Состав армии Чингисхана

Численность монгольской армии является самым спорным и обсуждаемым вопросом в историографии. Размеры монгольской армии обычно были значительно меньше, чем их противников. Вся история их завоеваний есть история побед над превосходящими силами. Фантастические цифры легко опровергаются простым соображением, что малочисленное степное население не имело возможности создать большую армию.

Все население восточной части Великой степи, которая с 1206 года составляла собственно державу монголов, не превышало один миллион и не могло выставить более двухсот тысяч воинов по исчислению Э. Хара-Давана. По данным Л. Гумилева монгольский этнос того времени едва насчитывал 600 тысяч. А это значит, что максимально возможная мобилизация могла с трудом дать двести тысяч воинов.

На практике, даже при таком высоком уровне милитаризации общества, который существовал при Чингисхане и его преемниках, армия была значительно меньше, так как единственных сыновей в семьях кочевников не брали в армию. Если в войске случайно оказывался один сын из семьи, то ему полагалось носить в одном ухе серьгу и командиры старались не отправлять его на опасные задания.

Согласно А. Доманину, средневековая Русь располагала мобилизационными возможностями в двести пятьдесят тысяч воинов. Население ее составляло 6 миллионов по Л. Гумилеву, 10 миллионов – по Г. Вернадскому. Если их цифры верны, то 250 тысяч представляют собой сильно заниженный потенциал. По данным Л. Гумилева, империя Хорезм с населением 20 миллионов располагала 400-тысячной конной армией. В соотношении 3:1 страна могла поставить «под ружье» 6,6 миллиона человек.

По данным В.А. Кучкина, всего в русских землях в начале ХIII века проживало около 300 000 (298 475) городских жителей. Если горожане древней Руси составляли 2% от сельского, то все население должно исчисляться примерно в 15 миллионов человек. Однако этот процент был выше, так как в число горожан входили представители знати и обслуга, воинство – дружинники, духовенство, ремесленники – кузнецы, плотники, ткачи, гончары. Мастеровые люди являются наиболее многочисленным и текучим элементом социума вследствие бродяжничества. Они жили как в городах, так и за их пределами, так называемых посадах.

Поэтому точное соотношение между горожанами и сельчанами установить трудно, и мы берем примерные цифры населения русских княжеств в первой четверти XIII века. Тогда при 3% городских жителей население Руси составит 10 миллионов, при 4% – 7,5, при 5% – 6 миллионов человек. Аналогично монгольской пропорции 3:1, Русь могла выставить 2 – 2,5 миллиона солдат при 6 – 7,5 миллиона населения соответственно.

Число городов на Руси того периода в летописях варьируется в пределах сотни. Число княжеств в начале ХIII века «крутится» в хрониках около цифры 14, следовательно, и столиц их было примерно столько же. Понятие города или «града» относительно, так называлась любое поселение, обнесенное оградой, обычно бревенчатым частоколом. Каменные стены вокруг больших городов появились в ХVI веке. Кроме того, города на Волге не были русскими.

Идея об огромном количественном перевесе монголов, безусловно, возникла по вине множества писак. Принадлежа к побежденным народам, они имели понятную тенденцию преувеличивать во много раз монгольские силы. Такие свидетельства вполне понятны с психологической точки зрения.

Следовало объяснить, как замечательные, цивилизованные и могучие державы моментально рухнули под ударами диких необразованных варваров, каковыми они считают по сей день монголов. Преобладание числом оправдывало разгром: «Наши бились как львы, но их было в десять (двадцать) раз больше, и мы проиграли…», иронизирует Александр Доманин.

Преувеличенные во много раз данные о числе номад, приводимые в источниках, могут быть объяснены другими причинами, например, военной хитростью. Перед сражением ночью перед лицом врага они разжигали в несколько раз больше костров, чем требовалось, и тем самым создавали иллюзию неисчислимости своих войск.

Такой метод дезинформации и запугивания противника был весьма эффективным и применялся очень часто. Китайские, персидские, русские, западноевропейские хроники и летописи пестрят сообщениями о бесчисленных монгольских силах, о том, что монголов «как звезд на небе». «Кстати, – шутит тот же Доманин, – на небе невооруженный глаз может увидеть только три тысячи звезд, не возник ли такой фокус у очевидцев?»

Однако при необходимости, когда было нужно наоборот, успокоить врага, заставить его поверить в свое кажущееся превосходство с тем, чтобы отпала нужда в дополнительных военных приготовлениях, монгольские полководцы, и в особенности Чингисхан, стремились преуменьшить свои силы. Это еще до начала войны демобилизовывало противника, и тем страшнее на него действовало, когда он сталкивался с реальной мощью армии номад.

Самый известный пример дезинформации – сведения о монгольском войске, сообщенные шпионом и дипломатом Махмудом Ялавачем хорезмшаху Мухаммеду ибн Такешу. «Ялавач» означает по-монгольски «посол». Махмуд, говоря о численности монгольского войска в сравнении с войском хорезмшаха, уподобил монгольскую армию струйке дыма в ночи, а монгольских лошадей – кроликам. Хорезмшах поверил в свое преимущество и результат был печален для него.

Известно, что в походе у каждого монгольского воина было от двух до четырех запасных коней, нормой считались три лошади. Кроме того, с войском шли табуны резерва и питания. Поэтому силы монголов казались намного большими, чем были на самом деле. От страха пятидесятитысячное войско превращалось в двухсоттысячную армию. Например, в походе на Хорезм 200 тысяч солдат вели с собой один миллион лошадей.

Армия выступила в среднеазиатский поход в следующем составе: гвардия — 1 тысяча, центр – 101 тысяча, правое крыло – 17 тысяч, левое крыло — 52 тысячи, вспомогательный контингент — 29 тысяч, итого 230 тысяч человек. Это максимальная численность монгольской армии, достигнутая в царствование Чингисхана, в которой примерно 30 тысяч составляли немонголы.

Рашид ад-дин говорит, что ко времени смерти Чингисхана в 1227 г. монгольская армия насчитывала 123 000 человек. По данным «Сокровенного сказания монголов» в 1227 г. в армии было всего около 129 тысяч. Это количество тогда было максимальным напряжением монгольского народа.

Жанузак Сабитов опирается на цифры «Сокровенного сказания», поскольку считает, что Рашид ад-дин путает административные тысячи с военными. Помимо указанных выше единиц существовали войска членов ханского рода, его братьев, сыновей и прочей родни. Поэтому, говоря об общей численности монгольского войска в 1206 году, к 95 «внешним» тысячам и 10 000 гвардии – хэшэгто резонно прибавить как минимум еще 30 000 воинов, которых должны были выставить уделы, принадлежащие членам семьи хана.

По завещанию Чингисхана из наличного к его смерти состава армии в 129 тысяч человек в распоряжение младшего сына Тулуя перешла 101 тысяча воинов ушедших в Китай. Из оставшихся 28 тысяч принц Батá получил 4 тысячи с тремя тысячниками – полковниками.

Монголы часто пополняли свои армии воинами из покоренных народов. Иногда те поступали к ним на службу добровольно, иногда их забирали насильно. В рядах монгольской армии служило множество китайцев, главным образом в пехоте, а китайцы и корейцы составляли основу войск хана Хубилая, вторгавшихся в Японию.

По данным Ж. Сабитова, принципы формирования монгольской армии были следующими. Чингисхан издал «Пять положений» о наборе в армию по совету Джебэ (кит. Гэ Баю). В них указано, что из монгольских и других дворов, каждый совершеннолетний мужчина идет в армию, а что касается ханьцев (китайцев), имеющих 4 цина пашни и трех совершеннолетних мужчин, то в армию призывается один человек от двора. Совершеннолетними мужчинами считали с пятнадцати лет, а 60-летние заканчивали службу по старости. Дворы почтовых ямов приравнивались к военным.

Монгольские войска состояли из всех государственных людей (монголов), а войска «таммачи» – из других народов и племен. Их организация такова: все мужчины в семье старше 15 и меньше 70 лет, сколько ни есть должны быть зарегистрированы в призывном реестре как воины. Ребята, которые еще не взрослые, все равно вписываются в этот реестр и называются корпус подрастающих «таммачи». Говоря о них, отдельные исследователи доказывали, что таммачи – это личные войска владельцев улусов и ханств. Этнически они первоначально были монголами, но позже они включили в себя другие кочевые и полукочевые народы, а затем и оседлые

С начала правления Угэдэ с 18 ноября 1229 года был издан указ: «От каждого десятка семей в войска записывается один человек, такой, что находится своими годами в пределах – от 20 и старше, и до 30 лет включительно».

В 1241 году Шиги-Хутуху и другие внесли в реестры 1 004 656 дворов простого народа во всех областях, из которых, за исключением бежавших дворов, имелось в наличии 723 910 дворов. Следовательно, в общем войсковом реестре этих областей было 105 471 человек, из которых проверка показала 97 575 человек в наличии, остальные же находились в бегах. То есть можно считать, что по предыдущему реестру военнообязанных ханьцев (китайцев) было 105 471 человек.

Такое количество китайцев, рекрутируемых в армию, объясняется следующими причинами. Монголы вначале хотели переписывать население Северного Китая по числу совершеннолетних тяглых, но Елю Чуцай убедил Угэдэ, что в Китае традиционно налоги разверстываются по дворам. В итоге хан принял точку зрения Елю Чуцая, но оставил для Средней Азии разверстку по совершеннолетним тяглым. Кроме того, нельзя было вооружать подвластные народы.

