зерновых, земледельческих орудий, среди которых интересен термин тээрмэ “жернов, мельница”. Бурятский героический эпос во многих произведениях отчетливо показывает термин hалхин тээрмэ “ветряная мельница” и понимание обозначаемой им реалии.

Монголоязычный народ дагуры (дауры), с которым столкнулись русские в середине XVII века в верхнем Приамурье, вел оседлый образ жизни, занимался земледелием в масштабах, показавшихся русским почти сопоставимыми с их собственными. Дагуры строили оседлые поселения, обносили их земляными валами и укрепляли башнями. Генезис культуры дагуров мог быть связан с шивэй, среди которых отмечалось племя дагоу, и территориальными преемниками которых дагуры являлись до середины XVII века. По другим версиям, происхождение этого этноса возводится к киданям, среди которых существовал род дахэ.

Еще одним направлением хозяйственно-культурных заимствований и влияний был путь из Средней Азии в Южную Сибирь и Прибайкалье. На территории Прибайкалья известны поселения выходцев из Средней Азии времен Монгольской империи. Древнее земледелие и оседлое скотоводство в Южной Сибири связывается также с носителями афанасьевской культуры, близкой к кругу культур боевых колесниц, и андроновской культуры II тыс. до н.э., в свою очередь своим происхождением связанной с южным Уралом, нижней Волгой и донскими степями.

Практически на всем протяжении истории монгольских этносов в хозяйственно-культурном типе прослеживается земледелие. В отдельные периоды оно занимало большее место, в другие – отступало на задний план, но оно было всегда. Для степных номадов оно выполняло вспомогательную функцию, считалось ими не престижным занятием, что не отменяло самого факта наличия земледельческих навыков. Как правило, монгольские кочевники обращались к земледелию в случае закрытия рынков со стороны Китая и других земледельческих цивилизаций. При невозможности получить продукты земледельческого хозяйства путем торговли или вымогания дани кочевники старались организовать собственное производство требуемых продуктов.

Методы такой организации были различны. В развитых феодальных образованиях с крепкой центральной властью правитель просто принуждал заняться земледелием часть, обычно беднейшую, своих подданных. В не самом типичном случае, как это было в Западной Монголии в начале ХХ века при деспотическом правлении Джа-ламы, «обращали к земле» буддийских монахов. Другим методом было переселение захваченных в плен крестьян из земледельческих регионов. Так поступали хунны, организуя из пленных и беглых китайцев оседлые поселения. Так сделали и ойраты, в самом конце средневековья переселившие к себе захваченных жителей Восточного Туркестана и Средней Азии, из которых даже сложилась небольшая народность хотонов.