Почему некоторые с презрением вспоминают Уржина Гармаева

Алексей СОЛОВЬЕВ, член Союза журналистов России, полковник ФСБ в отставке ( по материалу Чекист. ру)

Когда вечером 9 августа 1945 года бойцы передового отряда 36 армии Забайкальского фронта ворвались в город Хайлар, их встретил яростный огонь орудий и пулемётов, камикадзе, обвешанные желтыми поясами со взрывчаткой, бросались под танки… 

В это самое время начальник военного училища в городе Ванемяо генерал-лейтенант Уржин Гармаев закончил перевод личного состава на военное время. Из курсантов сформировали отдельный полк и подчинили его 2-й кавалерийской дивизии 3-го фронта Квантунской армии. 12 августа дивизия вела упорные бои с частями 5-го гвардейского корпуса 39-й армии Забайкальского фронта, наступавшими на город Солунь. Только после мощной артиллерийской подготовки, при поддержке штурмовой авиации гвардейцы овладели городом. Часть сил дивизии, состоявших из китайцев, монгол и бурят, во главе с комдивом сдались в плен. Они не хотели воевать за интересы японских захватчиков. Японцы, оставшиеся в тылу наших войск, пытались пробиться на Ванемяо. 14 и 15 августа они предприняли четыре сильные контратаки. Отстояв позиции, советские воины сами атаковали и заняли Ванемяо. Генерал Гармаев, потеряв свой курсантский полк, отступал с разрозненными японскими частями. Узнав, что главнокомандующий Квантунской армией генерал Ямада 17 августа отдал приказ о капитуляции, не спешил его выполнять. К исходу 22 августа основные силы японской армии прекратили организованное сопротивление и сложили оружие. 23 августа Москва салютовала победителям. Гармаев не торопился со сдачей в плен: ещё сражались отдельные японские подразделения, умирали смертники, не желавшие считать себя побеждёнными. Гармаев не хотел умирать, искал выход, но выхода не было. 31 августа к дежурному офицеру советской военной комендатуры в городе Чанчуне обратился человек, назвавшийся генералом Маньчжурской армии Гармаевым – начальником военного училища в Ванемяо. В доказательство предъявил личные документы и награды – три ордена и семь медалей. Информация о нём была немедленно передана по инстанциям. Заместитель начальника военной контрразведки "Смерш" Забайкальского фронта полковник Бобышев поручил старшему лейтенанту Юсуф-Заде допросить пленного. В протоколе допроса от 31 августа 1945 года со слов генерала записано: " Гармаев Уржин, 1889 года рождения, уроженец с. Макарово Красноярского уезда ( РСФСР), по национальности бурято-монгол, из семьи крестьянина, в 1917 году состоял в партии социал-революционеров ( эс-эр ), в других партиях не состоял, образование среднее, женат, белоэмигрант, подданный Маньчжоу-Го, в армии служил с 1918 по 1919 г.г. и с 1933 г. по настоящее время, последний чин генерал-лейтенант." 

Гармаев родился в селе Макарово Красноярской волости Нерчинского уезда Забайкальской области. В 1912 году окончил городское училище в Чите, сдал экстерном экзамены, получил звание народного учителя и преподавал в бурятских школах бурятский, монгольский и русский языки. На допросе 27 ноября он рассказал о крутом повороте в своей судьбе: «Когда я работал в булуке Догоди Агинского аймака, ко мне в последних числах декабря 1917 года приехал помощник настоятеля Цугульского дацана лама Шойдор Дылгыров, заявивший, что он прибыл по указанию общего собрания лам и хошунского начальства с предложением поехать мне и сельскому учителю Дылык Цыренову в город Маньчжурия, где располагался в то время штаб Семёнова… Вместе с Цыреновым я посетил в отеле «Метрополь» Семёнова и, получив от него обещание поддержать борьбу кулацко-ламской верхушки против Советской власти, передал это Дылгырову». 

