У кризиса с беженцами тысячи лиц. История иранца Маджида Гасеми
Маджид вырос в городе Рей, в провинции Тегеран. Когда он был подростком, у него начались проблемы с Басиджем, иранской полувоенной организацией, занимающейся в том числе контролем за “политическими и моральными” настроениями в стране. Его несколько раз арестовывали – за игру на гитаре, создание музыкальной группы, а также за свидания с девушкой – в общем, за всё, что не укладывалось в рамки исламского права. Дела пошли еще хуже после того, как в 2003 году Маджид и его брат приняли участие в студенческой антиправительственной демонстрации. Узнав, что после ее разгона один их товарищ был арестован, а другой – найден мертвым в пригороде Тегерана, Маджид с братом решили бежать в Турцию.
С помощью проводника вместе с тремя другими мужчинами они добрались до Турции, где Маджид, разделившись с братом, провел девять месяцев в поисках переправы в Грецию. Весной 2004 года он и еще 27 беженцев переправились на лодке на остров Самос, где были немедленно задержаны греческой полицией.
После трех месяцев в двух лагерях для беженцев Маджид был выпущен на свободу с документом, предписывавшим попросить убежище в течение девяноста дней или покинуть страну. Опасаясь, что у него недостаточно доказательств, подавать на убежище он не стал. Следующие три с половиной года Маджид работал плотником, ремонтируя отели и офисы в Афинах, еще полтора – маляром. За это время он выучил греческий язык (на котором говорит совершенно свободно), за счет чего смог устроиться на работу в афинское кафе музыкантом, играть на гитаре. Благодаря работе, кормившей его, Маджид сумел избежать обширных облав, проводившихся греческой полицией в 2012 году; тогда полицейские задержали множество беженцев, даже тех, кто имел работу и жил с семьями.
Но через год греческий кризис настиг и Маджида: кафе, в котором он работал, закрылось, и он решил попробовать отправиться в Германию, куда ранее добрались его товарищи-музыканты, тоже беженцы, и смогли найти себе работу в звукозаписывающей студии.
3 июня 2014 года Маджид попытался покинуть Грецию на пароме, но полицейский, проверявший пассажиров, заподозрил, что его документы фальшивые, и арестовал его. Спустя шесть дней Маджида доставили в лагерь близ Коринфа, где содержались беженцы и иммигранты.
Они находились там в камерах, которые открывались дважды в день на два часа, и прогулки – между камерами или во внутреннем дворе – были там единственным занятием. После того, как один беженец из Пакистана попытался покончить с собой, бросившись с крыши во внутреннем дворе, Маджид объявил голодовку, которую сумел продержать в течение двух недель. На пятнадцатый день его состояние заставило остальных беженцев, находившихся вместе с ним, шуметь, чтобы привлечь внимание полиции. Полицейские действительно появились, но вместо помощи Маджиду стали избивать наиболее шумных.
“В Европейском союзе нет закона, гласящего, что ты обязан депортировать сам себя, но полицейские говорили нам: или вы уедете, или останетесь здесь, в лагере, навсегда", – вспоминал Маджид. После этого он прекратил голодовку. В Коринфе Маджид успел подать прошение об убежище, что удается сделать очень немногим: правозащитные организации регулярно фиксировали, что греческие власти не предоставляют переводов документов на английский язык, не снабжают беженцев информацией об их правах и т.д.
Однако вместо интервью с иммиграционным служащим Маджида спустя несколько дней после окончания голодовки перевели в Петру Ралли – еще один центр для содержания беженцев в Афинах. В нарушение всех законов, там в одних и тех же камерах находились как беженцы, так и преступники, осужденные по уголовным статьям. Так, вместе с Маджидом в одной камере находились еще семь уголовников, двое из которых были осуждены за убийство. В камере не было ни окон, ни места для ходьбы. У полицейских нужно было спрашивать разрешение буквально на все, в том числе чтобы сходить в туалет.
“Однажды привели сирийца, его привезли из Салоник, где он отравился мясом. Его рвало пять дней подряд, пять дней я убирал камеру, пять дней полицейские смотрели на меня и не делали ничего”, – вспоминал Маджид. Вскоре ему выдали документ, в котором говорилось, что он останется в Петру Ралли до тех пор, пока его прошение об убежище, поданное им в Коринфе, не будет рассмотрено. Но случилось иначе.
Через четыре дня Маджида разбудил охранник, вывел из камеры и надел на него наручники. Маджида перевели в новый центр содержания – Амигдалеза, где в 2013 году из-за невыносимой жары и отключения полицией электричества случилось большое восстание. Амигдалеза находится на севере Афин. Это множество металлических контейнеров, оборудованных для содержания людей. В них часто царит антисанитария, санузлы засорены.
