Как буддизм пришел в Туву
Тува — один из традиционно буддийских регионов России. Кочевые народы, населявшие эти земли, впервые встретились с буддизмом еще во II веке до н. э. Вторая волна буддийского влияния пришлась на VI–VIII века н. э. А сегодня на священной горе Догээ, неподалеку от столицы Тувы города Кызыла, строится пятнадцатиметровая статуя Будды, которая станет самой высокой в России. Журнал Буддизм.ru опубликовал статью Антона Калютича о истории проникновения и становления буддизма в Туве.
C вершины горы Догээ, расположенной неподалеку от Кызыла, открывается живописный вид. Слияние рек Большой Енисей и Малый Енисей, горные хребты с заснеженными пиками, степные террасы у их подножий и захватывающая дух панорама столицы — для тувинцев это знаковое, священное место. На протяжении веков местное население поклонялось Догээ, считая ее обителью духов, а последователи совершенно разных духовных движений совершают к ней паломничества и по сей день.
При советской власти на склоне горы появилась выложенная из камня надпись «ТАР» (Тувинская Аратская Республика), позднее ее заменила другая — «Ленин». А в 2006 году монахи из тувинской Сангхи выложили на склоне сто двадцатиметровую мантру «Ом Мани Пеме Хунг». Гора служила и продолжает служить отражением эпохи. Она — будто зеркало царящих в обществе нравов и пропагандируемых ценностей.
Именно на вершине Догээ вскоре вырастет пятнадцатиметровая золотистая статуя Будды, самая высокая в России. Деньги на ее постройку — это щедрые пожертвования спонсоров и добровольные взносы простых тувинцев. По замыслу строителей, Будда Шакьямуни расположится на шестиметровом позолоченном троне и будет виден из любой точки Кызыла. Статуя послужит символом возрождения буддизма в Туве, венчая многовековую историю становления Учения в этой горной республике. Буддизм проникал на территорию современной Тувы неоднократно.
Некоторые исследователи датируют первые контакты с буддийской культурой II веком до н. э. К этому времени среди племен, населявших эти земли, окончательно сложился кочевой образ жизни, который во многом определил формы быта, культуры, искусства, религии.
Будучи кочевниками, предки тувинцев с пониманием относились к поучениям Тхеравады об обретении гармонии с окружающим миром. Бережное отношение к природе и сегодня воспринимается тувинцами как сама собой разумеющаяся добродетель. Однако в целом буддизм в той его форме — с запретом на убийство животных и исключительно монашескими практиками — был неприменим в повседневной жизни кочевого народа и широко не распространился.
В конце III века до н. э. в степях Центральной Азии сложился могущественный племенной союз — Хунну. Во II веке до н. э. хунну одержали ряд внушительных побед над местными племенами и расселились на территории современных Монголии, Тувы и Забайкалья. Именно для защиты от их набегов Цинь Шихуанди сооружал Великую Китайскую стену. Каждый великий завоеватель, переведя дух после громких побед, прежде всего думает о единой идеологии, призванной сплотить покоренное население. Подобным образом поступили хунну, не прерывая проникновение буддийских знаний из Китая и надеясь, что именно Дхарма объединит жителей завоеванных территорий.
Но кочевая культура в противовес предполагает сильную локализацию и независимость. Кочевников крайне тяжело собрать под знамена какого-то одного учения и убедить следовать в едином направлении, тем более что они часто позиционируют себя выше любой религии, свысока смотря на проповедников. К тому же кочевой образ жизни не позволял тувинцам быть полноценными носителями материальной буддийской культуры. Дхарма по-прежнему не закреплялась в Туве. Начиная с 70-х годов I в.до н. э. владычеству хунну постепенно приходит конец.
Виной тому — внутренняя борьба за власть, экономические трудности и военные поражения. Китайский император У-ди (156–87 гг. до н. э.) привлек на свою сторону всех врагов хунну и выступил единым фронтом. Свою разрушительную роль сыграли и восстания покоренных племен, вспыхнувшие по всей территории державы хунну. Под натиском внешней угрозы и в пылу междоусобной борьбы государство сперва распалось на две части — южную и северную (население Тувы вошло в состав северохуннского государства), а затем непрекращающиеся восстания привели в I в. н.э. к его полной гибели.
В очередной раз буддизм пришел в Туву вместе с древними тюрками — племенами тюкю. В VI–VIII веках они распространили свое военное и политическое влияние на Алтай, Туву и Монголию. На смену Тюркскому каганату в VIII веке пришел каганат Уйгурский. Уйгуров с территории Тувы вытеснили киргизы. Это произошло в IX веке, и вплоть до конца X века именно киргизы обосновались на этих землях, распространяя не только политическое, но и культурное влияние. Древние киргизы были шаманистами, знакомыми в том числе с тибетским боном.
Буддийское влияние продолжало исходить в основном от Китая. В это время тувинцы получили доступ к поучениям уровня Махаяны, которые более органично вписывались в кочевой контекст. Жителей Тувы привлекала возможность любому стать буддистом, невзирая на происхождение, социальный статус и род занятий. В эпоху расцвета Тюркского и Уйгурского каганатов правящая верхушка активно насаждала Дхарму среди населения, по-прежнему видя в единой религии способ контроля людских масс. Но вопреки всем усилиям — а скорее, как раз из-за избыточного давления, — буддизм приживался крайне медленно.
XIII–XVII века ознаменовались постепенным распространением буддизма среди тувинских родоплеменных общин, которые находились в составе государственных образований, избравших буддизм в качестве основной религии.
Еще в середине XI — начале XII веков на территорию Тувы стали приходить монголоязычные племена. Изначально все они были язычниками. Но уже в XIII веке при Хубилай-хане буддизм в Монголии и подконтрольных землях входит в период расцвета. Мы все наслышаны о монгольских похождениях Карма Пакши (Кармапы II) (1206–1283 гг.); Хубилай-хан (1215–1294 гг.) и особенно его старший брат Мунке (1208–1259 гг.) многие годы были его учениками. Карма Пакши пользовался огромным уважением в ставке монгольских правителей и неоднократно подчеркивал важность поддержки всех буддийских школ. В это время в Туву пришел тибетский буддизм, в том числе и поучения Алмазного пути. Ведущую роль, в основном по политическим причинам, со временем заняла школа Гелуг.
Археологические исследования в центральной части Тувы подтверждают наличие по всей ее территории буддийских храмов, пагод и часовен, датируемых XIII–XIV веками и отстроенных по канонам, принятым в Монгольской империи. Буддизм основательно проникает на территорию Тувы, и местное население впервые получает целостное представление об Учении.
Монгольская империя, раздираемая на части кровавыми междоусобицами, распадается к началу XVII века, и на ее осколках вырастает государство Алтын-ханов. Позиции буддизма к этому времени так окрепли, что активное участие высоких лам в политической жизни общества было обычной практикой. В решении внутренних и внешних вопросов они выступали в качестве главных советников Алтын-хана, нередко принимая участие и в дипломатических отношениях с другими государствами, в том числе с Россией.
Буддийские общины были крупными собственниками земельных угодий и скота. Многие тувинские племена управлялись феодалами духовного звания. Этот факт дает представление о распространении буддизма среди обычного населения и подчеркивает определяющее значение буддизма в религиозных предпочтениях местных тувинцев.
В XVIII–XX веках происходило становление и усиление буддизма как официальной религии тувинцев. Во второй половине XVIII века население Тувы попадает под иго Китая. В качестве управляющего тувинскими землями стал назначаться амбын-нойон. Первые амбыннойоны Тувы были монголами. Начиная с 80-х годов XVIII века в Туве стали появляться первые стационарные буддийские монастыри (хурэ).
Маньчжурские власти, господствуя над соседними народами, стремились укрепить положение буддизма и усилить его влияние на массы. Именно в религии они видели инструмент духовного порабощения народа, недовольного усиливающимся социальным и имущественным неравенством.
По приглашению амбыннойнов в Туву чаще стали приезжать монгольские и тибетские ламы (преимущественно традиции Гелуг), они находили поддержку и покровительство со стороны тувинской феодальной власти. Школа Ньингма также получила значительное распространение. Учителя-тувинцы были большой редкостью, мальчиков-послушников из тувинской среды начали регулярно отправлять на обучение только с 1870 года.
