Южнокорейский Сталин

Офицер и патриот

Будущий руководитель страны родился 30 сентября 1917 году в многодетной деревенской семье. В те годы Корея была японской колонией. В 1932 году Пак Чон Хи окончил педагогический колледж и три года преподавал в начальной школе, после чего пошел добровольцем в армию. За прилежание был отправлен в офицерскую школу, где за два года обучения достиг таких успехов, что получил в подарок золотые часы от императора Пу И. По окончании обучения в 1942 году (Пак тогда носил японское имя Масао Такаги) он получил звание лейтенанта.

Пак повоевал на стороне японской администрации с партизанами-коммунистами. Но легенда о том, что во время этих боев Пак Чон Хи сталкивался с Ким Ир Сеном на поле боя — миф, призванный подчеркнуть историческое противостояние двух лидеров, которые в течение долгого времени олицетворяли два корейских государства.

После раздела страны в 1945 году на Север и Юг Пак поступил в Военную Академию, и уже в 1946 году, окончив курс, получил звание капитана. Молодой способный офицер привлек внимание американских оккупационных сил, но после прокоммунистического восстания в Ёсу и его жесточайшего подавления был приговорен к смерти военным судом.

По одной версии, Пак был руководителем коммунистической ячейки в Военной Академии и лично принимал участие в восстании, по другой — был арестован властями в связи с деятельностью брата как «член семьи врага народа». Правосудие того времени часто делало преступников из случайных людей.

От смерти его спасло распоряжение первого президента Южной Кореи Ли Сын Мана: тот помиловал его по просьбе корейских военных и своего американского военного советника Джеймса Хаусмана, отрекомендовавших ему Пака как «чертовски хорошего» солдата. Правды мы не узнаем никогда. В любом случае известно, что Пак тогда действительно интересовался левыми идеями, однако после помилования путь к идеологическим союзникам ему был заказан: могли принять за провокатора.

Во время Корейской войны 1950-1953 годов Пак Чон Хи снова был призван на действительную военную службу и получил звание бригадного генерала, а в 1954-м вместе с 10 тысячами сослуживцев — преимущественно офицеров — поступил на службу в американский учебный центр, а затем учился в артиллерийской академии в Форт-Силл на территории США. Вернувшись на родину, он стал командовать несколькими южнокорейскими дивизиями, в 1958 году получил звание генерал-майора (двухзвездного генерала), а три года спустя занял должность заместителя командующего Второй армией.

Офицеры «японской школы» больше обращали внимание не на современные методы управления, а на воспитание патриотизма и духа верности службе, а также на невмешательство армии в политику. Такое же отношение отмечалось и в среде курсантов Военной Академии, которая открылась 1 января 1952 года. Обучение там шло уже по американскому образцу, но корпоративный дух был весьма силен, и многие курсанты бредили идеей «армейского очищения».

Переворот, который привел Пака к власти, осуществила группа офицеров из так называемого «восьмого выпуска» академии. Активно действовать они начали после апрельской революции 1960 года, которая свергла диктатора Ли Сын Мана и установила в стране Вторую республику. К тому времени они достигли воинских званий подполковников и полковников и отличались пуританской моралью и неприятием армейской политизированности и фракционности. Армию они считали надклассовой и надпартийной силой, способной кардинально изменить положение дел в стране, а офицерскую этику (испытавшую определенное влияние японского самурайского кодекса бусидо) — тем набором моральных принципов, исповедуя которые страна придет к процветанию.

После апрельской революции и установления Второй Республики корейские офицеры практически сразу же выступили с программой, которая предусматривала наказание офицеров высокого ранга, запятнавших себя участием в репрессиях против собственного народа; наказание тех, кто незаконно присвоил себе армейскую собственность; отставку некомпетентных и коррумпированных командиров; политический нейтралитет армии и ликвидацию фракций в ней; большее внимание к армии со стороны государства и улучшение обращения с военным персоналом.

Однако эта позиция вызвала противодействие со стороны правительства, взявшего курс на ослабление всех репрессивных структур. Стремление вернуть армии реальную силу было расценено как тяга к власти, и сторонников «военного очищения» начали увольнять со службы. Среди них был и подполковник Ким Чон Пхиль, родственником которого по линии жены был заместитель начальника штаба 2-й армии, генерал-майор Пак Чон Хи.

Кабинет премьер-министра Чан Мёна намеревался сократить армию вдвое, что, по мнению военных, оставляло страну беззащитной и создавало множество социальных проблем. Военный переворот был назначен вначале на 19 мая 1961 года — годовщину «апрельской революции», но затем срочно перенесен на 16 мая, чтобы предотвратить объявленный на 20 мая марш студенчества и молодежи.