В августе-сентябре 1918 года Дальний Восток и Забайкалье были оккупированы японцами. Они поддержали атамана Семенова. В середине 1918 года Гармаев участвовал в создании воинских формирований из числа бурят-монгольского населения в помощь войскам Семёнова, в апреле 1919 года окончил военную школу и получил чин прапорщика. Служил в 1-м бурят - монгольском полку, а затем - офицером для поручений в военном отделе Бурят-Монгольской Думы. В начале декабря 1919 года по поручению военного генерал-губернатора Забайкальской области Войскового Атамана Забайкальского казачьего войска Г.М. Семёнова выехал в город Троицко-Савск, где размещался штаб кавалерийского дивизиона имени генерала Крымова. Поручение Семёнова заключалось в том, чтобы с дивизионом войти во Внешнюю Монголию и, используя знания местных условий и языка, способствовать образованию монгольского государства на территории Монголии, Китая и России. Атаман Семёнов действовал в интересах японских захватчиков, стремившихся разделить Россию и Китай. Поручение атамана Гармаев не выполнил, дивизион был разбит войсками Красной Армии. Гармаев через Внешнюю Монголию перебрался в свою юрту, находившуюся близ казачьей станицы Кулусутай неподалеку от китайской границы. В июне 1920 года вместе с семьёй он навсегда покинул родные места и поселился в Шэнэхэнском хошуне Хулун-Буирского округа в 30 километрах от города Хайлара. В хошуне проживало около двухсот бурятских семей, ушедших из Забайкалья. В начале 1945 года разведчики управления НКГБ СССР по Читинской области подготовили документ, в котором уделили Гармаеву несколько страниц: «С первых дней пребывания в бурятском хошуне Гармаев занял там руководящее место в административном аппарате, а после смерти угурды хошуна в 1927 году был избран на должность угурды, хотя на этой должности удержался недолго. По истечении года Гармаев вынужден был выйти в отставку из-за недовольства бурят вследствие привилегий, которые он создавал для тунгусов и русских белогвардейцев, в частности, при отводе им лучших сенокосных участков. В 1932 году Гармаев снова избирается угурдой хошуна. Причиной было то обстоятельство, что Гармаев, поддерживая тесные отношения с белогвардейскими бандами Зыкова, Намаконова и др., делавшими налёты на бурят и угонявшими их скот и людей, всегда имел возможность вступить в переговоры с бандами и получить обратно ограбленное имущество и уведённых заложников. Уржин Гармаев с первых дней пребывания в Маньчжурии поддерживал контакт с головкой белоэмиграции, как бывший семёновский прапорщик имел хорошие отношения с Семёновым и, кроме того, по-видимому, по рекомендации последнего вошёл в связь с представителями японской разведки в Хайларе. По заданию японской разведки Гармаев старается популяризировать среди чинхэских бурят идею создания из халхинских монголов, баргутов и бурят панмонгольской политической организации и панмонгольского государства, в которое должны были войти Внешняя Монголия, Барга, Южная Монголия и Бурятская республика, после их выхода из-под влияния Китая и СССР. Объединение должно было стать продолжением той инициативы японцев, которая была предпринята «даурским правительством» (1919 г.) и точно также имела цель образовать « Великое Монгольское государство» под протекторатом Японии». 

В 1931 году во время наступления японских войск в Маньчжурии китайцы и маньчжуры жестоко расправлялись с японцами, проживающими в городах и сёлах. Гармаев укрыл в своём хошуне семерых японских служащих и спас их от расправы. «После прихода японских войск, - вспоминал он, - эти японцы выразили мне свою благодарность и называли своим спасителем. Факт укрытия и спасения мною этих семи японских граждан сыграл решающую роль в моей дальнейшей военной карьере, так как он говорил о моём дружеском отношении к японцам и что мне, следовательно, можно вполне доверять». 

1 марта 1932 года было образовано марионеточное государство Маньчжоу – Го. Его возглавил коллаборационист, последний император Китая Пу И. В феврале 1933 года Гармаева пригласили в Хайлар, где губернатор Хулун-Буирского округа Лин Шен и японский подполковник поручили ему формирование бурят-монгольских частей в Северо-Хинганской провинции. Он дал согласие, и военное министерство Маньчжоу-Го назначило его командующим охранными войсками, присвоив звание полковника. 