Со второй половины XIX века еще активнее развернулось строительство монастырей. Изначально архитектурный стиль сооружений заимствовался у монголов, китайцев и тибетцев, но со временем в облик этих построек тувинцы стали вносить свои уникальные, неповторимые национальные черты.
Монастыри отстраивались за счет принудительных поборов с местного населения. Их возводили недалеко от центров политической власти, что символизировало единство светской и духовной сфер жизни общества. Высшие ламы монастыря нередко оказывались близкими родственниками нойонов.
Духовная жизнь монастырей выстраивалась по монгольскому варианту, хотя структура складывалась более простая. Например, у тувинцев отсутствовала традиция сознательных перерождений.
Буддийские общины активно участвовали в политической и экономической жизни региона. Владея обширными землями и крупным поголовьем скота, они сами занимались торговлей, а также не чурались давать населению деньги в долг под проценты.
Буддизм в Туве не встречал на своем пути значительных препятствий. Сил, которым бы он мешал и противостоял, практически не было. Другие духовные течения относительно легко стали сосуществовать с Учением. К тому же буддизм поддерживался местной властью — духовная иерархия укрепляла в тувинцах ощущение необходимости и закономерности феодального устройства общества.
Одной из особенностей становления буддизма в Туве было и есть его тесное сосуществование с шаманизмом — исконной системой верований тувинских племен. Шаманизм оказался очень живучим, в то время как поучения тибетского буддизма долгое время оставались труднодоступными для народа. В итоге к началу XX столетия в Туве сложилась неоднозначная ситуация: устои одного мировоззрения оказались расшатаны, а начала другого еще не усвоены.
Буддийские ламы в открытую не боролись с языческими традициями тувинцев, предпочитая интегрировать наиболее стойкие шаманские обычаи в буддийскую практику. Форма оставалась прежней, но содержание менялось. Например, тувинцы перед началом трапезы считали необходимым плеснуть немного чая или молока и бросить кусок жира духу-хозяину домашнего очага. С распространением буддизма такое подношение стали делать в честь Будды. Также шаманские корни лежали в основе обряда освящения животных, проводимого для защиты от болезней домашнего скота. С приходом в Туву буддизма подобный обряд стали проводить и ламы.
Подобный симбиоз проявлялся во многих сферах жизни, начиная от смешанного пантеона «божеств», на котором Майтрея и Манджушри уживались с языческими персонажами, и заканчивая буддийско-языческими похоронами, когда ламы всячески стремились освободить умершего от груза негативных впечатлений, а шаман — задобрить его душу, дабы та не возвращалась в виде злого духа.
В повседневной жизни взаимодействие буддизма и шаманизма было еще более заметным. Нередко заболевший лама приглашал к себе целителя-шамана, а захворавший шаман обращался за помощью к буддийскому учителю, надеясь на его обширные познания в тибетской медицине. Иногда женами лам были шаманки.
У тувинских лам не было переводов трактатов по тибетской медицине. Те знания, которые они все же могли использовать на практике, сталкивались с недостатком оригинального сырья. Тувинцы самостоятельно подбирали ингредиенты для снадобий, исходя из местных возможностей и порождая тувинский вариант тибетской медицины.
Хотя активное миссионерство вообще не свойственно буддизму, на протяжении всей истории становления Учения в Туве его насаждали сверху. Правители отдавали ему предпочтение в силу политических причин и почти не принимали в расчет духовные соображения. Мотивация была простой — сплотить завоеванное население на всей территории вокруг единой религии, упростив задачу контроля над массами.
Местные ламы не противились такому отношению. Тувинские монастыри пользовались привилегированным положением и в открытую поддерживали сложившуюся социальную иерархию, являясь при этом ее органичной частью. Школа Гелуг, известная четкой системой духовных должностей и жесткой, лишенной гибкости структурой, была естественным выбором правящей верхушки, к тому же предопределенным исторически.
Несмотря на формально повсеместное распространение буддизма в Туве, поучения редко «опускались из головы в сердце» последователей. Но они становились частью интеллектуальной жизни населения. Священные церемонии проводились на старомонгольском языке, без перевода.
