С толерантностью у нас еще хуже, чем с долларами

 Это выдержки опроса, проведенного как-то  изданием “Коммерсант” :

Борис Клюев, актер:

Не могу быть терпимым к излишней уверенности, спокойствию. Не уверен, что вообще способен чувствовать себя комфортно. Никогда не смогу смириться с жестокостью. Она не может быть оправдана никакими целями, идеологией. Людей, которые пошли искать виноватых, нельзя оправдать.

Вячеслав Тимченко, первый заместитель руководителя фракции "Единая Россия":

Процентов на 90 мне хватает — за рюмкой, по сути дела, могу ужиться со всеми и вытерпеть любого. Впрочем, нет — Жириновского не могу переносить ни трезвым, ни пьяным. А толерантность существует не сама по себе — это производная от культуры. И с этим у нас сегодня хуже, чем с долларами.

Евгений Сапиро, экс-министр региональной и национальной политики:

На окружающую глупость. В толерантности главное — мера, хотя, когда ее много, это лучше, чем мало. Штаты научились толерантности, за последние 50 лет ее стало гораздо больше. В чем-то даже слишком. А до бирюлевских событий я не представлял себе объема проблемы. Я думал, что парижский пригород Сен-Дени — это уникальная ситуация, возникшая по недосмотру или недомыслию властей, но, оказывается, разговоры о возникновении и у нас подобных районов не так уж далеки от реальности.

Игорь Коган, заместитель председателя совета директоров Нордеа-банка:

Само слово "толерантность" и концепцию толерантности я считаю глубоко порочными. Есть хорошее понятие "веротерпимость" — она в России всегда была и, надеюсь, будет. Есть хорошее понятие "мир". Но у нас не должно быть никакой толерантности к таким явлениям, как хамство и варварство приезжих, теневая экономика на труде мигрантов и связанная с ней коррупция.

Всеволод Чаплин, протоиерей:

Стараюсь, чтобы на все хватало. Внутренне я не всегда толерантен, но, когда меня что-то раздражает, я стараюсь схватить себя за язык. Когда говорят, что ксенофобия — это естественно, это правда. Но это так же естественно, как публично раздеться, когда жарко, или не сдержать позывы кишечника. Человек цивилизованный тем и отличается от нецивилизованного, что он это подавляет. Я нетолерантен, как, думаю, и все. Но в социальном поведении, надеюсь, толерантности хватает.

Лев Рубинштейн, поэт:

Я военный человек, меня ничто не раздражает. Я среди всех этих народов прожил 25 лет во время службы. Но, когда они наглеют и ведут себя неподобающе, начинаешь раздражаться. И никакие центры толерантности не помогут. Надо сделать так, чтобы они жили не по-скотски, работали, медстраховку имели, а главное, чтобы в расчетах был ликвидирован черный нал.

Михаил Сорокин, генерал-лейтенант, с 2001 по 2011 год член Совета федерации:

Говорить сейчас о толерантности — все равно что рассуждать о Шопене на процессе 1937 года. Не могу спокойно смотреть на глупость тех, кто считает, что педалирует общественные темы, а на самом деле задействован втемную в межклановых разборках. На публику, которая занимается ксенофобскими делами. Это люмпенизированные обыватели, которых вид человека не их породы ломает и вызывает агрессию.

Гейдар Джемаль, председатель Исламского комитета:

Вообще я толерантен, хотя есть вещи, которые мне могут не нравиться. Но я не буду бить витрины. Я хочу, чтобы власти внимательнее занимались миграционными вопросами и не давали поводов народу устраивать сходы и беспорядки.

Павел Буре, хоккеист, чемпион СССР:

К власти я нетолерантен. Бирюлево может повториться везде. Еще в 2005 году я предлагал Лужкову создать Торговый дом Кубани, Торговый дом Сибири, Торговый дом Дальнего Востока и т. д. И что? Кому выгодно, чтобы мигранты трудились за копейки? Власть не хочет разорвать этот порочный круг. Нужно спросить с тех, кто отвечает за экономику страны: как они допустили, что столько мигрантов трудится в Москве?

Николай Харитонов, председатель комитета Госдумы по региональной политике:

К любой агрессии у меня мало толерантности. Народный сход на почве этнопреступления может дать ощущение, что националисты и фашисты правы. Меня возмущает, что правоохранители и власть не хотят признать свою вину. Вместо того чтобы уволиться, они ищут зачинщиков.

Виктор Ерофеев, писатель:

Я абсолютно толерантный человек. У меня один Бог, а все люди равны перед Богом. Но я не смирюсь, пока в государстве нет демократии и чиновники воруют. Как я, офицер, Герой России, могу быть к этому толерантным? И к преступникам, подобным Зейналову, я отношусь нетерпимо — такие, как он, должны исчезнуть.

Магомед Толбоев,летчик-испытатель, Герой России:

 В национальном вопросе я очень толерантен, а к националистам отношусь с сожалением. Но бороться нужно с властью, она их провоцирует.

А это лишь некоторые визуальные выражения толерантности в Рунете: