Песни охотников и воинов, объединяющие племена

Среди военно-облавных песен, бытовавших в среде бурятских племен хонгодор, шошолок, нойод и их соседей, наряду с песнями мэргэна Дэгдэхэя и мэргэна Могсона, выделяется песня Шодоин Иринчина. Ее пели еще в начале 20 века, приписывая авторство самому герою. В стихах отмечается, что Иринчин среди десяти холбонов облавщиков стал старшим и удалым, среди двадцати холбонов был хошунным батуром (или батуром шедшим впереди хошуна).

Холбон — старая бурятская военно-административная единица, объединяющая несколько улусов (поселений). Хошун — более новая военно-административная единица, объединяющая несколько сомонов (см. ниже), но в данной песне  имеется в виду не такое подразделение. Здесь, скорее всего, подразумевается тот хошун (построение воинов), который идет на фланге войска (облавы) с целью встретиться с другим таким хошуном и замкнуть кольцо окружения. Кроме того, учеными высказывалась версия, по которой некогда могла существовать особая форма облавной охоты «хушуута аба», где охотники не пытаются окружить зверей, а как бы рассекают их клином. Трудно сказать, что именно имеется в виду в песне Иринчина.

Шодон соохор моритой

Шодойн хγбγγн Иринчинби,

Хурдан соохор моритой

Хори гараhан Иринчинби.

Арбан холбооной абадань

Ахалагша болоhон хγйхэрби,

Хорин холбооной абадань

Хушууша ябаhан баатарби.

Шодон соохор моримни,

Морин бэшэ юун бэ?

Шодойн хγбγγн Иринчин

Эрэ бэшэ юун бэ?

Интересным нюансом песни является то обстоятельство, что в ней указывается хоринское происхождение героя, но самими исполнителями он воспринимается как «хонгоодор яhатанай баатар хγн», т. е. батур хонгодорского племени. Это восприятие Иринчина зафиксировал С.П. Балдаев при записи фольклора ангарских бурят.

Исторический Иринчин (Ринчин), сын Шодо, с 1732 по 1765 был главным тайшой (ахалагша тайша) хоринских бурят. Он происходил из династии тайшей, начавшейся с Болтуриг Шодо. Как же так получилось, что песня Иринчина оказалась популярной среди хонгодоров, а его самого они считали собственным батуром?

В 18 веке среди ангарских бурят распространилась своеобразная мода на хоринские песни. С того времени и до недавних лет не только хонгодоры, но и булагаты распевали такие известные песни, как «Шэлдэй зангиин дуу» и «Прощальная песня воина». Походная песня времен хоринско-цэцэн-хановских столкновений “Бряцает мой панцирь” в фольклоре хонгодоров стала ассоциироваться с их полководцем Ута Байма, разбившем Сухэр-нойона.

Самая известная из этих песен сложена то ли самим Шэлдэем перед казнью, то ли его выжившими соратниками после трагической гибели командира сомона (эскадрона ~150-160 сабель, также сомоном называется административная единица, которая в военное время обязана выставить указанное количество воинов). Сам Шэлдэй происходил из хукура жинхэн рода галзут хоринского племени.

Монгольский исследователь Б. Нацагдорж приводил строки из маньчжурских документов, в которых описан путь сомона во главе с Шэлдэем в марте 1730 г.: «разбили караульного зангина Дага... вышли через караул Хорин нарасун. Разбили российского караульного начальника Интуна и осели в местности Ульхун за Ононом». Таких восставших эскадронов только из ведомства бэйсэ Янжувдорджи через границу прорвались полностью четыре, еще восемь — частично.

Маньчжуры в соответствии с Буринским трактатом требовали выдачи повстанцев, но российская сторона довольно долго тянула с этим, будучи просто физически не в состоянии осуществить вытеснение обратно через границу огромной массы вооруженных людей. В конечном итоге, собрав всех, кого можно, русских и казаков, натравив на повстанцев их же бурятских родственников, Россия вытеснила их на маньчжурскую сторону. Там, по преданию, некоторые лидеры были казнены.