Нередкими были ситуации, когда пришедшие в храм жители оставались безучастными к происходящему и беспечно переговаривались друг с другом во время пения пудж. Не в силах уследить за происходящим на чужом языке, они следовали Учению лишь формально.
Советские годы, как известно, были не лучшим временем для любой духовности. Единственной религией, которая имела право на существование вплоть до распада СССР, была коммунистическая идеология. Церкви и храмы планомерно разрушались, духовные сподвижники подвергались гонениям и репрессиям. Начиная с 1930-х годов буддийская передача в Туве была почти полностью уничтожена. Лишь редкие старики-ламы тайно продолжали свою практику. Сохранить передачу от полного исчезновения помогла клановость тувинцев. Когда кто-либо из представителей рода занимал крупный республиканский пост, он, несмотря на господство официальной идеологии, негласно позволял жителям выполнять духовную практику. Основное условие — делать это не публично и максимально скрытно. Ситуация, в которой кто-то сдает своего соседа, была для тувинцев настоящей дикостью.
В 1990 годы, пользуясь небывалой внешней свободой и открытостью, в Туву хлынули проповедники всех мастей, в том числе христианские секты. Будучи опытными миссионерами, они оперативно перевели свои главные книги на тувинский язык, что позволило им привлечь немало местных последователей.
Началось возрождение шаманизма и буддизма — в основном по инерции, в дань уважения к предшествующим поколениям. И хотя ламы становились все ближе тувинцам, именно шаман воспринимался своим, родным. Он был понятен простому народу. Да и грамотного буддийского ламу в те годы найти было нелегко. Многие из тех, кто претендовал на роль учителя, не знали элементарных буддийских основ и были подвержены страсти к алкоголю.
Сегодня ситуация во многом изменилась. Появилось больше ясной информации о поучениях Будды, а также достаточно образованных специалистов, способных эти поучения понимать и передавать дальше. А отсутствие внешнего давления дало тувинцам внутреннее пространство для того, чтобы разобраться в себе и по-настоящему проявить свою идентичность. Все больше жителей Тувы приходят в буддизм. Приходят осознанно и надолго. Внешне свободные, они начали принимать Учение внутренне.
Простой народ все охотнее открывается буддизму, понимая, что шаманизм не станет основой духовного возрождения нации. Когда в каждой местности свой главный дух и все хотят от последователей разных вещей, тяжело выбрать общее направление развития. Буддизм же предложил тувинцам ясную цель и дал для ее достижения ясные методы. Именно Дхарма, по мнению жителей Тувы, может воспитать и дать образование, взрастить мудрость и объединить нацию.
Развитие буддизма в современной Туве поддерживается на государственном уровне. Новая элита республики уверенно декларирует, что религия просто необходима для развития, и всячески поощряет инициативы местной Сангхи. Важным остается тот факт, что именно в свободные времена, когда тувинцам дали волю самим выбирать, какому следовать пути (а может, не следовать никакому), — именно в это время буддизм проникает в сердца людей и обращает к просветляющим ценностям.
Лишь некоторые характерные черты пока не сумел искоренить буддизм в Туве. Это склонность населения к алкоголю и конокрадству. Монголы, живущие в пограничных с Тувой областях, до сих пор периодически страдают от набегов отчаянных тувинцев. И в наши дни, пригнав домой табун угнанных лошадей, тувинский житель будет считаться героем.
Золотистая статуя Будды Шакьямуни, которая совсем скоро должна появиться на горе Догээ, — яркий символ выбора тувинцев: будущее республики они связывают с буддизмом. Именно Будду они хотят видеть каждый день на вершине священной для них горы, именно в нем принимают Прибежище. Дорога на вершину Догээ всегда воспринималась местным населением и паломниками как очищение от негативных впечатлений. И прежде чем окончательно закрепиться в сердцах тувинцев, Учение дало им возможность пройти через многие испытания, веками проверяя способность сохранять живую передачу. Видимо, именно сейчас, в начале XXI века, тувинцы по-настоящему готовы взять на себя эту ответственную задачу.
Источник: Буддизм.ru