По словам Маджида, “когда ты попадаешь в Амигдалезу, то сразу делишься одеждой с остальными, потому что у людей ничего нет и всем очень холодно (дело было в январе. – РС). Но полиция ничем не помогает, и скоро ты тоже начинаешь замерзать. Единственное, на что остается надеяться, это НКО, которые работают с мигрантами. Еда в Амигдалезе всегда одна и та же: картошка. Я быстро заболел, было очень холодно. Никаких врачей. Амигдалеза находится у подножья гор, ты можешь выходить из контейнеров, гулять, видишь горы, но радоваться этому невозможно. Все время было холодно”.
Маджид провел в Амигдалезе чуть менее месяца, когда вечером 13 февраля в лагере покончил с собой беженец из Пакистана. Беспорядки вспыхнули мгновенно: беженцы стали бросать в полицейских камни, но из-за холода быстро вернулись в контейнеры. Когда волнение улеглось, Маджид пошел посмотреть на покончившего с собой: “Он лежал на полу в контейнере, с веревкой [вероятно, из простыни] вокруг шеи“.
Следующей ночью Маджид проснулся от запаха дыма. Горел контейнер, в котором произошло самоубийство. Маджид и еще один беженец решили подойти поближе. “Мы стояли перед стеной дыма, как вдруг почувствовали тепло сзади. Огонь перекинулся на соседний контейнер, и мы перестали видеть, что происходит вокруг. Я стал задыхаться, как вдруг появился пожарный и спас нас обоих. Настоящий герой!” Всего в ту ночь, когда Маджид чуть не погиб, сгорели четыре контейнера. Следующей ночью пожар повторился, а утром полицейские забрали простыни, чтобы избежать новых поджогов.
Через несколько дней беженцы узнали, что новое правительство собирается закрыть Амигдалезу. “Я не поверил, но вскоре людей действительно стали отпускать, по 20-25 человек в день. Первыми освобождали тех, кто провел в лагерях более 18 месяцев (на тот момент – максимальный установленный законом срок содержания беженцев под стражей. – РС), потом остальных. Меня освободили пятого марта”.
Всего Маджид провел в заключении 9 месяцев. Спустя две недели после освобождения он выступал в греческом парламенте, рассказывая о ситуации в греческих центрах содержания беженцев, а в апреле получил известие о том, что его прошение об убежище было отклонено. В документе говорилось, что он не “соответствует требованиям для того, чтобы быть признанным беженцем”, и ему предписано покинуть Грецию “как можно скорее”.
Две недели назад Маджид сообщил своим друзьям, что перешел границу Македонии с Сербией, и приложил вот эту фотографию:
Мнение очевидца о беженцах:
Я не могу ответить на все реплики развернувшейся дискуссии о транзитных беженцах в Венгрии. Поэтому, со всеобщего позволения, я напишу здесь по пунктам, что я сама наблюдала, и что я думаю по этому поводу.
1. Почему Германия? Да потому что там дейсвительно лучше условия. Прошу заметить, что "хорошие условия" не тождественно "социал на всю жизнь". Там человеческие лагеря для беженцев, отработанная процедура рассмотрения заявления об убежище, интеграционные программы, и, более лояльно настроенное население. После пары речей господина Орбана, который окончательно потерял мое уважение, я бы на месте беженцев сама бы отсюда мчалась впереди собственного визга. Когда глава государства по сути науськивает обывателя на беженцев, в стране не стоит оставаться,
К сожалению, Венгрия упустила шанс пополнить ряды своей рабочей силы. В Германию уехали образованные сирийские врачи, инженеры, учителя. Очень жаль, они бы и тут пригодились
Кстати, когда упрекают, что беженцы хорошо одеты, это как-то странно. Ну да, в прошлом эти люди с неплохим образованием неплохо зарабатывали. И в бега пустились в том, что было, а был дорогостоящий гардероб. Но дизайнерскойй футболкой не пообедаешь и от дождя не прикроешься, и разбомбленный дом она никому не заменит.
2. "Они бросали еду!" Чтобы ответить на этот упрек, боюсь, надо углубиться в историю вопроса. Про Дублинские соглашения, я думаю, слышали все. И из-за них и Венгрия, и беженцы попали в своеобразную ловушку 22. Венгрия не хотела беженцев на своей территории, но не могла им разрешить ехать дальше, ибо беженцы должны были просить убежища в первой стране ЕС. Беженцы не хотели оставаться в Венгрии, но были вынуждены. При этом Венгерские ЖД продолжали продавать билеты на поезда.
Людей с уже купленными билетами то не пускали на вокзал, то обманом увозили в венгерский лагерь беженцев, то разрешали ехать, но отменяли поезда. Обстановка нервозная, информации нет никакой. В таких условиях, когда ночью за беженцами пришли австрийские автобусы, это было что-то вроде "последнего парохода в Константинополь". Люди бросали всё, кроме детей и документов, лишь бы попасть в спасительный автобус.
Это не местные бедняки, это беженцы. От слова "бежать". Они и бегут от войны. Зачастую их багаж составляют два небольших чемодана на семью из 7-8 человек. Понятно, что туда упаковывается наиболее необходимое, а не всё подряд.
3. "Они свиньи!". Они - не свиньи, они - вымотанные люди, которые уже много недель были в пути. А когда вокруг вокзала, с которого у них есть билеты на поезд, но на который не пускает полиция, нет мусорных баков, а есть небольшие урночки, которых хватает в обычном режиме, но катастрофически не хватает в режиме гуманитарной катастрофы, мусор скапливается вокруг людей. А выкладывать следы рвоты в автобусах, я считаю, просто низко. Там было полно маленьких измученных детей. Возможно, кого-то из них стошнило, а у мамы не было под рукой салфеток. Люди два месяца, считай, просидели в антисанитарных условиях,
4. "ИГИЛ, ИГИЛ, они проникают в Европу, чтобы нас взорвать к чертовой матери!", Возможно, что среди этой людской войны есть и боевики ИГИЛа. Но рассказы про то, что 90% составляют молодые мужчины - наглое вранье. В сегодняшней статье Сноба дана статистика, и по моим наблюдениям и ощущениям она верна. Детей очень много, от грудничков до подростков.
5. "Да они зажрались, жили на всём готовом". Всего готового стало хватать буквально в последние два дня. Кому нужны доказательства, посмотрите сайт Migration Aid за первые августовские недели - раскладку, чего не хватало, по каждому из вокзалов. Не хватало еды, воды и предметов гигиены. Честь и хвала тем, кто откликнулся на четверговый отчаянный призыв о помощи, но ее оказалось так много, что не хватало волонтерских рук, чтобы всё принять, отсортировать и разместить. Это не значит, что всё стало зашибись. Это значит, что кладовок не хватило.
6. "Они уничтожат европейскую цивилизацию". Такое утверждалось по поводу каждой волны беженцев. Я училась в Германии в начале нулевых, и прекрасно помню, как страдала часть немецких бюргеров о судьбе европейской цивилизации перед лицом нашествия диких "русских немцев" с пост-советского пространства. Теперь ассимилировавшись, эти новые граждане ЕС (частью!) страдают перед лицом сирийского нашествия.
Но дело даже не в этом. Дело в том, что если мы, европейцы, сейчас не поможем беженцам, мы своими руками уничтожим принципы, на которых базируется европейская цивилизация. Да, притирки неизбежны, да, кто-то из них рвется на социал, но большинство через несколько лет начнут работать, учиться, платить налоги и голосовать. Нормальный средний класс, который станет самой крепкой опорой полиции против родимых террористов. Какой-то идиот-бывший компатриот бомбочку рванет, а у меня успешный бизнес забуксует? Агащазблин, звоним в полицию.
7. Специально ревнителям духовности. "Классика, товарищи, это наше всё". И, блин, даже если тот ребёнок, которому достался горячий обед из моих рук, станет боевиком ИГИЛ, всё равно это не повод морить его сейчас голодом. А глядишь, вспомнит тетку на вокзале Келети, протягивающую контейнер с обедом, подумает, и не станет боевиком.
Ещё раз прошу простить за многословие. И спасибо тем, кто дочитал”.
Беженцы и мусор
Наконец-то и у меня во френдленте стали появляться картинки с придорожным мусором, оставленным беженцами, и с ими же испачканным автобусом. И с комментариями в спектре от "Не все так радужно" до "П***ц Европе" и "Их же предупреждали, дебилов". По этому поводу не могу не вспомнить эпизод из собственной жизни. В 1980 году мне довелось провести сутки в аэропорту г. Симферополя. Впрочем, не мне одному. По слухам, вылет всех рейсов был задержан из-за того, что в это время Крым покидал Леонид Ильич Брежнев.
Для Генсека был организован, натурально, воздушный зеленый коридор. И вот когда людей наконец стали пускать на посадку (NB: их до этого не пускали даже в здание аэропорта; толпа сутки провела на улице), они ринулись к контрольно-пропускным пунктам, давя друг друга и бросая по пути все, что можно было бросить, только бы живыми добраться до вожделенного самолета. Подобного я не видел даже в советском кино – в кадрах, изображающих паническое бегство белогвардейцев из Севастополя.
Я брел – вернее, толпа меня несла – через сплошное месиво из раздавленных персиков, груш, винограда... Время от времени я натыкался на разные предметы, утонувшие или полуутонувшие в этом месиве, – детские игрушки, туфли, сумки, кофточки, даже небольшие чемоданы. И это не беженцы спасались от ужасов войны! Это всего лишь советские люди возвращались домой после летнего отдыха. Подумаешь, на сутки задержались!.. Так что я не спешил бы с апокалиптическими выводами насчет нашествия варваров. Что, конечно, не снимает острых проблем и т. п.
Что же касается Европы, то должен заметить, что она выносила и не такое. Наверняка вынесет и это. Вот – чисто для успокоения – несколько снимков с музыкальных фестивалей 2011 – 2015 гг. Сирийским беженцам, конечно, такие горы мусора и не снились. А ведь опять же: никаких "варваров-мусульман", никакой бойни и никакого панического бегства тут не было. Всего-то культурно отдохнула европейская молодежь. Любимую музыку послушала.
Почему богатые арабские страны отказываются помогать беженцам
Cчитается, что государства Персидского залива отчасти виновны в кровавой гражданской войне в Сирии. Из таких стран, как Саудовская Аравия, Катар, Объединённые Арабские Эмираты и Кувейт, поступают деньги на вооружение исламистских повстанцев, борющихся против режима президента Сирии Башара Асада.
Хотя в странах Персидского залива собирается финансовая помощь для сирийских беженцев (собрано около одного миллиарда евро), это настолько мизерная сумма по сравнению с деньгами, которые Саудовская Аравия выделяет на войну в соседнем Йемене.
Все аргументы «за» то, чтобы страны Персидского залива принимали беженцев, выглядят убедительными. И денег у них достаточно, и культуры схожи (большинство пострадавших мусульмане-сунниты, как и жители региона), и территории хватает.
Но оказывается, все на так просто. О положении на Ближнем Востоке и причинах такой «дружбы» рассказывает эксперт по Ближнему Востоку Сергей Серегичев.
«В странах Персидского залива и так беженцев и эмигрантов очень много. Собственно говоря, они — основная рабочая сила. Суданцы, египтяне, приезжие из Юго-Восточной Азии. Те ниши, куда могли бы прийти беженцы, уже заняты. Это, во-первых. Во-вторых, беженцев не принимают из соображений безопасности: боятся, что под видом мирных людей, бегущих от войны, на территорию их государств проникнут радикально настроенные элементы», — объясняет эксперт.
Особенно сильно, говорит он, возможная дестабилизация внутри страны пугает Саудовскую Аравию, у которой и так проблемы в восточной провинции: «Если даже саудиты не могут навести у себя порядок, то что уж говорить о других странах. Посмотрите во что превратились палестинские лагеря беженцев. Это практически неконтролируемые анклавы. Если там нужно провести какой-то рейд, то туда армию вызывают, потому что сил полиции не хватает».
Не последнюю роль играют и финансовые проблемы Саудовской Аравии из-за падения цен на нефть. «Им сейчас и так денег не хватает: они войну в Йемене ведут. А прием беженцев — дело крайне затратное: десятки миллионов долларов ежемесячно, — напоминает специалист. — Так что трудовым мигрантам — да, беженцам — нет. Показательный стенд — это Катар. Там 70% трудоспособного населения — мигранты. Они работают, но никаких прав не имеют. И это удобно».
Есть еще одна причина, почему на берегах Арабского, как именуют Персидский залив в регионе, не очень жалуют приезжих братьев, а эти братья и сами не очень рвутся туда.
«В странах Персидского залива свысока смотрят на всех остальных арабов. Ну, а все остальные арабы их за это очень не любят. Это тоже нужно учитывать. В этих государствах считают, что и так кормят весь арабский мир. Какую страну не возьми, переводы от мигрантов, работающих в зоне Персидского залива, составляют значительную часть бюджета. Это и Египет, и Иордания, и Ливан. И довоенная Сирия не была исключением», — пояснил Серегичев.
Кроме того, многие в Арабском мире помнят конфликт с Ираном, когда Саудовская Аравия буквально выкинула четыре миллиона нелегалов. «А их и сегодня много. Саудиты пока закрывают глаза на это. Но когда возникнет какая-то угроза, они снова начнут вышвыривать приезжих. Делается это там довольно жестко — не так, как в Евросоюзе. Просто погрузят на самолеты и будут толпами вывозить, а по возвращению, например, подкидывать наркотики и казнить. Такие инциденты уже имели место», — отмечает наш собеседник.
По его словам, знают обо всех этих моментах и остальные арабы. «Беженцы сами не очень стремятся попасть в Персидский залив», — резюмирует эксперт.
Источник: http://www.svoboda.org/