Действовало правило, согласно которому в среднем семья (юрта) поставляла в армию двух мужчин. Ими могли быть либо два сына владельца юрты, либо отец и старший сын. Для исполнения приказа великого хана о мобилизации все улусы должны были выделить старших сыновей. Согласно ему, сыновьям нойонов – тысячников надлежало явиться на службу не иначе, как с десятью товарищами и одним младшим братом при каждом. Сыновьям же нойонов – сотников, с пятью товарищами и одним младшим братом при каждом.

Сыновей нойонов – десятников, равно и сыновей людей свободного состояния, каждого сопровождают по одному младшему брату и по три товарища, причём все они обязаны явиться со своими средствами передвижения, коими снабжаются на местах. Все это освящалось именем хана, и понятно, что ни один владелец улуса не мог пойти против традиции, к тому же раздел улусов не нарушался. Никто ни у кого не отбирал улусы, хотя сила каждого улуса была ослаблена путем изъятия мужчин для западного похода. Кроме того, строгого возрастного ограничения солдат не существовало, служили с 12 до 60 лет пока не притуплялись зрение и реакция.

Поскольку большинство кампаний проходили вдалеке от дома и длилось долго, возникала проблема восполнения потерь. Китайский хронист в 1236 г. сообщил, что однажды встретил большое конное пополнение монгольской армии, состоящее из 13—14-летних мальчиков. Дети быстро крепли и мужали в походах и боях, надо полагать. Вначале они служили во вспомогательных частях и когда вливались в боевой состав, были уже достаточно взрослыми для полноценной службы.

Ж. Сабитов изучил динамику военных сил по улусам и их распределение перед западным походом. При этом рассматривается положение де-факто, юридически де-юре в составе каждого улуса почти не произошло перемен. Количество семей (юрт) осталось таким же, как и было.

Однако число изъятых мужчин было непропорционально высоким по отношению к количеству оставшихся женщин: снижение количества мужчин компенсировалось демографическим ростом за счет полигамии и оставшихся мужчин. Существовал важный принцип согласно Ясы, если в семье был только один совершеннолетний мужчина, то его запрещалось брать в армию.

Он исходил из равенства: 1 юрта = 2 совершеннолетних военнообязанных мужчин. Рассмотрев все условия, в методологии оценки монгольского войска была разработана формула, по которой рассчитано общее количество солдат в западном походе.

N=n+q×(X) + S, где N – общее количество войска, которое участвует в походе; n – количество до похода в этом улусе; q – коэффициент изъятия из других улусов, в данном случае он равен 0,5. При этом некоторые части уходили в другие области, например, в Кашмир, в походе Хулегу в Персию он был равен 0,2; при этом воины не изымались из улусных людей, изымались допризывники: 2 из 10 недостигших 15 лет, но бывших уже 13-летними. Гуюк в поход в Европу собирал по 3 человека из десятка (коэффициент 0,3).

X – количество в оставшихся улусах на период призыва их в поход. S – количество союзников.

Среди узбекских племен ХIV века наблюдаются такие племена как тангуты, кидани, карлуки, уйгуры. Значит, представители данных этносов участвовали в западном походе. Предполагается, что никакой пехоты из Китая, Тибета и Средней Азии в армии не было. Карлуки, уйгуры предоставили определенные контингенты конницы, а тангуты и кидани пришли в составе инженерных войск тоже конных.

В походе Хулегу на Ближний Восток, например, присутствовали инженерные войска числом 1 тысяча. Для похода в Европу справедливо такое же число. Количество уйгуров и карлуков было по 2 тысячи, в 1230 году они для сборного тумена Мелик-шаха предоставили по 2 тысячи, а с учетом того, что их мобилизационные способности через пять лет не слишком изменились, предполагается, что они выставили такое же число всадников.

Также надо учитывать, что во время похода к армии присоединялись определенные контингенты, например, тысяча аланов (асов) во главе с их государем, башкиры и мордовцы. Итого общее количество союзников было около 5 тысяч на начало похода. Отмечается, что потери трех туменов в 1230 – 1235 годах приравнены к приросту в те же годы в монгольских семьях. Эти две цифры компенсировали друг друга.

Таким образом, N=n(30)+q×(X)(34,25 – 10)+s(5)=59,25.

Итого 59 250 человек с учетом того, что потери монголов в боях покрывались демографическим ростом. Данная сумма получена путем анализа различных факторов, которые могли повлиять на численность армии, и, несмотря на свою условность, она очень близка к реальной цифре, так как учитывает все факторы.