Вхождение во власть

Мятеж был организован силами примерно трех с половиной тысяч человек (1-я бригада морской пехоты, парашютисты, части 30-й и 33-й пехотных дивизий) под руководством около двухсот пятидесяти офицеров. Учитывая, что армия Южной Кореи в это время насчитывала 500 тысяч человек, это не так уж много.

К 3 часам ночи путчисты подошли к центру Сеула и практически без боя овладели стратегическими объектами столицы. Однажды, правда, около 50 представителей военной полиции пытались не пропустить войска по мосту через реку Ханган: в итоге машину, преградившую путь танкам, спихнули в реку, чем все и закончилось. А когда танки Пак Чон Хи занимали еще один мост через Ханган, и верные ему солдаты ворвались в караульное помещение его охраны, разбуженные часовые приняли их за северян и встретили криками «Да здравствует Корейская народная Армия!»

Массового левого сопротивления и баррикадных боев тоже не случилось. В советской историографии это объяснялось тем, что коммунисты были плохо организованы и не понимали, что нужно начать защищать Вторую Республику, против которой они так активно выступали.

Высшее военное руководство во главе с генералом армии Чан До Ёном сначала отдало приказ арестовать мятежников, однако непосредственные подчиненные генерала Чана не выполнили этот приказ, и более того, убедили его присоединиться к мятежу. В 5 часов утра Чан До Ён и его заместитель генерал Пак Чон Хи сделали первое заявление, из которого следовало, что армия отстраняет беспомощное и бездарное гражданское правительство Чан Мёна и берет в свои руки всю полноту власти.

Премьер-министр Чан Мён скрылся в женском монастыре и в критической ситуации выбыл из игры, а президент Юн По Сон, частично из-за своего пацифизма, частично из-за антипатии к премьеру, сначала не предпринимал особенно активных действий, а затем отдал приказ вооруженным силам не оказывать сопротивление мятежникам и подкрепил свой приказ словами: «Случилось то, чего нельзя было избежать».

Особенной тайной подготовка путча окружена не была. Советские историки утверждают, что американцы с самого начала были в курсе планов заговорщиков, генерал Чан До Ён постоянно информировал командующего американским контингентом о том, как разворачиваются события, а президент Юн По Сон не только знал о перевороте, но и сам был связан с заговором, следствием чего была его странная пассивность в критической ситуации. По иной версии, руководство Второй республики прекрасно понимало, в каком хаосе страна, и когда путч начался, основным желанием властей было избежать кровопролития.

Как бы то ни было, США сохранили нейтралитет, хотя есть основания полагать, что если бы Чан Мён открыто запросил помощи, американские войска выступили бы против Пака. 19 мая представитель Госдепа назвал руководителей переворота «антикоммунистами и патриотами», а 20 мая посольство США и командование американскими войсками в Корее выступило с выражением им поддержки (правда, с пожеланием как можно быстрее восстановить гражданское правление), хотя вначале путч они осудили.

Формально к власти пришел Военно-Революционный Комитет во главе с Чан До Ёном, первым заместителем которого был Пак. Однако 2 июля 1961 года Чан и группа его приверженцев ушли в отставку, а через некоторое время были арестованы за попытку убить Пак Чон Хи, который с этого момента стал Председателем Совета.

Демократия на штыках

Хунта не обосновывала свой приход к власти кардинально новыми лозунгами. Военные просто объявили, что способны лучше выполнить поставленные перед страной задачи, чем гражданские власти. В условиях, когда страна находится на грани анархии, Корея еще не готова для полномасштабной демократии и ей требуется подготовительный период «административной демократии», во время которого будет создана база для дальнейшего процветания. Возвращение к гражданскому правительству до этого времени, по мнению военных, вернет страну к той революционной ситуации, от которой ее спас переворот мая 1961 года. В качестве первоочередных задач военного режима провозглашались: возрождение национальной экономики, искоренение коммунизма, национальное воссоединение.

Поначалу Паку не верили, и в первые месяцы после переворота пресса дала ему кличку «Паков», чье русское звучание должно было однозначно наводить на определенные мысли. Но за дело военные взялись действительно быстро. С 12 июля 1961 года по 10 мая 1962-го работали так называемые «революционные суды». Некоторые историки сравнивают их с советскими «тройками», однако основной их мишенью были не левые, а представители режима Ли Сын Мана, ответственные за расстрелы мирных демонстраций и фальсификацию беспрецедентных по давлению и коррупции выборов 1960 года. Началось своего рода «очищение».

