Степан Калмыков: «Меня в дверь выгоняют – я в окно»!

 

Презентация книжной серии “Университет Байкальской Азии” состоится 25 июня 2021 года в Национальной библиотеке РБ в 14.00. В презентации участвуют: доктор педагогических наук, член-корреспондент РАО Степан Владимирович Калмыков, доктор юридических наук Юрий Ильич Скуратов, авторы и редакторы серии.

Серия состоит из трех томов: I том – мемуары ректора БГУ (1995-2015 гг.) Калмыкова С.В., II том – статьи, воспоминания руководителей подразделений БГУ, III том – статьи, воспоминания известных выпускников БГУ. 

Воспоминания Калмыкова С.В. раскрывают историческое значение создания в Бурятии классического университета с точки зрения усиления позиций России на образовательном, культурном и экономическом пространстве восточной Евразии, а также историю становления политической системы Бурятии в конце XX – начале XXI  века.

Из книги: Калмыков С.В. «Университет Байкальской Азии: время созидания», Улан-Удэ, 2020

 

Часть XI, здесь часть I, часть II, часть III, часть IV, часть V, часть VI, часть VII, часть VIII, часть IX, часть X

Скуратов и юрфак

В этот период я сыграл определенную роль в выдвижении и избрании членом Совета Федерации Юрия Ильича Скуратова, которого тогда с подачи администрации президента России Путина всячески гнобили в прессе.

Напомню, что это было в 2000 году, уже после того, как Скуратов был освобожден от должности генерального прокурора России. Скандал со Скуратовым в прессе произошел в 1999 году, когда он поддержал бывшего премьера Евгения Максимовича Примакова в борьбе за власть с президентом Ельциным и Чубайсом. Тогда генпрокуратура заводила уголовные дела о коррупции на людей из окружения Ельцина.

Путин тогда в качестве директора ФСБ  решал проблему Скуратова. Юрия Ильича сняли с должности в апреле 1999 года, а в начале 2000 года он участвовал в выборах президента России. Расскажу о роли Скуратова в открытии юридического факультета в БГУ.

Со Скуратовым я познакомился, когда был депутатом Верховного Совета Бурятии и там готовился проект новой Конституции Бурятии. К работе по подготовке проекта Конституции были привлечены многие известные юристы, наши земляки. В том числе, доктор юридических наук Юрий Ильич Скуратов, который был директором НИИ проблем законности и правопорядка при Генеральной прокуратуре России, и доктор юридических наук Сергей Семенович Босхолов, депутат Государственной думы России от Усть-Ордынского Бурятского округа. До этого Сергей Семенович работал советником в Конституционном суде России.

Тогда у нас в Бурятии практически не было специалистов по цивилистике, науке о гражданском праве. Потому, что все юристы были заточены на уголовное право. И мы с Юрием Ильичом тесно общались при подготовке Конституции, в которой я участвовал как председатель Комитета по науке и образованию Верховного Совета Бурятии. Скуратов стал генеральным прокурором России в 1995 году. Я лично готовил конституционные законы Бурятии о языках, о флаге.

Там в парламенте республики всегда работали наши ведущие юристы. Это Олег Хышиктуев, который руководил правовым комитетом Верховного Совета. В дальнейшем Потапов его продвинул, и он ушел в правительство. В Народном Хурале правовое управление возглавил Андрей Улымжиев, который впоследствии стал судьей Конституционного суда Бурятии. Общение с ними повлияло на то, что у меня появилась мысль об открытии юридического факультета в БГПИ, а окончательно я к этому пришел в 1993 году, когда стал ректором БГПИ.

Еще, будучи депутатом Верховного Совета, обсуждая проекты законов о языках, о флаге Бурятии, я удивлялся тому, что все наши юристы как-то однобоко образованы и не воспринимают правовую ситуацию в республике. По их мнению, есть федеральные законы и этого достаточно. И будущий председатель Конституционного суда Бурятии Капитон Аюрзанаевич Будаев, и прокурор Бурятии Александр Филиппович Покацкий, и его заместитель Матвей Матвеевич Гершевич ярко демонстрировали такой подход.

