14 июня 2015 17171
"Помимо всего, что творили с людьми, они еще и вшей брали в соратники"
ХУДОЖНИК ПО КОСТЮМАМ, ЗАСЛУЖЕННЫЙ ХУДОЖНИК РФ, ЛАУРЕАТ ПРЕМИИ "ЗОЛОТАЯ МАСКА" Виктория Севрюков известна не только всем поклонникам театра, но и людям из мира моды. Виктория Ивановна собрала и сохранила уникальную коллекцию нижнего белья царской России и СССР.
– Виктория Ивановна, как так получилось, что вы стали собирать нижнее белье?
– Началось все более 15 лет назад из профессионального интереса. Как художник по костюмам я работала над спектаклем «Чайка», и у меня не получалось добиться совершенства в образе Аркадиной. Необходима была точеная фигурка, форма «песочные часы» – затянутая талия, выдвинутая грудь. Мы долго мучились с портными. И один раз, проходя мимо Тишинки, я увидела корсет, который натолкнул меня на мысль, что c его помощью можно добиться нужного эффекта. Я спросила у мужчины, сколько он стоит. Он ответил, что ровно 3 рубля 62 копейки, а это была в то время стоимость бутылки водки. Лихорадочно роясь в кошельке, я поняла, что мне не хватает двух копеек. На мою просьбу отдать за 3-60 мужчина отказывает. Осознав, что мне корсет не светит, я отхожу и на земле нахожу две копейки. Я понимаю, что это судьба, даже не думая, насколько она серьезна, поднимаю их и покупаю корсет. Как только я принесла корсет в театр, началось настоящее волшебство – актриса на глазах преобразилась. Когда мы затянули ее на 22 см, она стала превращаться в совершенство с идеальной осанкой, осиной талией, приподнятой грудью. Как потом я узнала, это был замечательный корсет «Ласточка». В 1908 году он был лидером продаж и по прейскуранту Мюра и Мерилиза стоил довольно дорого – 25 рублей, хотя был не особо украшен.
Конечно, история не любит сослагательного наклонения, но если бы не было революции и Россию не остановили бы в развитии, то наша страна была бы бельевой державой № 1 в мире. В 1900-е годы Россия достигла невероятного размаха бельевого производства. Дело в том, что при пошиве корсета самыми важными и дорогостоящими деталями являются застежка и косточки. Они делались цельнолитыми из высокоуглеродистой стали, чтобы выдерживать высокие нагрузки и позволять женщине изгибаться и наклоняться. Несмотря на то, что в России китов было достаточно, фабрики сразу же перешли на использование стальных косточек, оставив кости из китового уса для более дорогих изделий. Замена, которую нашли в российском производстве корсетного белья, оказалась самой удачной, – гнучесть корсетов увеличилась в несколько раз. Сталелитейная промышленность, учитывая рост корсетного производства и моду на утяжку фигуры, перестроилась моментально. Производство косточек и застежек для корсетов стало одной из самых прибыльных литейных работ. Знаменитые заводы Демидова большую часть прибыли получали на продаже именно их.
Корсет так активно вошел в моду, что даже Прохоров, владелец знаменитой Трехгорной мануфактуры, побывав в Париже на рубеже веков, привез оттуда не только новые технологии крашения тканей, но и идею одеть своих работниц в корсеты наподобие тех, в которых выступают балерины – т. е. с минимумом отделки, но позволяющие свободно двигаться. Надо сказать, что он был одним из самых просвещенных промышленников – выплачивал содержание по беременности и инвалидности, содержал детские сады, школы. Сохранилась даже фотография – работницы Прохоровской мануфактуры за станками и у всех осиная талия.
Тот замечательный случай на Тишинке заставил меня внимательнее относиться к корсетам. 15 лет назад корсетов еще было много и было легко их собирать. Но из огромного наследия царской России это одна из тех вещей, которой меньше всего сохранилось. Дело в том, что дореволюционное белье в Советской России перешивали на платья, детские комплекты, даже
сюртуки царских чиновников перешивались в нищей стране. Но корсеты нельзя было переделать, они абсолютно были не нужны, поэтому, к сожалению, корсетные потери у нас огромные.