Был восстановлен общественный порядок, «прижаты» как студенческие активисты, так и криминальные группировки. Связанных представителей организованной преступности провели по улицам Сеула, как немецких пленных в Москве. В течение года открытая организованная преступность была задушена и с тех пор Сеул остается одним из наиболее безопасных городов Северо-Восточной Азии.

По улицам водили и наживавшихся в правление Ли Сын Мана бизнесменов-компрадоров, на которых в лучших традициях «культурной революции» висели таблички с надписями вроде «я — коррумпированная свинья» или «я был мироедом и пожирал народ». Были казнены те, кто организовывал выборы мая 1960 года, осуждены министр финансов и руководители крупнейших банков, в том числе и за то, что незаконно финансировали Либеральную партию посредством принудительной продажи мелким банкам и предприятиям облигаций.

«Революционные суды» проводили конфискацию имущества наиболее злостных коррупционеров и блокировали счета ряда частных банков, связанных с незаконными финансово-денежными операциями. По делу о незаконно нажитом имуществе было привлечено 29 должностных лиц, однако осуждены были не все. Руководитель компании «Самсон» (Samsung) и любимец Ли Сын Мана Ли Бён Чхоль, уплатив штраф в 3 миллиона долларов за неуплату налогов, продолжил предпринимательскую деятельность. В июне 1962 года правительство провело денежную реформу и арестовало счета частных банков на общую сумму 87 миллионов долларов.

Одной из первых мер «военных революционеров» после их прихода к власти стал закон, освобождавший крестьян от выплаты долгов по ростовщическим процентам, превышающим 20 процентов суммы займа.

Правда, борьба с коррупцией действительно была сложной и упиралась в нехватку некоррумпированных кадров. Так, 25 сентября 1961 года все члены революционного трибунала были арестованы по обвинению в получении взяток. Кроме того, Пак озаботился созданием политической полиции или, точнее, структуры с довольно широкими полномочиями, направленной на обеспечение безопасности государства. Напомним, что Ли Сын Ман такую структуру не создавал, потенциально опасаясь ее независимости, и был сторонником сложной системы сдержек и противовесов, так что спецслужбы больше боролись друг с другом и имитировали бурную деятельность.

Новая структура появилась 19 июля 1961 года и получила название «ЦРУ Южной Кореи». Хотя название конторы должно было вызывать ассоциацию с аналогичной структурой США, по внутренней организации и комплексу обязанностей она напоминала японскую тайную полицию довоенного образца, которая была и разведкой, и контрразведкой одновременно. ЦРУ отвечало не только за обеспечение безопасности страны, но и за добывание средств и проведение предвыборных кампаний (последнее не афишировалось). По политическому весу оно было сравнимо с армией, а в неформальной иерархии его руководитель стоял очень близко к президенту и мог считаться политическим соперником Пак Чон Хи.

Корейское ЦРУ не имело главного здания, с которым его можно было бы соотнести. Так создавалось впечатление, что оно везде и нигде. Несколько принадлежащих ему зданий были разбросаны по Сеулу. Наиболее известным из них было находящееся в районе Намъен-дон, где производились допросы диссидентов. Условно говоря, именно оно занимало в массовом сознании нишу «подвалов Лубянки».

Параллельно Пак Чон Хи занялся строительством правящей Демократической рабочей партии (ДРП), которую он рассматривал не как политическую группировку для захвата власти, а как структуру, позволяющую осуществлять связь между правительством и народом и играющую роль офицерского корпуса в армии (по сути, аналог Трудовой партии на Севере). Непосредственно проект курировал Ким Чон Пхиль, ранее руководивший ЦРУ, а кадры набирали из числа молодых профессоров, журналистов и гражданских чиновников вплоть до того, что несколько преподавателей политологии были задержаны, и их «убедили» принять участие в организации партийного строительства.

Структура ДРП была создана по образцу коммунистической партии. Создатели партии, правда, предпочитали утверждать, что они ориентировались на китайских националистов и Гоминьдан, однако на момент, когда он создавался, националисты активно пользовались советской помощью, в том числе и в «партийной организации».

Культ личности Ли Сын Мана был демонтирован, как и корейское «тангунское летоисчисление». На месте самой высокой на тот момент статуи в Азии построили телебашню. В декабре 1962 года преобразованный из Военно-Революционного Комитета Высший Совет Государственной Реконструкции разработал проект новой конституции. Сформулированная под диктовку Пак Чон Хи конституционная реформа предусматривала: 

1. введение сильной власти президента, избираемого прямым голосованием; 
2. формирование однопалатного парламента с ограниченными функциями;
3. проведение всенародного референдума по вопросам конституционных поправок.