Я тогда подумал, что все они учились где-то за пределами Бурятии, и они не понимают, что есть Бурятия, как некое автономное образование, республика, которая обладает собственной правовой субъектностью. И у республики есть как совместные с центром полномочия, так и свои самостоятельные полномочия. А эти люди при обсуждении проектов наших законов постоянно тычут нам в лицо федеральными законами, подавляя правовое творчество депутатов. Может быть, это связано с тем, что у нас в Бурятии нет своего учебного заведения, где готовили бы специалистов по юридической специальности? И наши юристы вырастают не в своей среде и, возвращаясь в Бурятию, не могут сориентироваться в нашей ситуации в области права. 

И вот эта боль о том, что у нас нет юридического вуза, своей юридической школы, тогда во мне засела. И как только я приступил к работе ректора, сразу же начал искать пути, как открыть юридический факультет в Бурятском пединституте. Были разные варианты, нам дали определенную свободу действий. Вообще, 90-е годы, как бы ими сейчас не пугали, хорошее было время, мое время.

И вот, в то время к нам в Улан-Удэ приезжал из Москвы Юрий Ильич Скуратов, который был директором НИИ при Генпрокуратуре. Он тогда, как наш земляк, участвовал в подготовке Конституции Бурятии. И в ноябре 1993 года в очередной его приезд мы оказались в кабинете у Андрея Улымжиева вчетвером – Улымжиев, Хышиктуев, Скуратов и я. Познакомились со Скуратовым. Я ему и говорю, давайте, организуем юрфак в нашем пединституте! Вы, Юрий Ильич, как наш земляк, должны нам помочь. И он активно включился, пошел процесс!

Нужно сказать, что Юрий Ильич от родины никогда не отрывался, всегда поддерживал земляков. В научно-исследовательском институте при Генпрокуратуре РФ, который он тогда возглавлял, был совет по защите кандидатских и докторских диссертаций. И там, у Скуратова, защищались многие наши юристы.

И еще до принятия Конституции Бурятии 1994 года мы собрались в моем кабинете ректора БГПИ уже в более расширенном составе: Скуратов, Улымжиев, Хышиктуев, а также наш бывший республиканский прокурор, ветеран, Борис Цыбикович Цыденжапов и известный в республике юрист Анна Тимофеевна Тумурова. Пригласили молодых юристов – Юрия Федорова, Эльвиру Раднаеву, которые имели в своих дипломах специальность «советское право».

И тут же мы обсудили и приняли решение готовить документы для открытия в Бурятском пединституте специальности «юриспруденция». Я сказал, ладно, будем делать документы, но первый набор объявим уже в этом году. Вопросы с лицензией я беру на себя, Юрий Ильич мне поможет. И в 1994 году мы сделали первый набор студентов-юристов. Признаю, что было в определенной степени авантюрой. Потому, что лицензии не было, документы не готовы, кадры преподавателей не определены. Ничего не было!

Я попросил Юрия Ильича приехать в Улан-Удэ летом, во время вступительных экзаменов, и встретиться здесь с родителями будущих студентов. Потому, что Калмыкову они не поверят, он рисковый авантюрный человек. А Юрий Скуратов это совсем другое дело. И Юрий Ильич приехал.

Мы честь по чести провели экзамены: история, сочинение, английский язык. И организовали встречу абитуриентов и родителей с известным правоведом Юрием Ильичом Скуратовым. Я его представил так: доктор юридических наук, профессор из Москвы, директор института при Генеральной прокуратуре России, наш земляк. Он выступил, и они ему поверили! Некоторые бывшие студенты из первого набора юристов до сих пор эту встречу вспоминают, рассказывают. На этом курсе училась Татьяна Мантатова, будущий сенатор, член Совета Федерации, дочь известного в республике деятеля Евгения Ханхалаева.

То, как мы открывали юрфак в БГПИ – это отдельная история. Которую надо рассказывать, как говорил наш великий сатирик Аркадий Райкин, в отдельном месте, в отдельное время и с глазу на глаз!

В то время открытие экономических и юридических специальностей в вузах России было массовым явлением. Государственный комитет РФ по высшему образованию (Госкомвуз), который последним визировал приказ о выдаче лицензии на открытие этих специальностей, уже задыхался от множества заявок со всей страны. Процедура была такая. Сначала нужно было получить экспертное заключение в Ассоциации юристов России, а затем решение об открытии специальности согласовать с Министерством юстиции. В общем, это был довольно трудоемкий процесс.

Я все это прошел, с большим трудом получил заключение Минюста, заключение неких экспертов, но в Госкомвузе меня притормозили. Говорят, вы что, совсем обнаглели - какая юридическая специальность может быть открыта в педагогическом вузе?! Занимайтесь тем, чем вы должны заниматься - подготовкой педагогических кадров!

Эту содержательную сентенцию я услышал от зампредседателя Госкомвуза Владимира Дмитриевича Шадрикова, с которым мы чуть было не подрались прямо у него в кабинете. Вообще, это достаточно образованный человек, серьезный ученый, психолог по специальности. Нормальный мужик, мы с ним до сих пор встречаемся, общаемся.

Но тогда эти его слова про наш вуз (по смыслу: «какой-то пед в Тмутаракани!»)  меня задели так, что я всерьез рассердился, схватил его за грудки, давай трясти. Молодой был, горячий. Этот эпизод закончился тем, что Шадриков, чтобы разрядить обстановку, вызвал начальника отдела кадров Госкомвуза, которая меня стала успокаивать, а сам вышел. И перед тем как выйти сказал, что, мол, пока он там сидит, юридической специальности в Улан-Удэ не будет! А я ему заявил, что все равно добью этот вопрос.

Дальше события развивались так. Мы летом 1994 года произвели первый набор юристов, прошли первый семестр. И в начале 1995 года, чтобы продолжать занятия по этой специальности, я открываю на историческом факультете кафедру права и назначаю завкафедрой Юрия Ильича Скуратова. Выделил помещение, повесил табличку. И он почти год был у нас завкафедрой.

А в октябре 1995 года его назначают генеральным прокурором России! Он мне звонит и говорит, что желательно бы эту табличку убрать и освободить его от должности заведующего кафедрой права Бурятского пединститута.  Мы тогда еще не были университетом, - в конце сентябре 1995 года вышел только указ президента Ельцина о статусе университета. Я всегда смеюсь, когда рассказываю этот случай. О том, что я второй человек после президента России, который увольнял генерального прокурора!

Так вот, лицензия на открытие юридической специальности зависла. И я той же осенью оказываюсь в кабинете Генерального прокурора в Москве. Рассказал Юрию Ильичу о наших проблемах с юридической специальностью, он дал мне номер своего рабочего телефона, «вертушки». Для того, чтобы можно было позвонить ему в рабочее время из любого кабинета, где есть правительственная связь. 

После этого пытаюсь попасть к председателю Госкомвуза Кинелеву. А Владимир Георгиевич в то время уже исполнял обязанности вице-премьера правительства России, ходил с охраной. Не могу никак прорваться! Сделал попытку через приемную. Там меня осадили, мол, вот товарищи уже неделю ждут. Вас в списке нет, вы сегодня не попадете.

Я захожу в соседний кабинет замминистра, еще пустующий, набираю известный мне номер по «вертушке»: Юрий Ильич, нахожусь в известном месте по известному вопросу, вероятность попадания к вице-премьеру Кинелеву равна нулю с минусом. Скуратов мне: держите трубку! Дает команду соединить с Кинелевым и говорит ему: Владимир Георгиевич, у вас в приемной находится ректор Калмыков из Улан-Удэ. И кладет трубку…

Ладно, думаю. Тоже положил трубку, захожу в приемную к Кинелеву, жду. Минуты через две выбегает помощник Кинелева. Владимир Георгиевич вас примет, на все про все – пять минут! Захожу. Кинелев выбегает из-за стола, жмет руку, садится напротив, не за свой стол. И мы с ним обсуждаем различия университетских систем в мире, проблемы высшего образования в России, в Сибири. Какие там пять минут! Потом он вдруг спрашивает, а у вас какой вопрос? Да мелочь, говорю! Лицензия зависла, министр юстиции Ковалев все никак не может завизировать, а ваши сотрудники не признают подпись замминистра. 

Кинелев говорит, не проблема, Ковалев мне кое-что должен, этот вопрос решим. Есть подпись замминистра? Да, есть. Показываю. Ну, и достаточно этого! Вы, говорит, посидите в приемной, мы сейчас вопрос отрегулируем. Выхожу, сижу в приемной – жду. Тут к Кинелеву залетает его зам Шадриков, тот самый, с которым мы чуть не подрались. Долго сидит у Кинелева. Видимо, пытается убедить шефа в том, что не надо ему визировать. Наконец, выбегает и сообщает мне, что мол, ваш вопрос решен. Можете ехать домой, мы вам приказ сами отправим! Я говорю, ничего, подожду здесь. Они быстро подготовили приказ, подписали.

Я с этим приказом приезжаю в Улан-Удэ. Здесь чуть ли не траур – юрфак уже похоронили, Калмыкова утопили. Наобещал, не справился! Я говорю, без паники, вот приказ, работаем дальше! Все в шоке. Окончательно все оформили, получили лицензию на открытие специальности и открыли юридический факультет только в 1996 году, когда у нас уже третий курс юристов учился.

Конечно, здесь Юрий Ильич сыграл решающую роль. Если бы не тот его звонок Кинелеву, трудно нам было бы. Но я на это и рассчитывал. Потому, что проект открытия юридического факультета в БГУ стал и личным проектом Юрия Ильича Скуратова тоже. Это придавало мне уверенности, и я чувствовал, что все равно одолею. И то, что мы без лицензии открыли у нас юрфак, нельзя назвать в полном смысле блефом. Я никогда не играл в карты, и эта история из другой области. Я чувствовал у себя за спиной этого человека, знал, что у нас с ним здесь одна ответственность. И действовал без сомнений – меня в дверь выгоняют, я в окно!

Козни министра Бальжирова

С получением лицензии на открытие медицинской специальности в БГУ история была еще круче. Вообще, в России в тот период было 14 университетов, которые имели у себя медицинские факультеты. В тех регионах, где не было медицинского вуза, а медицинских специалистов нужно было готовить.

Но у нас концепция была другая. Дело в том, что подготовка медиков на базе университета более широкая, чем в мединституте. Ребята проходят еще и гуманитарную подготовку – по философии, истории, культурологии, иностранным языкам. Эти курсы им читают серьезные университетские преподаватели, а не кто попало. Когда они изучают эти предметы в медвузах, это уходит на второй план, как вторичные дисциплины. То же самое происходит в юридических вузах, школах. А университет есть университет – это хорошая культурологическая подготовка, более широкий кругозор. Всегда отличишь, например, юристов, которые окончили Иркутский университет от выпускников Иркутской или Хабаровской школ МВД. У последних, как правило, очень узкое образование, причем с акцентом на уголовное право.

Как мы подходили к открытию медфакультета? Сначала изучили статистику и увидели, что у нас в Бурятии просто катастрофическая нехватка врачей. В среднем по России было 41-42 специалиста на 10 тысяч населения. В Сибирском федеральном округе – 40, у нас – 37-38!

И тут подвернулось такое обстоятельство. Когда мы в начале 90-х годов создавали в Улан-Удэ филиал Новосибирского университета, то открыли там специальность «биология». Филиал начал готовить исследователей-биологов и биологов-лаборантов для научно-исследовательских институтов. Когда объединились с филиалом и открыли университет, стали считать ставки ученых-биологов во всех исследовательских лабораториях институтов БНЦ, во всех вузах. Получилось ничтожное количество – перспектив у выпускников получить работу в Бурятии нет.

Тогда я говорю, давайте, мы этих студентов-биологов, а было их уже два курса, повернем в сторону медицины! Начали думать, собрались, обсудили. Энтузиазм, вообще, - великое дело, и многое получается на энтузиазме. Взяли учебные планы у иркутян, читинцев в медвузах, скомпоновали все, составили программы, пригласили профессоров из Иркутска, Читы, других городов, и стали читать нашим биологам лекции по специальности «лечебное дело». Лицензии нет.

Дальше пошел более сложный процесс. Обратился в Иркутский мединститут, чтобы они подтвердили, что Бурятию специалистами полностью не обеспечивают. Там ректором был Аскольд Александрович Майборода. Вижу, осторожничает, не хочет создавать себе конкурента. В итоге говорит, мол, решите сначала вопрос в Минздраве, если они будут не против, я вам все документы подпишу. Обращаюсь в Читу, там ректором сидит Виктор Николаевич Иванов, член-корр РАМН, решительный мужик, настоящий сибиряк. Говорит, я вас поддерживаю, общее дело делаем, отправляйте документы, все бумаги подпишу!

Дальше дорожная карта такая. Сначала надо завизировать все учебные планы в Минздраве России, а приказ подписывает Министерство образования. Сначала заручился согласием в Минобразовании у первого замминистра Виктора Александровича Болотова, который сказал, что если я в Минздраве визу получу, то он сразу подпишет приказ своего ведомства.