Как-то в парижское общество любителей корсетов я привезла несколько французских моделей из своей коллекции, с которыми, думала, буду неплохо выглядеть на общем фоне. Страшно стесняясь, я достала и русские корсеты. Окружающих они повергли в шоковое состояние, будто я показала доселе неизвестный рисунок Леонардо да Винчи. Все просто ахнули, и потом уже я узнала, что это были подлинные корсеты московской фабрики И.Г. Абрамсона, которые в 1900 году на Всемирной выставке в Париже получили золотую медаль и Гран-при. Несмотря на то, что во Франции очень серьезно готовились к выставке и французское белье считалось суперотличным, они упустили золотую медаль, что было невероятно. Абрамсон привез коллекцию реформированного, более приспособленного для начала века белья, менее жесткого. Все, кто собирал корсеты, никогда реального «Абрамсона» не видели. Меня показывали на всех каналах. Так я старательно занялась подбором именно русских корсетов и нижнего белья.
– И это вас подвело к собиранию советского белья?
– Собиранием это сложно назвать. Я долгое время отказывалась и отнекивалась. Корсеты – это произведение искусства, история, достоинство, очень красивая вещь. В советском белье, как вы понимаете, ничего этого нет. Мне казалось, что собирать эту некрасивость не стоит. Но в какой-то момент я поняла, что это белье само валится на меня – мне приносят целые чемоданы и оставляют у дверей театра. Каким-то образом меня выбрали для этой печальной участи. Я даже не подразумевала, к каким открытиям и историческим выводам это меня приведет, в какие дебри советской истории мне придется залезть, с кем придется пообщаться.
Информации накопилось так много, что сейчас я пишу книгу в двух частях под рабочим названием «Россия в трусах» и «СССР в трусах». Я понимаю, что это две разные страны. Через призму белья приходишь к нелицеприятным выводам. Держа вещи реальных людей, понимаешь, что история СССР в трусах – это история страшного вмешательства государства в интимный мир человека. Это было такое давление и прессинг, что простить трудно. Государство влезло не только в головы, прочистив мозги, но и в тело, чтобы выковать мифического советского человека, о котором все говорили.
Сейчас очень важно расставить точки над i, потому что иначе мы не поймем собственную историю. Если мы разберемся в истории советского белья, то перестанем над ним смеяться, и нам не будет стыдно за него. Мы воспримем его как трагическую историю людей, которых вытачивали, как на слесарном станке вытачивают болванки, именно с помощью белья. Коллекция советского белья начала у меня складываться с актерского белья. Мне стали приносить разные вещи и рассказывать истории. Поэтому я скорее не коллекционер, а хранитель интимной истории. Я общалась со многими семьями из дома на Набережной. Когда внуки и дети рассказывали мне о своих родителях, их арестах, это было страшно. У меня было чувство, что я нахожусь при разглашении государственных тайн.
Помимо этого, у меня накопилось то, что я никогда не думала, что буду собирать, – белье с печатями лагерей ГУЛАГа. Это все абсолютно одинаковые вещи. ГОСТ, по которому шили белье для заключенных, отличался от ГОСТа пошива белья для военнослужащих маленькой деталью. Когда я поняла, в чем заключается эта деталь, волосы у меня на голове стали дыбом. Швы в белье для солдат должны были быть заделаны запошивочным швом, а в белье для заключенных предусматривался лишь припуск на 3 мм только для того, чтобы там заводились вши. Помимо всего, что творили с людьми, они еще и вшей брали в соратники. Когда я стала раскладывать это белье, то поняла, что у меня есть весь ГУЛАГ. Это белье из-за его ужаса и негативной энергии даже дома держать страшно.
Я его храню в одном из театральных помещений, потому что только театр способен переработать эту энергию. Когда мы делали спектакль с замечательной актрисой Татьяной Окуневской, красавицей и потрясающей женщиной, я у нее спросила, не осталось ли у нее белья, в котором она приехала из лагеря. Она ответила, что, несмотря на холодный февраль, как только поезд отъехал, она сняла с себя все белье и выкинула в окно, потому что представить себе не могла, как ее будет встречать в Москве дочь и увидит ее в таком белье. Это из страшной части моей коллекции, которой я занимаюсь через силу, понимая, что нигде ничего об этом белье нет. Из него невозможно сделать выставку, потому что для этого нужен особый цинизм. Но его нельзя не оставить для наших потомков.
То же самое касается и мужского советского белья. Я уже перестала стесняться того, что собираю мужские изношенные трусы и кальсоны… но я ничего не могу с этим поделать, они идут ко мне пачками. Эти «уродцы» больше всего мне напоминают мутантов, которых я видела в одном из фильмов BBC о последствиях Чернобыльской аварии – огромный чертополох с гипертрофированными частями. Но это белье тоже нужно изучать, потому что это история нашей страны, наших мам и бабушек. Это история, которую нужно восстановить без стыда и краски на щеках, спокойно и не перегружая эмоциями.
Недавно вышли записки гримерши Сары Бернар, которые намного интереснее выхолощенных мемуаров самой актрисы. Здесь то же самое. Смотреть на историю страны через призму трусов оказалось намного интереснее и живее, чем с точки зрения политика, историка или какого-то холодного исследователя.
– К каким выводам вы приходите, когда смотрите на историю с точки зрения нижнего белья?
– Их много. Читая лекции о советском белье, я все время хочу замкнуть XX век, начать с 1900 года, чтобы это была история странного века, который прошел под знаком России. Не дай Бог любой другой стране пережить такие испытания, но Россия как информационный источник в XX веке была страной № 1.
Существует теория, что страны с точки зрения истории народного костюма (именно костюма, а не моды, которая затрагивает лишь небольшое число людей), можно разделить на женские и мужские. Если женщина в народном костюме одета ярче мужчины, то это женская страна, и по судьбе тоже. Например, Франция – абсолютно женская страна, поэтому там и Францию называют Родина-мать (Mère patrie). А Германия называет себя Земля отцов (Vaterland), это скорее мужская страна, чем женская. Россия – абсолютно женская страна. Когда в 1917 году ей вдруг пришили член и сказали, что она СССР, от этого многое изменилось, а потом через 75 лет его отрезали и сказали: но ты же женщина, Российская империя. В итоге бедная страна даже понять не может, какого она пола. Как можно повышать самосознание, о котором так пекутся сейчас, если у нас нет истории, если мы не понимаем, кто мы. Мы даже не любим наших предков и стесняемся их. Ко всем этим выводам меня привело белье.
Собирание коллекции вывело меня на знакомство с замминистра легкой промышленности Советского Союза, занимавшим свой пост в течение 20 лет. Я его расспросила о работе с нижним бельем. Он мне ответил, что раз в год у них проходили совещания, на которых рассматривались новые модели, можно было, к примеру, увеличить длину ластовицы панталон на 2 см. Для этого выпускалось особое постановление.
В это время на западе постоянно проходили изменения в моде. С 1948 года и появления стиля New Look Кристиан Диор два раза в год предлагал новые формы верхней одежды, которые требовали нового нижнего белья. Вы знаете, что Кристиан Диор получил орден Почетного легиона, самую высокую награду Франции, за восстановление легкой промышленности страны за счет того, что каждые полгода предлагал новую коллекцию. Только на этом соответствии верхней одежды и белья восстановилась легкая промышленность Франции за пять лет.
Я спросила у замминистра, как делали у нас. Он ответил: «Какая глупость под каждый фасон одежды шить свое белье, мы так не делали». С 1955-го по 1985-й страна выпускала одни и те же панталоны, просто увеличивая ластовицу. Выстраивая цепочку, я понимаю, что женщины в Иванове по 30 лет у станка ткали ткани лишь двух цветов – то, что называлось «небесно-голубой» и «весенне-розовый». 30 лет фабрики шили один и тот же фасон. Как будто мода существовала где-то на планете Сириус, даже намека не было на то, чтобы пошить модные капроновые юбки. На мой вопрос о том, какое белье носила его жена, он ответил: только советское белье. И хотя ее никто не раздевал, она понимала, что даже внутренне должна перестроиться на уровень жены министра.
Работая в театре Моссовета, я познакомилась с костюмерами, заставшими Любовь Орлову и Веру Марецкую. Они мне сказали, что как только обе актрисы получили звания народных артисток СССР, то стали приходить в театр только в советском белье, хотя это могла видеть только костюмерша. Это было такое вмешательство в человеческое подсознание, что даже на уровне одних глаз люди боялись не соответствовать званию жены министра или народной артистки СССР.
– Тяжелая история…
– Через призму белья можно очень многое рассказать о взаимоотношении полов. СССР трудно назвать бельевой державой, которая думала о том, что белье должно соответствовать переменам в моде. Мужское белье не менялось десятилетиями. В мире могло происходить все, что угодно, но мужчины оставались верны этим кальсонам, которые напоминают мне тело моллюска, такое же нежно-розовое. Там и намека не было на мачизм. Меня многие умоляли предоставить мужские модели из коллекции для съемок, брались лучшие фотографы, но как только мужчина надевал белье, появлялась такая неловкость, будто рентген показал что-то постыдное и немужское.
Женщины с точки зрения белья – это коварные создания, склонные к обману, красивое белье позволяет обмануть, завоевать и совратить. Ничего этого в СССР не было. Женщина в советском белье – это выживательница. Вопрос мужского-женского вообще не стоял не в смысле секса, а потому что все были товарищи. Ведь у нас так и нашли замену «господину» и «госпоже», все были товарищами. В просторечье были обращения «мужчина» и «женщина», но это абсолютная дичь для любого языка. У нас об искусительнице не шло и речи.
