Репрессии против эмигрировавших бурят в Монголии

В начале XX в. началось массовое заселение бурятских земель русскими переселенцами, которое возростало из года в год. К тому времени у бурят не было своей национальной автономии. Буряты притеснялись и теряли свои пастбищные земли, так до начала октябрьской революции иркутские буряты потеряли 53,3% своих земель, а хори-буряты 49%.

Из-за последствий войны между Россией и Японией (1904-1905) и после первой российской буржуазной революции бурятские территории начали использоваться царской империей как место ссылок, что стало одной из причин эмиграции бурят в Монголию.

В 1911 г., когда в Монголии победила Национально-освободительная революция, семейные караульные пункты на границе между Россией и Маньчжурской династии, которые охраняли северную границу Маньчжурской династии, были сняты, караульщики возвратились по своим домам и в течение некоторого времени граница была почти открытой.

Используя эту обстановку, сонгоол-буряты из примыкающих районов Хубсугул, Булган, Сэлэнгэ, а также хори-буряты из приграничных районов Хэнтий, Дорнод в большом количестве перешли на монгольскую сторону.

Бурятские интеллигенты, которые жили и работали в столице Их Хурээ (Улан-Батор), являющейся политическим, культурным, религиозным центром Монголии того времени, инициировали различные мероприятия по обсуждению вопроса о получении гражданства Монголии и организации монголо-российской комиссии.

22 января 1921 г. народным правительством Монголии был вынесен приказ о проведении старшинами бурят, живших в Их Хүрээ, начала работ по регистрации бурятских эмигрантов и организации службы, которая будет вести подготовительную работу по получению гражданства Монголии.

В соответствии с этим приказом было собрано 30 человек и организован Бурятский хурал в Монголии. Председателем хурала был выбран Ц-И. Гочитский, а секретарями Б. Балсанов и Ц. Дашиев. В постановлении хурала отмечалось:

«Расселение русских на земле бурятов предыдущим правительством России и тем самым оккупирование русскими крестьянами их пастбищ, послужили тяжелым угнетением различного рода для бурят. Кроме того ущерб, вызванный внутренним смятением и столкновениями, заставили бурят покинуть родные земли в поисках хороших пастбищ и стремиться к своим братьям одной национальности и религии. Буряты, поселившись на новой земле, обновили свое хозяйство в соответствии с новыми условиями. Из-за оккупации русскими крестьянами их родной земли они не имеют никакой возможности вернуться на родную землю».

Далее было изложено:

«Из-за того, что мигрировавшие буряты административно неорганизованы, местные монголы их часто подвергают притеснениям, что провоцирует ссоры между ними. Если такое положение станет причиной разрыва дружеских отношений между монголами и бурятами, это принесет большой ущерб всей монгольской национальности, вследствие чего у врагов появится возможность выступить против единой Монголии». Решение хурала было непосредственно доставлено в Министерство иностранных дел Монголии.

Позднее, исказив смысл, эту бурятскую идею использовали в решении вопроса о начале репрессий против бурят, привлекая их в «Дело Лхумбэ».

5 февраля 1922 г. состоялся I съезд бурятской диаспоры, в котором участвовало 35 делегатов из Бурятского хурала. На съезде были обсуждены вопросы об устраивании бурят, о правах и обязанностях, о владении землями, о создании органов управления среди них, о ведении хозяйства, о предоставлении бурятам равного права, о создании таких административных единиц как аймак, хошун в местностях, где поселились буряты в большом количестве.

Основная цель хурала бурят в первую очередь заключалась в выдвижении вопроса о предоставлении монгольского гражданства бурятам. Для достижения этой цели были определены конкретные задачи, такие как ведение учета численности бурятского населения, количества их скота и имущества, и их регистрации, создание административных единиц, развитие хозяйства, торговли и культуры.

В сентябре 1923 г. вышло постановление правительства Монголии о предоставлении монгольского подданства всем бурятам-эмигрантам. Буряты, когда подавали заявки на гражданство, сами выбирали себе место жительства.

Выполнив свою главную задачу по получению монгольского гражданства, Бурятский хурал в 1925 г. был ликвидирован. Однако, с 1927 г. бурятам перестали предоставлять гражданство, и с этого времени бурят начали регистрировать как иностранных поданных.