на фото: слева направо – министр спорта О.В. Матыцин, вице-президент РАО В.А Болотов, академин РАН С.Н. Васильев, профессор БГУ В.Е. Архинчеев, ректор БГУ С.В. Калмыков

Иду в Минздрав. Там препятствие – начальник департамента образовательных учреждений Минздава Николай Николаевич Загузов, большой хитрован. Захожу к нему, пытаюсь убедить: дефицит кадров, восточная медицина, то да се. Как горох об стену – не слышит меня. Говорит, у вас рядом мединституты в Иркутске, Чите, Благовещенске, Барнауле. Зачем еще факультет в Улан-Удэ, где кадров нет, базы нет, клинической базы тоже нет? Ладно. Через полгода опять захожу – то же самое! Что делать?

Вышел от Загузова, у него в приемной сидит женщина средних лет. Спрашивает, вы из Бурятии? Да, говорю. Я слышала, что вы добиваетесь открытия у вас медицинского факультета. Но вы, наверное, не знаете, что сюда другие люди из Бурятии по тому же вопросу ходят. Кто ходит? Ваш министр здравоохранения, говорит, что не надо медицинский факультет в Улан-Удэ открывать!

Сказать, что я был удивлен и возмущен, это значит, ничего не сказать! Зачем нашему тогдашнему министру здравоохранения Баиру Бальжирову это надо было, я не знаю. Этот вопрос я ему до сих пор не задавал. Но факт есть факт.

Я вернулся в Улан-Удэ, почесал репу, пошел к Потапову. Давайте, говорю, отправим напрямую письмо министру в Москву. Министром здравоохранения России тогда была Татьяна Борисовна Дмитриева, специалист в области психиатрии. Написали, Потапов подписал письмо на имя министра, отправили. Резолюция министра Дмитриевой: медицинскому факультету в Бурятии не бывать! В ответе министр приводит те же аргументы, что и Загузов, который, видимо, этот ответ и готовил. В письме все то же самое - есть медвузы в соседних регионах, базы нет, кадров нет…

В то время деканом медицинского факультета у нас был Сергей Матвеевич Николаев, доктор медицинских наук, ведущий специалист в области восточной медицины. Он все хотел, чтобы наш медфак имел свое лицо, готовил бы уникальных специалистов. Очень деликатный человек. А тут заходят ко мне с этим ответом министра Дмитриевой Сергей Матвеевич и его замдекана Илларион Митрофанович Бальхаев. Куда нам своих студентов отправлять, где доучивать? Кто возьмет студентов после двух курсов, которые начали обучение в вузе без лицензии?

Я им объяснил, что президент Ельцин сейчас работает в таком режиме, что министры в Минздраве и других министерствах меняются так, что следить не успеваешь. Например, после Дмитриевой сменились два министра. Олег Рутковский просидел всего полгода в 1998 году, Владимир Стародубов после него - всего год. В итоге мне в это окно после Дмитриевой удалось проскочить и все оформить. В этом случае тоже была уверенность. К тому времени я уже получил здание под факультет, бывшую поликлинику ЛВРЗ, хотели еще больницу отделения железной дороги в Улан-Удэ получить. Обучение по этой специальности уже шло, наши студенты-медики перешли на третий курс.

Я говорю, давайте подождем – министры приходят и уходят. Проблема остается, но мы ее должны решить. И вот приходит три-четыре месяца, и в Минздрав назначают нового министра – Олега Всеволодовича Рутковского. Я тут же вылетаю в Москву.

Новый министр сразу же сменил окружение. Когда я пришел в Минздрав, Загузов был уже замначальника департамента. Начальник новый – Валерий Сергеевич Савченко, доктор наук, профессор, к нам предубеждения не имеет. Я ему сразу в лоб нашу проблему: открыли специальность, ребята учатся третий год, лицензию почему-то не дают. Объяснил ту ситуацию, что мы открывали специальность вынужденно, после объединения с филиалом НГУ нужно было куда-то студентов-биологов пристраивать!

Он нормально выслушал и говорит, что за глупость, мы же должны вас поддерживать, однозначно! Что вам надо? Я говорю, напишите соответствующее сопроводительное письмо в Министерство образования о том, что Минздрав не против открытия у нас медицинского факультета. А они должны нам оформить лицензию. Хорошо, говорит, приходите завтра в восемь часов утра! 

