Зов времени. Как Бурятия с Монголией входят в большую геополитическую игру

Лето 2017 года в Бурятии и Монголии проходит под знаком аномальной жары, доходящей до 40 градусов, невероятных результатов первого тура президентских выборов в Монголии и неуклонно меняющейся общественно-политической конструкции Бурятии.

Кроме всего, для Бурятии это еще время надежд и ожидания больших перемен. Патерналистски настроенное, ленивое, политически неработоспособное, привыкшее к безделью бурятское общество встретило Алексея Цыденова достаточно ожившим, но недостаточно окрепшим. 

Много лет в бурятском обществе стиралось понятие “предельной ставки” - возможности не отбиться или сохраниться, а победить, обозначив новые правила. Поэтому во второй половине 2017 года бурятскую элиту ждут очень серьезные внутренние противоречия. Ведь значительная часть бурятской верхушки - это приспособленцы, готовые, как говорится, поклясться в верности любому. От них не нужно ожидать продуцирования каких-либо общественно значимых идей, выработки концептуальных проектов развития общества или других вещей, которые изменили бы жизнь людей к лучшему. А Алексей Цыденов, по-видимому, настроен на предельный режим работы и мы, скорее всего, будем наблюдать в этот период множество неожиданных отставок и назначений.

Именно из-за конформистской природы бурятской верхушки, которая граничит с коллаборационизмом,  в республике экс-глава Наговицын моментально “превратился” в негодяя, а Цыденов стал “однозначно правильным и давно ожидаемым” хозяином Бурятии. Именно поэтому Мархаев быстро превратился в “Титаника”, откуда все убегают, пока не поздно.

В случае с крушением Мархаева как политика важен тот факт, что он выбрал слишком однобокий и примитивный стиль политики. Это сплошная, оголтелая критика оппонента. Как только Вячеслав Наговицын исчез с политической арены Бурятии, не стало и Вячеслава Мархаева как политика. И в этот раз он даже не может пройти муниципальный фильтр. Его голос стал настолько неслышным и незначащим для общества, что его начали забывать. В политике критика с популизмом - это лишь один из многих инструментов, но не вся идея. А Вячеслав Мархаев превратил критику в свою, так сказать, идеологическую программу.

Между тем, в Бурятию наконец-то приходят первые очертания расстановки ее исторической функции или роли - моста во взаимоотношениях России с Китаем. И эта линия проходит через Улан-Батор.

Как могут сомкнуться Китай и Россия

Первый тур президентских выборов в Монголии показал, что Улан-Батор нуждается в поддержке Кремля. Потому что власти Монголии осознали, что общественно-политическая ситуация в стране разбалансирована и ее крен сильно наклонен в сторону Китая и лодка вот-вот может перевернуться. Выборы показали, что маленькая, даже мифическая близость Х. Баттулги к России дает ошеломляющие результаты.  И больше всех в этой поддержке заинтересован никто иной как Миеэгомбын Энхболд - спикер парламента, кандидат в президенты Монголии. Человек, который благодаря своим связям в китайском истеблишменте, через гонконгскую фондовую биржу создал в Монголии целый слой монгольских миллиардеров, работающих не в добывающей отрасли. Благодаря в том числе его возможностям договариваться с Китаем, Монголия сейчас уверенно выходит из тяжелейшего экономического кризиса.

С другой стороны, со стороны Кремля, во власть Бурятии приходит Алексей Цыденов. Человек, встроенный в российскую вертикаль, экс-замминистра транспорта России, вошедший в известную путинскую семерку губернаторов, на которую президент России собирается опереться в будущем. Алексей Цыденов нуждается в серьезных инвестициях в регион и участии бурятских и других российских компаний в китайском и монгольском бизнесе.

И в этом раскладе по обе стороны границы образовывается абсолютно уникальная геополитическая конструкция, где роль Бурятии и Монголии в том, чтобы быть мостом в российско-китайских отношениях. Алексей Цыденов с Миеэгомбыном Энхболдом могут исполнить роль анода и катода, потенциальная энергия от которых, в случае если они сомкнутся, может оказаться огромной.

А Бурятия и Монголия от этого получат огромные дивиденды. Это может выразиться в различных проектах. Не знаю как насчет возвращения Шелкового пути, который собирается идти в обход России или других нереализованных крупных проектов, но ключевой движущей силой взаимодействия России с Китаем может стать малый и средний бизнес, а не крупные корпорации. Тем более, что в Китае более 60% экспорта дает малый и средний бизнес.

Кроме личностного фактора разворачиванию “российско-китайского моста” способствуют еще исторические и географические особенности Монголии. Москва также культурно и географически далека от Пекина и Шэньжэня, как и от Нью-Йорка. А начатые на Дальнем Востоке проекты территорий опережающего развития, где запущены многочисленные рабочие группы и образовательные инициативы, малоэффективны. Ко всему прочему добавляется неоднородность самого Китая, где у каждой провинции свои особенности и т.д.

Таким образом, монгольский фактор в этих отношениях становится практически единственной средой, которая может послужить проводником. А Миеэгомбын Энхболд и Алексей Цыденов - теми фигурами, которые появляются в определенный исторический период.