В июне 1929 г. вышел доклад Посольства СССР в Улан-Баторе под названием «Вопрос о бурятах южных районов Монголии». Согласно нему, 15 800 бурят, проживающих возле рек Эг, Онон, Улз, Еро, Хэрлэн, Халх, были объявлены контрреволюционерами, а затем на них обрушились гонения.

В межправительственном постановлении Монголии и Советского правительства о решении вопроса принятия гражданства, принятом 29 мая 1930 г., указано, что преступников необходимо возвращать обратно.

В начале 1930 г. Маньчжурия была полностью оккупирована Японией, и Япония стала граничить с МНР и СССР, тем самым МНР стала граничить с третьей страной. Японская разведка начала широко использовать русских граждан, поселившихся в Маньчжурии, против СССР.

Ссылаясь на это, с весны 1932 г. стала осуществляться политика И.В. Сталина и его кругов «мстить бурятам», принявшим гражданство Монголии.

В июне 1932 г. на совместном чрезвычайном III съезде Центрального комитета МНРП и Центральной следственной комиссии партии было вынесено постановление «Политика нового переворота», чтобы исправить неправильную политику левых сил 1928-1932 гг., которые стремились досрочно построить социализм в Монголии, в ходе которого жизненный уровень монголов снизился, что стало причиной массовой миграции монголов в Южную Монголию и восстания на севере страны.

Когда начался процесс осуществления «политики нового переворота», по рекомендации полномочного представителя СССР А.Я. Охтина, был выдвинут вопрос об аресте от имени Управления внутренной безопасности секретаря Центрального комитета МНРП, председателя Центрального совета профсоюзов Монголии Ж. Лхумбэ. По инструкции русского советника председатель Управления внутренной безопасности Д. Намсрай получил разрешение на арест Ж. Лхумбэ.

Начались великие репрессии против бурят, проживавших в Монголии. Ни одна бурятская семья не смогла их избежать.

Больше всех пострадали буряты Дорнод аймака. Инструктор Коминтерна Крылов писал местному Отделу внутренних расследований:

«В Дорнодском аймаке проживают контрреволюционеры разных национальностей. 3000 семей, проживающих в прилегающей к СССР территории, за исключением 60 семей, являются контрреволюционерами, выходцами из Аги. И все они имеют родственников в СССР, которые также являются контрреволюционерами».

Все действия по отношению к «врагам народа» монгольские власти согласовывали с советскими инструкторами.

6 мая 1930 г. в результате давления СССР было подписано правительственное решение, касающееся эмигрантов, согласно которому монгольские и советские солдаты совместными усилиями начали охоту за бурятами, они захватили и вернули в СССР около 100 бурят.

26 мая 1930 г. было подписано дополнительное соглашение о том, что преступников - беженцев из России, для применения к ним мер уголовно-правового характера надлежит возвращать их на родину в СССР.

Через месяц вышло постановление «Об исполнении суда над некоторыми гражданами». Согласно нему, принудительной репатриации и экстрадиции должны были подвергнуться все преступники, которые совершили преступления на территории СССР.

Монгольские власти искали любой повод, чтобы издавать распоряжения, оправдывавшие преследования бурят в Монголии.

9-18 января 1933 г. состоялось совещание представителей аймачных органов власти, на котором бурят объявили японскими шпионами. Совещание приняло следующее постановление:

«Расследование показало, что на территории Монголии бурятские ламы, богачи, контрреволюционеры снова хотят организовать восстание. Постановляется сажать их в тюрьму, отслеживать все связи с китайскими и российскими контрреволюционерами».

Была создана чрезвычайная комиссия по контролю за исполнением этого постановления.

20 января 1934 г. Ж. Лхумбэ после долгих, мучительных пыток подписал показания на многих страницах, в которых говорилось, что он был японским разведчиком. В Монголии им якобы были организованы три центра контрреволюционного движения: в Улан-Баторе, Дорнодском и Хэнтийском аймаках.

Его организация намеревалась превратить Монголию в японскую колонию, и что он уже предварительно провел переговоры о получении из Японии 17 млн. тугриков. Ему вменялись намерение устроить раскол среди руководства Монголии, проведение собраний контрреволюционной направленности и многократная передача секретных материалов в Японию.