У Гармаева был выбор – он мог отказаться от роли японского наёмника, как это сделали многие российские офицеры. Один из них, генерал-лейтенант Г.А.Вержбицкий, командующий в годы гражданской войны белыми армиями, руководитель Русского общевоинского союза в Харбине, заявил в 1934 году, что война иностранцев с Советским Союзом явится войной против России, а потому всякое выступление эмигрантов на стороне иностранцев будет предательством, на которое он лично не пойдёт и никого за собой не поведёт. Японцы отстранили его от руководства РОВС, и он никогда больше не появлялся на политической арене, но навсегда останется в народной памяти как патриот многострадальной России. Гармаев стал наёмником. Так началось его падение. 

Охранные войска, состоявшие из мобилизованных бурят и монголов, охраняли границу с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой. В 30-х годах они задержали около десятка советских и монгольских разведчиков, участвовали в боях с китайскими партизанами в горах Хингана. В 1934 году Гармаеву присвоили звание генерал-майора Маньчжурской армии, а через четыре года – генерал-лейтенанта. 

Война, развязанная японской военщиной в районе реки Халхин-Гол в мае-августе 1939 года, стала ещё одной ступенью в карьере генерала Гармаева. Но это была и ещё одна ступень его падения. На допросе он сказал: «Я лично находился в районе боев с июня 1939 года вплоть до заключения перемирия и руководил совместно с японцами боевыми действиями своих полков». В боях с советско-монгольскими войсками части Гармаева потеряли около ста человек. 

В 1940 году Гармаева назначили командующим войсками 10-го военного округа Маньчжурской империи. Округ размещался на территории приграничных Северо-Хинганской и Восточно-Хинганской провинций, штаб находился в Хайларе. В задачу командующего входили обязанности по обеспечению подготовки войск к войне с Советским Союзом и поддержанию порядка в провинциях. В это время японская разведка усиленно проводила работу в регионе Дальнего Востока и Забайкалья. Советские силовые структуры были вынуждены принять вызов. Шла необъявленная бескомпромиссная, жестокая тайная война японских и советских спецслужб. В числе других опасную работу выполняли разведчики Забайкальского фронта, пограничных войск, отделов «Смерш» и управления НКГБ СССР по Читинской области. Группами и по одиночке переходили границу отважные люди, начиная с июня 41-го по август 45-го, по крупицам собирая сведения, необходимые военному командованию. Не всем им выпало счастье дожить до Победы. По неполным данным только разведчиков УНКГБ в 1944-1945 годах погибло 43 человека. Сотрудник УНКГБ Дымбрыл Жапович Жалсараев, сам выполнявший задания за рубежом, в сентябре 1945 года обнаружил на стене тюремной камеры в Хайларе надпись, выцарапанную гвоздём: «Завтра суд. Погибаем за правое дело. Виноходов, Кравченко, Ван.» В архиве японской контрразведки нашлись документы об их захвате и расстреле 5 апреля 1945 года. Так стало известно о судьбе разведгруппы читинского управления, ушедшей на задание в октябре 1944. Петру Александровичу Виноходову, руководителю группы, было 22 года от роду, Филиппу Михайловичу Кравченко и китайскому коммунисту Ван Баолиню - по 28 лет. 

Командующий округом Гармаев утвердил более 30 смертных приговоров советским и монгольским разведчикам. Среди них был боевой русский офицер, отличившийся в войне с Германией в 1914-1917 годах, полковник Белой армии Семёнов (однофамилец атамана), давший согласие из-за любви к России работать на советскую разведку и руководивший резидентурой в городе Маньчжурия. 

В начале 1945 года Гармаев вступил в должность начальника военного училища, а в августе наступило его окончательное падение. Уржина Гармаева расстреляли в Москве 13 марта 1947 года по приговору Военной Коллегии Верховного Суда СССР. И хотя 23 июня 1992 года он реабилитирован Генеральной Прокуратурой Российской Федерации, каждый честный человек, если и вспомнит о нём, так с презрением. Что ж, он сам себе выбрал такую судьбу.