На следующее утро в восемь ноль-ноль я как штык у него в приемной. Захожу, он сам набрал текст, распечатал, подписался, сам сходил поставить печать. Дает мне бумагу. Удачи вам! Я буквально на крыльях лечу на метро в Минобразования к Болотову. За полчаса добрался. Он сразу собирает свое ближайшее окружение, говорит: вот сидит ректор из Улан-Удэ, надо ему подготовить все документы. На часах полдесятого утра. Мне: вы когда уезжаете? Я как всегда в таких случаях: сегодня вечером! Все, к двум часам проект приказа – ко мне на стол! Этот документ мы должны вручить Степану Владимировичу, он провел большую работу.

 Ну, я выхожу, пошел по Министерству другие вопросы решать. К двум часам подхожу к первому замминистра Виктору Александровичу Болотову – все уже сидят у него. Проект приказа готов, обсудили, подписали.

Прилетаю в Улан-Удэ – здесь история такая же, как с юридическим факультетом. Полная апатия на факультете, родители шумят: куда нам детей отправлять, куда заманил нас Калмыков и что же с нами будет дальше?! Министр Бальжиров тут тоже подсуетился, уже всем сказал, что лицензии не будет, что, мол, обманул вас Калмыков!

Интересно, что позже, когда мы уже получили лицензию и официально оформили у нас специальность «лечебное дело», два министра здравоохранения Бурятии, - и Баир Бальжиров, и Владимир Тармаев, который был до Бальжирова, - потом били себя пяткой в грудь и везде говорили, что это благодаря их помощи в БГУ открылся медицинский факультет. А я им говорил, да-да, без вашей помощи нам никуда!

Как БГУ поднял медицину Бурятии

Сейчас мы здесь готовим неплохие кадры, с хорошей теоретической подготовкой. Учебный процесс на медфаке идет нормально, все более или менее систематизировалось. Факультет размещается в здании бывшей поликлиники ЛВРЗ, практику студенты проходят в лечебных учреждениях города Улан-Удэ.

на фото: на занятиях в медицинском институте БГУ им. Д. Банзарова

Но со специализацией по восточной медицине у нас, к сожалению, не получилось так, как мы задумывали изначально. Причин было несколько.

Во-первых, отечественная классическая медицина не признает традиционную медицину. В данном случае традиционную индо-тибетскую и монгольскую медицину.

Во-вторых, у нас практически не оказалось специалистов, которые смогли бы преподавать восточную медицину в университете. Эмчи-ламы, которых мы встречаем в буддистских дацанах, здесь не совсем подходят. Декан медфака Сергей Матвеевич Николаев - хороший теоретик и опытный практик. Раньше он долго работал в БНЦ, возглавлял там Отдел биологически активных веществ (ОБАВ) в Институте общей и экспериментальной биологии СО РАН. Они там составляли препараты, проводили лабораторные опыты на мышах. Но он сам мне говорил, что на фоне того, что делают в этой области в Китае и Монголии, мы здесь очень отстаем.

В-третьих, пока нет широкой практики для специалистов по восточной медицине. Куда идти работать специалистам-медикам, которые получили бы подготовку по индо-тибетской медицине? В дацанах есть свои эмчи-ламы, а в лицензированных медицинских учреждениях применения таким специалистам практически нет. Единственная в Улан-Удэ клиника восточной медицины «Наран» переехала в Москву. Правда руководитель «Нарана» Светлана Галсановна Чойжинимаева много наших ребят и девчат к себе набрала.

Но по этой специальности нет ни интернатуры, ни ординатуры, люди не имеют возможности повышать квалификацию. У них есть только шестилетний университетский диплом, и все. Хотя ребята, которые работают в «Наране», в республиканском Центре восточной медицины, вроде бы, неплохие специалисты.

Поэтому могут возникать вопросы к Светлане Галсановне, которая ребят себе забирает, а перспективы роста не дает. У нее в клинике работают и ламы, и специалисты с дипломами светских вузов. И у последних возникают проблемы. Допустим, если у человека не складывается с работой в клинике, подобной «Нарану», в обычное медицинское учреждение они пойти не могут, так как не прошли интернатуру и ординатуру.

Есть вопросы и к Центру восточной медицины в Улан-Удэ, который находится в ведомстве Минздрава Бурятии. Внешне вроде все хорошо, построили новый, современный корпус на Верхней Березовке. Какое-то время мы готовили специалистов для Центра восточной медицины, студенты там проходили стажировку, практику. Я всегда старался его поддерживать, часто высказывался о необходимости его существования и развития.