В своих показаниях он указал как на сообщников на таких видных политических деятелей как Шижээ, Бадрах, Лааган, Дамбадорж, Жадамба и другие. Эти неугодные властям люди были незамедлительно арестованы.

Первые репрессированные в количестве 174 человек получили название «Хэнтийская группа» во главе с бурятом Р. Цэвэгжавом. После приговора от 3 ноября 1933 г. были расстреляны 30 человек, 36 человек высланы в СССР, остальным присуждены различные тюремные сроки от 5 до 10 лет.

В «Дорнодскую группу» приписали 110 человек, из них 78 бурят. После комиссии, проведенной в ноябре, расстреляли 18 человек. 33 человека из тех, кто был непосредственно связан с Лхумбэ и составивших «Улан-Баторскую группу», были в закрытом порядке осуждены комиссией во главе с Д. Намсраем 25 июня 1934 г.

13 человек было приговорено к расстрелу, 7 из них помиловал государственный Малый Хурал, а в отношении пятерых приговор был приведен в исполнение. Всего по трем группам было привлечено 317 человек, из них 53 были расстреляны, 136 – заключены в тюрьмы, 126 – высланы в СССР. Членами «повстанческого движения» были признаны 1500 человек.

Беспрецедентным процессом по этому делу стал арест Дугарын Дунгаржид, делегата III и IV съездов МНРП, члена пленума ЦК партии и делегата V съезда Народного Хурала.

Эта женщина - бурятка, родившаяся в России в 1901 г. и эмигрировавшая с родителями в Монголию, была одной из немногих женщин Монголии, которая активно участвоваля в политической жизни страны. Она занимала должность дарги Ононского хошуна.

По «делу Лхумбэ» она была заподозрена в измене Монголии и арестована в августе 1933 г. Ее допрашивали в течение трех месяцев в Управлении МВД Хэнтийского аймака, в результате пыток она подписала все показания против себя.

В сентябре 1933 г. состоялось заседание Чрезвычайной комиссии при МВД, где было принято постановление о применении высшей меры наказания к Д. Дунгаржид с конфискацией имущества.

Это решение было утверждено 4 ноября и исполнено 14 ноября, хотя женщина была на пятом месяце беременности.

27 января 1934 г. был издан секретный приказ премьера Гэндэна, в котором особо оговаривалось:

«Связанных с «делом Лхумбэ» 125 бурят, а также связанных с ними 700 семей, выселить за пределы страны как беженцев от Октябрьской революции».

3 ноября 1934 г., по договоренности между правительствами Монголии и Советской России, советской стороне были переданы эти 125 бурят. Все они были отправлены в ссылку и исправительные лагеря, где работали в тяжелейших условиях. По истечении 5 лет они были освобождены без права возвращения в Монголию. Им также не разрешили поселиться и в Бурятии, компактно поселив их в маленьком поселке Красноярского края.

Таким образом, правительство Монголии в угоду сталинскому режиму в начале 1930-х гг. провело грандиозную чистку в рядах не только партийных деятелей страны, но и простых граждан-бурят, «предавших» страну Советов своим бегством в Монголию в пред- и послереволюционные годы. Были даже обозначены центры «дела Лхумбэ» - это Хэнтийский и Дорнодский аймаки, а также Улан-Батор.

Многие репрессированные были расстреляны, а их семьи остались без имущества. Особенно страшны были репрессии в местностях Онон, Балж, Сээрун, Галтай, где мужчин-бурят забирали поголовно. Бурятские семьи остались без кормильцев и имущества и были обречены на голодное выживание.

В результате репрессий резко снизился рост бурятского населения, упал уровень жизни. Дети репрессированных были ограничены в правах на получение образования.

Репрессии, помимо ощутимого снижения демографических показателей бурятской общины, тяжело сказались на ее общественном самочувствии. Из-за страха перед преследованиями буряты перестали признаваться в своей этнической принадлежности, носить национальную одежду, употреблять бурятский язык в общественных местах.

Истребление бурятских мужчин вызвало значительный рост халха-бурятских браков, что в результате привело к ускоренной ассимиляции.

Бурятская интеллигенция понесла наибольший урон в лице самых образованных и мыслящих людей, признанных «контрреволюционерами». Период репрессий длился вплоть до середины 1950-х гг.