Президент наделялся самыми широкими полномочиями, избирался прямым голосованием сроком на четыре года, но не более чем на два срока подряд.

30 августа 1963 года Пак ушел с действительной военной службы и выставил свою кандидатуру на пост президента. Бурные дебаты обеспечили Паку дополнительный успех, так как политики старой школы не имели позитивной социально-экономической программы и фактически призывали к возвращению ко временам диктатора Ли Сын Мана. На фоне их размытых заявлений о необходимости демократии конкретная экономическая программа Пака выигрывала.

В декабре 1963 года Пак взял власть легальным путем, победив с незначительным отрывом (46.6 процента голосов против 45.1) экс-президента Второй республики Юн По Сона, который пользовался поддержкой США и обвинял Пак Чон Хи в коммунистическом прошлом и антиамериканских настроениях. В городах Пак проиграл, набрав почти в два раза меньше, чем Юн, но перевес ему обеспечила поддержка в сельской местности.

Хотя к недозволенным методам прибегали обе стороны, с технической точки зрения выборы были свободными. Столь характерного для периода Ли Сын Мана государственного вмешательства, подделки бюллетеней или силового давления не было. Незначительные нарушения законодательства даже признали, однако это не оказало серьезного влияния на ход событий.

Северный взгляд

Любопытно, как на переворот отреагировали в Пхеньяне. Сначала держали паузу, но затем там сложилось мнение, что с Пак Чон Хи можно вести диалог, поскольку он обладает большим чувством национального достоинства. В августе 1961 года в Сеул был тайно направлен заместитель министра торговли КНДР Хван Тхэ Сон, хороший знакомый одного из братьев Пак Чон Хи. Однако о визите узнали американцы, и поэтому Хван был сначала арестован как шпион в октябре 1961 года, а два года спустя расстрелян.

Существует легенда, что на первых тайных встречах чиновников Севера и Юга Паку передали документальный фильм о развитии экономического потенциала КНДР. Тот посмотрел и сказал: «Мы сделаем то же самое без промедления и не хуже».

Вклад Пака в строительство современной Южной Кореи чрезвычайно разнообразен, и каждому его аспекту (внешняя и внутренняя политика, экономика, идеология, межкорейские отношения того времени) мы посвятим отдельный текст, завершив этот некоторыми замечаниями о Пак Чон Хи как о человеке.

Те, кто пытается разработать психологический портрет южнокорейского диктатора, закономерно обращают внимание на три фактора, повлиявшие на формирование его личности. Первый — это воспитание в патриархальной многодетной крестьянской семье, где конфуцианские традиции были очень сильны. Второй — служба в японской армии и внедряемая там система ценностей, имеющая своим истоком бусидо. Третий — коммунистические увлечения юности, которые, хотя Пак отошел от них в зрелом возрасте, наложили отпечаток на его теоретические построения. Здесь можно провести интересную аналогию с Ким Ир Сеном, у которого в прошлом тоже были семья, армия и коммунизм. Отец Ким Ир Сена был сельским учителем. Пак тоже успел побывать им перед армией. И хотя Ким происходил не из крестьян, а скорее, из сельской интеллигенции, тот субстрат, в котором варилась личность каждого из этих двоих лидеров, был почти одним и тем же.

В отличие от Ким Ир Сена, который был крупнее среднего корейца, обладал явной харизмой и легко сходился с людьми, Пак был ниже среднего роста, щуплый, достаточно интравертный и не обладал располагающей к общению внешностью.

Американский исследователь Дональд Обердорфер упоминает, что Пак редко смотрел в глаза людям и часто носил темные очки, отличался очень большой скромностью и педантичностью, и когда после его смерти вскрыли его личный сейф, там обнаружили личное досье Пака на большинство людей из его окружения, написанное каллиграфическим почерком. С другой стороны, Пак вел личный дневник, отрывки из которого, приводимые Обердорфером, демонстрируют высокую эмоциональность.

Личную скромность Пака отмечают многие авторы. Она доходила до того, что вместо обычного риса он ел рис пополам с просом и подкладывал кирпич в бачок в туалете для экономии воды. Часто упоминается о том, что, будучи человеком, который родился и вырос в деревне, он не чурался крестьянского труда и, став президентом, даже часто ездил в родную деревню, где продолжал возделывать свой участок земли.

По мнению автора, Пак был довольно типичным представителем своего поколения — людей, которые выросли и сформировались при японском порядке, знали японский язык и им был привычен японский образ мыслей и действий. Тем более что Первая и Вторая Республики сформировали определенное ожидание «сильной руки», — человека, который сможет навести в стране порядок, поднявшись над сиюминутными целями политиканов.