Эта ничтожная цифра по сравнению с сотнями тысяч по оценкам множества исследователей не должна удивлять, говорит Ж. Сабитов. Ведь мы знаем, что Субудэ и Джебэ с двумя туменами (20 тысяч) и пятью тысячами союзников прошли по Персии, Кавказу, Крыму и Поднепровью, разбив персов, грузин, аланов, половцев и киевское войско на Калке, которое историки оценивают в 82 тысячи. Или же три тумена Чармахана, разбившие войско сына хорезмшаха Джалал ад-дина, а после присылки еще одного тумена победили огромную армию сельджукидов Конийского султаната.

Сабитов Ж. пришел к следующим выводам:

1. При оценке числа армии в западном походе большинство исследователей оценивают ее исходя из внешних факторов: гипотетической величины потерь, количества фуражного корма для лошадей по расчетам Каргалова «на основе данных Карпини», соотношения монголов к немонголам в армии, детерминированности числа солдат количеством царевичей, участвующих в походе. Данные посылки методически неверны, так как не учитывают внутренние факторы, которые могли повлиять на численность армии в западном походе, такие как система призыва у монголов (1 семья – юрта обычно выставляла в среднем два человека), распределение войск и населения по улусам, а также особенности набора рекрутов в улусах велись по принципу «старшие сыновья».
2. При определении численности Ж. Сабитов считает, что 105 тысяч в 1206 году и 129 тысяч в 1227 году отражают реальную динамику армии чингисидов без учета союзных войск.
3. В вопросе о распределении людских ресурсов по улусам, он придерживается версии «Сокровенного сказания монголов», поскольку Рашид ад-дин путает «тысячи» как военно-административные единицы (совокупности юрт, обязанные выставлять 1000 воинов), и чисто военные тысячи – подразделения под управлением нойонов.
4. Исходя из всех посылок, численность монгольской армии оценивается приблизительно в 60 тысяч человек в западном походе. Из них 40 тысяч осталось после ухода туменов Мункэ и Гуюка в Монголию, с учетом потерь в боях с кипчаками – половцами, булгарами, башкирами, асами – осетинами, мордвой и другими народами.

Кроме того, Ж. Сабитов подтвердил свои данные таблицей, показывающей убедительность его расчетов.

Из таблицы 1 видно, что численность в 1235 г. оставшейся армии составила 95,25 тысячи человек. Из этой суммы следует отнять 10 тысяч охраны столицы и 40 тысяч Чармахана всего 50 тысяч, остается 45,25 тысячи. В 1229 году Угэдэ отправил 20 тысяч во главе с Чармаханом (в ином написании Чурмугун) в Персию (Иран). К двум туменам нойон прибавил еще 2 сборных тумена из уйгуров, карлуков, туркмен, кашгарцев, кучайцев, всего 40 тысяч. Это подтвердил Рашид ад-дин. В 1235 г. Чармахан находился в Персии и ему был отправлен еще один тумен в составе войск Бата-хана.

Субудэ тоже имел два тумена монгольского войска и один сборный «из меркит, найман, керей, канглы, кипчак», составленный на пути в Прикаспий. Перемещения не позволяют установить точную цифру его подразделения, но как минимум один тумен (10 тысяч) всегда был в его распоряжении. В 1234 г. его отозвали с Нижней Волги и отправили на Дальний Восток в страну чжурчженей вместе с Дохолху-черби.  В 1235 г. он ушел снова на запад.

В 1235 году в Восточную Европу ушли 45,25 тысячи во главе с принцами для окончательного покорения Дешти-Кипчака, Руси, булгар, аланов, сельджуков, персов, половцев и прочих. Почекаев Р.Ю.  сообщил, что «свидетельством уникальности похода на запад было то, что изначально не был назначен его главнокомандующий. Это стало возможным благодаря тому, что каждый царевич возглавлял войска своего улуса, а Угэдэ просто забыл назначить главного в походе».

Странно читать слова о том, что, отправляя на смерть цвет нации, надежду на будущее, своих детей в чужие и враждебные земли за шесть тысяч километров, будто на прогулку во дворе, забыли назначить старшего и ответственного руководителя. Западный поход был решением еще живого Чингисхана и всего монгольского народа в виде курултая. Все завоеванные земли на западе отходили Бата-хану, сыну Джучи, он и был верховным командующим, обязанный информировать Каракорум каждые три месяца о продвижении вверенного ему, в общем-то, «игрушечного» войска.

Нойон Субудэ был придан ему советником и консультантом, имел при этом особые права и тумен в собственном распоряжении. Он и отвечал за юных чингисидов своей жизнью, его возврат живым или мертвым был необязателен. С ним долго, полагаем, беседовал хан Угэдэ перед отправкой. Субудэ находился вместе с Дохолху-черби на Дальнем Востоке, был отозван и отправлен снова на запад вслед за чингисидами как самый опытный и хорошо знающий ту обстановку.