Делали некоего усредненного строителя коммунизма, которого сейчас восстановили на ВВЦ. Хотя сохранились записи Веры Мухиной о том, что она делала своего рабочего под впечатлением от Кларка Гейбла, сыгравшего в одном из голливудских фильмов в простой майке. Это было очень красиво. В Америке даже рухнули продажи всех фуфаек с длинным рукавом. Но не забывайте, что рабочий и колхозница – это экспортный вариант на всемирную выставку. И даже в нем женщину выдают лишь два бугорка впереди, искусительницы там нет. Более того, образ матери появился только тогда, когда напала фашистская Германия. Помните, «наша дружба сильнее страсти, больше, чем любовь». Какая любовь?! Вообще непонятно, как дети рождались. Все было на уровне дружбы, а затем сразу семьи. Но это целомудрие было неестественным, навязанным строем, ханжеским.
– Становится понятно, почему корсеты коллекционировать гораздо приятнее…
– Корсет – это совершенство. Женщины на протяжении 800 лет не изменяли ему, несмотря на неудобство шнурования и анафему римской католической церкви. Жан-Жак Руссо написал книгу «Вырождение рода человеческого под влиянием корсета». С корсетом боролись наподобие современных избирательных компаний, выливая на него ушаты грязи. Но женщины продолжали его носить. Большую роль в отказе от корсетов сыграли первые снимки доктора Рентгена, придумавшего рентгеновский аппарат и запечатлевшего свою жену в корсете и крестьянку, никогда не носившую его. Все увидели, как у женщины в корсете смещены внутренние органы, приподняты легкие, сдвинуты нижние ребра. Уже в наши дни ученые доказали, что такие приподнятые легкие позволяют дышать правильным йоговским дыханием. Корсет отлично держал спину. Даже беременные женщины носили корсет до 6–7-го месяца. Балерина Кшесинская танцевала на сцене, туго затянутая в корсет, до 7-го месяца. Если подумать, то становится понятно, что все наши гении – Чайковский, Достоевский и др. – родились от «корсетных» матерей. Судя по уменьшению процентного содержания гениев в современном мире, может, стоит вернуться к ношению корсетов.
Потом корсет помогал сохранить семейную верность – муж мог завязать на нем утром особый бантик, к тому же женщина не могла надеть корсет самостоятельно, а учитывая, что все платья шились с учетом утяжки на 22 см, где-то сняв корсет, она могла уйти только голой.
Я вообще считаю, что 1900-й год был временем идеальной женской формы. Другое дело, что это был стопроцентный обман – талия на 25 см меньше, увеличенная грудь, турнюры. Женщина в то время была центром мироздания. В России это был серебряный век с женщиной на пьедестале, вспомните прекрасную даму Блока. И все благодаря тому, что женщина была недоступна. Муж никогда не видел жену раздетой, даже в корсете мог никогда не увидеть. Что у нее под корсетом, он мог понять, только если бы пошел в публичный дом, именно поэтому они были очень распространены. Все объяснение великой славы кабаре Moulin Rouge и Folies Bergère заключается в том, что там танцовщицы работали не в театральных костюмах, а в белье – панталонах, у которых тогда еще не было внутреннего шва. Канкан в них был не просто эротикой, а откровенной порнографией. Мужчины, видя такое, понимали, что их целомудренные жены внутри все раскрыты, от этого шла тонкая чувственность. Женщины были с одной стороны недоступны, а с другой стороны – почти куртизанки.
– Существует мнение, что от корсетов женщины отказались, когда пошли на работу.
– Нет, совсем не так. И пример Трехгорной мануфактуры, о которой я говорила вначале, это подтверждает.
Женщины всегда раздевались перед войной. Когда женщина показывает грудь, это первый признак надвигающейся войны. Вспомните наполеоновские войны начала XIX века. Незадолго до них женщины стали носить прозрачные платья без белья и даже мазали соски красной краской, чтобы они лучше проступали сквозь вуаль на груди. Перед Первой мировой войной женщины также стали носить прозрачные тюлевые платья без внутреннего чехла, закрывающего тело. Любая война – это выброс повышенной агрессии, тестостерона у мужчин, который накапливается при неудовлетворенности своего сексуального желания. Когда мужчина охотник и ему нужно завоевать и содержать женщину, времени на войны не остается.
Корсеты и белье всегда были очень дороги. В 1900-е в России стоимость набора белья доходила до 100 золотых рублей. Если вы вспомните роман Горького «Мать», то там бунт на реке Лене произошел только потому, что рабочим не доплатили одну копейку. Мир был уравновешен женщиной на пьедестале. В 1900-м женщина достигла идеальной формы за счет белья, не было ни одной войны, мужчины были заняты завоеванием, расшифровкой, поиском идеальной женщины. Весь всплеск военных конфликтов и гомосексуальных интересов объясняется тем, что женщина потеряла тайну и манкость, она стала абсолютно раскрытой и ничего не скрывающей. Поль Пуаре отлично ухватил это настроение и предложил моду без корсетов. Промышленники предлагали ему большую взятку за то, чтобы он отказался.
Шутки шутками, но белье в состоянии привести к гармонии в мире. Настоящая суть человека выражается в его белье. Кажется, что белье – это абсолютная ерунда, просто тряпочка, но на самом деле нет ничего более подлинного. Внешне мы можем соответствовать любому навязанному дресс-коду, а внутри быть самими собой. Белье – это великое средство психологической разгрузки.
Сейчас производителям белья можно посоветовать быть максимально раскованными, чтобы позволить женщине поиграть в любые образы. У нас существует огромный перепад между ширпотребным и люксовым бельем, которого в принципе быть не должно. Белье сейчас не может стоить дорого, потому что все исходные материалы, стретчевые полотна не дороги.
– Как художник по костюмам вы создавали для актеров белье и купальники?
– Поскольку я помешана на этом, то в «Современнике» я одела всех актеров в корсеты, даже мужчин. Актеру необходимо поменять кожу, выстроить новый образ, найти нужный голос, манеру поведения. Белье позволяет дать ему ощущение скелета внутри. В советских панталонах королеву не сыграть. В театре Пушкина сейчас я делаю спектакль о красивой любовной истории, случившейся в Америке в 1970-е, там актеры будут носить очень милое белье с розочками и цветочками.
– Много ли в России коллекционеров белья?
– В России людей, которые занимаются собиранием только белья, я не знаю. Я – счастливый коллекционер в том плане, что мне многое отдают бесплатно. Конечно, я езжу по всем блошиным рынкам, выискиваю интересные экземпляры, но вообще собирать белье сейчас довольно затратное дело, стоимость корсета может доходить до 10 тысяч евро. Для советского белья не нужно больших затрат, нужно просто хотеть этого. Белье у меня уже везде – в мастерских, в театре, дома.
России необходим настоящий музей одежды (даже не моды, а одежды). В «Эрмитаже» и других нескольких музеях в запасниках хранятся какие-то экземпляры, которые раз в 10 лет выставляются. Так нельзя. Если мы пытаемся сохранить себя как империю, то должен быть настоящий имперский музей одежды, чтобы это было не только привлекательно для иностранцев, но чтобы он позволял восстановить целостную картину – белье, одежда, обувь, история производства. Собрания всех коллекционеров, которых я знаю и кто всерьез занимается русскими вещами, переполнены, и они только и ждут, чтобы это можно было куда-то отдать.
Какое-то время назад я думала: ну что я все время хожу и про трусы рассказываю, как маньяк, но потом я поняла, что нам есть чем гордиться. Победа в футбольном чемпионате – это замечательно, но у нас есть такие вещи, о которых никто не знает, какой мы внесли вклад и какие медали имеем. Мне кажется, это нужно восстанавливать, но это должно быть решение государства. Поскольку я максималист, то считаю, что музей одежды можно открыть, например, в музее революции. Это центр столицы, там можно создать базу, обучать студентов, выпускать книги. Единственный, кто что-то сделал, – это Александр Васильев, он вызвал интерес к русской одежде, хотя бы к русскому зарубежью. Со своей стороны я готова отдать белье. Но если это будет музей белья, то под все модели нужно делать манекены из березы, что дорого.
Что касается моей коллекции советского белья, то западные историки моды и телевидение часто предлагают мне рассказать о нем, предоставить экземпляры для выставок. Я пресекаю это, потому что иностранные заказчики хотят рассказать красиво, но не возвышающе. Они даже это специально оговаривают – пусть будет дико и смешно, чтобы все воскликнули: ах какие варвары! Мне кажется, что стеб здесь не уместен. Это как будто я подойду к маме, подниму юбку и скажу: «Смотрите, какие смешные панталоны». Я на такие предложения не отвечаю. Пусть лучше не видят, чем в таком издевательском ключе. Это очень серьезная тема. Здесь скорее поплакать можно, чем посмеяться.
Фото: http://www.mediaport.ua
Источник: http://www.modnoe.ru/
В сюжете: модамода в СССРРоссияИстория Россииженщиныженская красота