Текстуальные совпадения исходной хоринской песни с ангарскими песнями о Шэлдэе довольно велики, в чем несложно убедиться:

Гунан гунан хараханин

Гурбан хγлдθθ шγдэртэй

Голшиг бага Шилэдэй ни

Гурбан дабхар сэрэг соо...

(хоринский вариант в записи А.М. Позднеева 1870-х гг.)

Гунан гунан харахамни

Гурбан хγлдθθ шγдэртэй

Гγрмэлзэгшэ Шэлдээ

Гурбан дабхар сэрэгтэй...

(нукутский вариант в записи С.П. Балдаева 1921 г.)

В среде ангарских бурят песня Шэлдэя часто объединялась с другой хоринской песней, в которой герой, смертельно раненный в дальнем походе, передает прощальные слова родным:

Хатуу тγмэр hаадагни

Хадын зэбсэг болохон,

Хайратайхан хара бэемни

Хари газарта хосорхон...

Песня умирающего в походе воина по смыслу походила на прощание Шэлдэя перед казнью, поэтому строки обоих песен иногда переплетались. Однако была и разница. В первой из песен воин отмечает, что хотя он и смертельно ранен, но колчан его врагам не достался. Судьба Шэлдэя, как мы понимаем, сложилась много трагичнее. И этот трагизм чувствовали буряты по обе стороны границы.

Таким образом, мода на хоринские песни, вызванная в том числе и прибытием на Ангару изгнанных из Хори шаманов, могла повлиять на проникновение образа Шодоин Иринчина в песенный фольклор хонгодоров. Однако отождествление не так давно жившего хоринского тайши с хонгодорским батуром одной модой вряд ли можно объяснить. Тут кроется что-то еще. Возможно это отзвук древнего родства, а возможно хонгодоры ездили в Хори и принимали участие в тамошних больших облавах.

В отличие от той же Тайтуругской облавы, исчезнувшей с укреплением русской власти на Ангаре, хоринские облавы активно и с большим размахом проводились весь 18 и половину 19 века. Поначалу весь хоринский народ считался иррегулярным конным войском, поэтому на различные полувоенные мобилизации в их среде русская власть в то время не считала нужным реагировать слишком остро. Нет ничего фантастичного в участии в хоринских облавах гостей из хонгодорских улусов. Кроме того, у нас есть сведения о проживании в Хори некоторых хонгодорских героев.

В 18 веке у хонгодоров случился конфликт с начальством Бельского острога (на р. Бγлеэн / рус. река Белая). В преданиях рассказывали, что острожные власти грабили окрестных бурят, совершали насилия. Против них выступил Пороног Аранжуев, храбрец из хонгодорского племени. В конце концов его сумели схватить, но доказательств против него много не собрали. Пороног был оставлен в живых, но сослан на восток. До конца дней он прожил на р. Ана, где располагалась ставка главного хоринского тайши. Это был типичный случай применения практики высылки. Точно также самих хоринцев выселяли в Баргузин, селенгинских бурят — на Ангару и т. д.

В памяти бурят Пороног остался страдальцем за народ, пытавшимся противостоять колониальной администрации. О нем пели «Хорото сэрэгγγдээр оролсохо Хонгоодорой баатар Порооног».

Алтан мγнгэн hаадагни

Анаагай голдо жэбэрбэ лэ,

Аранжууе хγбγγн Порооног

Эжэнэй хотодо зорибо лэ.

Хорин шγрэтэй хормогомни

Худанай голдо жэбэрбэ лэ,

Холшорто багахан Порооног

Хаанай хотодо зорибо лэ.

В песне, певшейся от лица Поронога, упоминаются реки Ана и Худан (в Кижингинском и Хоринском районах), протекающие по территории Хоринской степной думы. По всей видимости, география тех мест не была совсем уж незнакома хонгодорам.