Фундаментальная задача России – помочь властям соседней страны не допустить «цветной революции»
«Русская сила». В чем ошибка отношений России с соседями.
В свете событий в Армении и российской реакции на них активно обсуждается эффективность политики России на постсоветском пространстве – ее сравнивают с эффективностью американской концепции «мягкой силы», взятой при Медведеве за основу. Сравнение, понятно, не в пользу России. Но почему у американцев получается, а у нас нет? Все ли дело в технологиях, профессионализме и качестве проводимой политики? Или мы имеем дело не с красивой и респектабельной «мягкой силой», а с совсем иным явлением?
Концепция, реализуемая Россией, никак не может характеризоваться термином «мягкая сила». Попробуем понять, почему Россия не может позволить себе проведение политики «мягкой силы». Пять простых пунктов.
Первое. Концепция «мягкой силы» США направлена на то, чтобы выращивать дружественную для США среду внутри страны – с помощью ценностного сближения и длительного, скрупулезного формирования связей с местными элитами на долгосрочную перспективу. США стремятся взаимодействовать как можно с более широкими группами влияния и исходят из понимания, что конфликтность с местными элитами деструктивна. Печеньки на приемах ест не только оппозиция, но и представители власти. США отказывают в поддержке только заведомо проигравшим. Путин убежден, что Запад, например, в феврале 2014 года должен был бороться за Виктора Януковича и заставить оппозицию выполнять подписанные компромиссные соглашения. Но для Запада это было невозможно: если президент страны выронил власть из рук, никто ее обратно не вложит.
Мы не за – мы против. Мы противостоим «врагам» не только внутри собственной страны, но и в странах, включенных в зону влияния
Итак, американская «мягкая сила» нацелена на формирование дружественной среды. Российская политика, наоборот, является по своей сути контрреволюционной. Мы не за – мы против. Мы противостоим «врагам» не только внутри собственной страны, но и в странах, включенных в зону влияния. Россия заведомо приходит с неким мерилом и всех делит на «своих» и «чужих», врагов и друзей. Фундаментальная задача России – помочь властям соседней страны не допустить «цветной революции». Фундаментальная задача США – выстроить отношения с любой силой, которая выиграет в результате смены власти любым путем, будь то революция или выборы.
Второе. Разное отношение к процедурам. Есть масса примеров, когда Запад не признавал выборы демократическими. Что за этим следовало? Отказ от контактов с новыми лидерами? Нет, конечно. Для США это не основание для конфликтов с новой властью, если только они не видят в ней угрозу национальной безопасности.
Но дело не в этом. США концептуально поддерживают ротацию элит, а Россия концептуально противостоит ей. Николай Патрушев, наверное, на это сказал бы, что Вашингтон стремится обновить постсоветскую элиту, чтобы переориентировать ее на Запад. Но на это можно ответить, что и Россия хочет сохранить свое влияние на правящие элиты, понимая, что новые могут оказаться менее дружественными (и оказываются). Россия добивается от соседей контролируемого и предсказуемого формирования органов официальной власти. Для США контролируемые выборы – это снижение легитимности властей и прямой путь к дестабилизации в перспективе. Армения, Украина, Грузия – масса примеров. Для России выборы – это способ легитимации правящей элиты. Для США – способ ее обновления. И именно поэтому у России резко сужается объект применения «мягкой силы», а у США максимально расширяется, будучи направленным на все основные силы.
Такой подход отражает ограниченность выбранной Россией концепции и приводит еще к одному пагубному эффекту: делая ставку на правящую элиту и контролируемые выборы, Россия обрекает действующий режим на неизбежный моральный износ и неспособность легитимного обновления мандата. При ставке на полный контроль над ротацией элит единственной ему альтернативой оказываются «цветные революции», потому что российский концепт не подразумевает смены власти демократическим путем, а сама возможность демократической процедуры воспринимается как угроза, ибо исключает гарантии избрания конструктивных, в понимании России, сил. Единственная ценность, которая объединяет Россию и постсоветские элиты, не затронутые революциями, – это ценность несменяемости власти.
Третье. Вся идеология «русского мира» – это либо ставка на выращивание контрэлиты (способной противостоять антироссийским позициям) в случае, если у власти недружественное правительство, либо помощь дружественному режиму в формировании антиамериканской политики.
Источник: по материалу Слон