 Но недавно сам решил там обследоваться, подлечиться. И был удивлен уровнем организации, обслуживания. Там они берут довольно большие деньги, много людей приезжает из других регионов, в общем, популярное заведение. Но организация лечения там, как в какой-нибудь колхозной больнице. Питание не очень хорошее, на иглоукалывание стоит живая очередь, как в советской поликлинике. Люди же от такого уже отвыкли. А ведь это единственный в стране такой центр! Что касается лечения, эффект, наверное, есть. Но организации лечения можно было бы ожидать гораздо более высокой. В любой клинике это можно наладить, поставить информационную систему с табло, и не мучить людей в очередях.

Вообще, организация медицинского факультета в БГУ много здоровья у меня отняла. Можно сказать, что на этом деле я свое здоровье угробил. Постоянный стресс, нервотрепка, годами. Сам процесс организации был завершен к 2000 году. Но потом встали проблемы с тем, что у нас нет своей клинической базы, лабораторий, морга, препараторской. Приходилось самому ездить по моргам, договариваться с главврачами, чтобы они пускали к себе наших студентов и преподавателей препарировать трупы. Сами понимаете, что ходить по моргам – приятного мало. Потом на медфак постоянно приезжали какие-то комиссии, проверяли нас, очень много требований разных к лабораториям, препараторской, каждые пять лет лицензирование надо продлевать…

Открыли мы на медицинском факультете и фармацевтическое отделение, поскольку была большая потребность. Дело в том, что у нас в республике было много фармацевтов со средним специальным образованием, и многие выпускники нашего Улан-Удэнского медучилища в массовом порядке пошли на заочное отделение по фармацевтической специальности. Сейчас у нас по заочному отделению ходят взрослые женщины, это те специалисты, которые в аптеках сидят. Всем высшее образование нужно.

В восточной медицине фармацевтика тоже важную роль играет. В свое время наши бурятские врачи получили много лицензий на изготовление биологически активных добавок, составляемых на основе рецептов индо-тибетской медицины. Эти рецепты они нашли в тибетских источниках по медицине. Но не всегда удавалось изготовить аутентичное тибетское лекарство. Потому, что многих ингредиентов у нас просто нет.

Где взять, например, кость леопарда или какое-нибудь редкое тропическое растение, плод или косточку плода? Тем не менее, и сейчас у нас фармацевты этим занимаются, применяют заменители ингредиентов, ищут то, что здесь растет. Потому, что организм человека, который здесь живет, более привычен к растительному миру, который имеется в нашей климатической зоне. А не к костям леопарда или баньяну какому-нибудь. Может быть, это и правильно.

Процесс становления медицинского факультета БГУ шел трудно еще и потому, что нам активно вставляли палки в колеса в министерстве здравоохранения Бурятии. И первые годы нам довольно трудно было преодолевать то предубеждение, которое распространялось в лечебных учреждениях. На наших первых выпускников там смотрели скептически. Это сейчас все говорят, что без медиков из БГУ мы бы с врачебными кадрами в лужу сели. Мы сейчас готовим специалистов, среди которых есть настоящие уникумы. И для России, и для других стран. Готовим врачей и для массовой медицины.

Недавно в прессе писали про двух наших выпускников, которые работают в Москве. Один из них, Эдуард Артемкин, сегодня возглавляет отделение фиброгастроскопии в госпитале имени Бурденко, докторскую диссертацию защищает. Другой открыл свою клинику в Москве, эффективно выводит из зависимости в нормальное состояние наркоманов, молодых людей, которые сидят на разных веществах, современных стимуляторах. Сейчас для Москвы это вообще горячая тема!

Сейчас очень много состоятельных людей, в том числе, высокопоставленных чиновников, которые готовы платить любые деньги, лишь бы вытянуть своих великовозрастных чад из этой ямы. А иначе для кого все твое состояние, когда сын «на коксе сидит»!  Рассказывают, что они с партнером открыли клинику, получили лицензию, неплохо развиваются, потому, что деньги идут. Есть прикрытие на высоком официальном уровне – его научный руководитель, профессор, доктор наук.

Есть среди наших выпускников очень хорошие кардиологи, врачи других специальностей, которые работают в Москве. Здесь, в Улан-Удэ, тоже много таких специалистов.

Продолжение следует…